"расторжение нарушенного договора в российском и зарубежном праве" (карапетов а.г.) ("статут", 2007)

и в связи с этим расторгает договор на основании предвидимого нарушения, не дожидаясь наступления срока исполнения. На первый взгляд такая реакция кредитора кажется вполне оправданной. Но впоследствии может выясниться, что на момент расторжения должник уже выиграл судебное дело о восстановлении лицензии. Если бы кредитор сделал запрос, прежде чем расторгать договор, то он мог бы получить полную информацию из первых рук и, вероятнее всего, воздержался бы от расторжения до окончательного восстановления лицензии.
Как же суд должен решить дело об оспаривании расторжения, если на момент расторжения у кредитора была действительно достоверная информация об отзыве лицензии (т.е. о высокой вероятности будущего нарушения)? Ведь кредитор был не обязан знать о том, что должник оспорил в суде отзыв лицензии и выиграл дело, а должник был не обязан сообщать об этом кредитору, так как вряд ли мог предполагать, что кредитор неожиданно расторгнет договор, даже не дожидаясь наступления просрочки.
Решить подобные коллизии как раз и должно правило о необходимости запроса, применение которого в состоянии (1) внести большую определенность в вопрос о явности будущего нарушения, (2) защитить должника от сюрпризов наподобие вышеописанного случая расторжения договора по причине отзыва у должника лицензии, (3) обеспечить кредитора дополнительными гарантиями на случай возможного нарушения, (4) в ряде случаев подтолкнуть стороны к добровольному расторжению, которое в любом случае должно только приветствоваться, и, наконец, (5) приучать участников гражданского оборота к цивилизованным способам выяснять отношения, сотрудничать и координировать свои действия.
До внесения в ГК подобной нормы ее можно выводить на уровне судебной практики из толкования положения ст. 328 ГК о явности предвидимого нарушения в совокупности со ст. 6 ГК об аналогии права и применения принципов добросовестности, разумности и справедливости, а также в совокупности со ст. 10 ГК о недопустимости злоупотребления правом.
§ 5. Право на расторжение в случае предвидимого
неосуществления последующего исполнения
Возможно ли использование данного права и в тех случаях, когда должник по предшествующему исполнению получил информацию о предполагаемом нарушении со стороны контрагента, обязанного исполнить договор вторым по очереди? На этот вопрос мы уже ответили выше утвердительно. Здесь лишь еще раз подчеркнем, что данный вывод основан на широком понимании встречности исполнения. Логичность такого подхода иллюстрируется в том числе и тем, что даже те цивилисты, которые склонны понимать под встречным только последующее исполнение, тем не менее считают возможным предоставление должнику по предшествующему исполнению права на расторжение договора в случае очевидности нарушения стороной, обязанной исполнять договор второй по очереди, своих встречных обязательств. Так, С.В. Сарбаш обосновывает право стороны, обязанной исполнить договор первой по очереди, отказаться от договора в связи с предполагаемым нарушением договора со стороны контрагента, ссылаясь на ст. ст. 823 и 821 ГК <516>. Напомним, что согласно ст. 823 ГК к отношениям по коммерческому кредиту, которые состоят в предоставлении контрагенту отсрочки платежа или в осуществлении предоплаты в любых двусторонних договорах, применимы правила о займе и кредите. В том числе возможно применение и ст. 821 ГК, которая дает банку право отказаться выдавать кредит в случае, если имеются обстоятельства, очевидно свидетельствующие о том, что кредит не будет возвращен в срок. При переложении данной нормы на обычные коммерческие договоры мы получаем право должника по предшествующему обязательству (т.е. должника, обязанного исполнить договор первым и тем самым предоставить коммерческий кредит) на отказ от договора в случае наличия предполагаемого нарушения со стороны должника по последующему обязательству (т.е. стороны, обязанной выполнить договор второй по очереди). Конечно же, в отношениях по коммерческому кредитованию в рамках обычного возмездного договора должник по предшествующему исполнению получает право на отказ от исполнения в случае, если очевидными станут не проблемы с возвратом кредита второй стороной (как то прописано в ст. 821 ГК), а будущее неисполнение встречных обязательств второй стороной. Такой прием может выступить в качестве альтернативы нашему расширительному толкованию понятия встречности. Но все же представляется, что он более сложен и не во всех случаях применим. Согласно ст. 823 ГК обязательным условием коммерческого кредита является то, что хотя бы одно из двух встречных обязательств состоит в передаче родовых вещей или уплате денег. Соответственно, данный прием по формальным основаниям не сможет применяться к тем договорам, которые предполагают иной предмет исполнения (например, смешанный договор, по которому одна сторона оказывает услуги, а другая в ответ предоставляет имущество в аренду). В связи с этим намного проще с формально-логической точки зрения признать, что встречными являются и предшествующее, и последующее исполнения, так как они носят взаимообусловленный характер, что дает нам полное право применять правило о предвидимом нарушении как к предшествующему, так и к последующему исполнению.
--------------------------------
<516> Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М., 2005. С. 516 - 517.
§ 6. Наличие у кредитора, уже исполнившего
свое обязательство, права на расторжение
Возможно ли осуществить отказ от договора тогда, когда опасения о возможном неисполнении договора должником возникли у стороны, которая уже осуществила свое исполнение? В литературе приводилось мнение, что в такого рода случаях воспользоваться своим правом на отказ кредитор не может в силу буквального прочтения ст. 328 ГК <517>. Действительно, очевидно, что право приостановления своего исполнения к случаю, когда кредитор уже осуществил исполнение, неприменимо. Но это отнюдь не означает, что нельзя применить к такого рода случаю и право кредитора на отказ от исполнения. При буквальном прочтении право отказаться от исполнения того, что было уже исполнено, может выглядеть несколько нелогично. Но здесь вряд ли уместен формальный подход. Дело в том, что справедливость и здравый смысл подсказывают, что права кредитора, уже осуществившего исполнение, не могут защищаться в меньшей степени, чем права кредитора, который еще не приступил к исполнению договора. Ведь кредитор, осуществивший исполнение первым, попадает в достаточно неприятное положение ожидания исполнения договора со стороны контрагента. И не всегда период коммерческого кредита, т.е. того срока, который разделяет предшествующее и последующее исполнение, незначителен. Зачастую контрагенты предоставляют друг другу значительные отсрочки. В этой связи закон должен защищать сторону, исполнившую договор первой и получившую после этого достоверную информацию о том, что контрагент не осуществит свое встречное исполнение в срок или осуществит его настолько ненадлежащим образом, что кредитор будет вправе его не принимать.
--------------------------------
<517> Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М., 2005 С. 500.
Уточним, что на практике эта возможность будет востребована именно в тех случаях, когда отсрочка, данная должнику, достаточно значительна. В этой ситуации в условиях современной экономики, колебания цен, резких изменений рыночной конъюнктуры и мобильности капиталов становится неразумным и экономически нецелесообразным принуждение кредитора, получившего достоверную информацию о предполагаемом нарушении со стороны должника, ждать окончания периода отсрочки и начала просрочки для того, чтобы воспользоваться своим правом на расторжение. Поэтому считаем возможным признать право кредитора на отказ от договора до наступления срока исполнения встречного обязательства и в том случае, когда он, исполнив договор со своей стороны, обоснованно предвидит нарушение со стороны должника по встречному обязательству. В таком случае права должника могут быть в полной мере защищены требованием об очевидности и существенности будущего нарушения.
При буквальном прочтении юридическое обоснование данного вывода ни в ст. 328 ГК, ни в иной специальной статье ГК обнаружить не удается. Но правовая мысль не всегда должна мириться с недостатками закона или отсутствием необходимых для практики норм, и в случае, когда соответствующая норма действительно была бы крайне полезной, следует выводить ее, используя доступные в цивилистике формально-юридические приемы. Нам представляется наиболее логичным такой вариант, при котором, как об этом уже говорилось, право отказаться от исполнения понимается не как некое специальное или особое право кредитора, а как синоним права на расторжение договора. Если мы проводим знак равенства между правом на отказ от исполнения и правом на расторжение, то снимается формальное семантическое препятствие для признания за кредитором права отказаться от уже осуществленного исполнения. Поэтому считаем возможным на этом базисе установить право кредитора, исполнившего договор первым, отказаться от договора и потребовать возврата исполненного до наступления срока исполнения встречного обязательства в случае, если возникнут очевидные свидетельства того, что вторая сторона впоследствии нарушит свою часть договора существенным образом.
Приведем пример возможного применения данного принципа в случае с договором банковского кредита. Предположим, что банк предоставил кредит на несколько лет, по условиям которого заемщик обязан вернуть сумму кредита и причитающиеся проценты по окончании данного срока. Впоследствии банк получил достоверную информацию о том, что заемщик с большой долей вероятности не сможет вернуть кредит, например, в связи с тем, что единственный бизнес заемщика - ресторан, на постройку и оборудование которого был взят кредит и на доходы от коммерческого использования которого он намеревался его погасить, полностью уничтожен в результате пожара, и при этом страховое возмещение не выплачивается по причине нарушений техники пожарной безопасности сотрудниками ресторана. В данной ситуации вполне очевидно, что заемщик, вероятнее всего, не сможет погасить кредит в означенный срок. Предположим, что банк не может расторгнуть договор и потребовать досрочного возврата кредита, ссылаясь на утрату обеспечения (так как залогом являлось иное имущество), нецелевое использование средств (так как все средства пошли по назначению на организацию ресторана) или неуплату частичных платежей (так как в силу договора все проценты и сам кредит возвращаются по окончании срока договора одномоментно). Именно для таких ситуаций крайне востребованной оказалась бы норма ст. 328 ГК о предвидимом нарушении. При ее применении банк получает право досрочно расторгнуть договор кредита и потребовать возврата предоставленных средств, не дожидаясь истечения согласованного срока, если очевидно, что должник, вероятнее всего, в срок кредит и проценты не погасит. Данный шаг может быть оправданным с тактической точки зрения, так как у заемщика сразу после пожара еще могут остаться средства или какое-то имущество, которое может, хоть и частично, покрыть его долг перед банком. К моменту истечения указанного в договоре срока вероятность обнаружения достаточных средств и ликвидного имущества для погашения долга в условиях отсутствия приносящего доход бизнеса и с учетом принятой в России практики ведения бизнеса и решения подобных проблем крайне мала.
§ 7. Изначальная предвидимость нарушения
Выше мы пришли к выводу о том, что должник по предшествующему исполнению (т.е. сторона, обязанная исполнить договор первой) также вправе отказаться от осуществления своего исполнения в случае предвидимого нарушения со стороны контрагента. Но данный вывод следует скорректировать применительно к ситуации, когда информация о возможном нарушении уже была известна этой стороне при заключении договора или осуществлении им своего исполнения. На наш взгляд, должник по последующему исполнению (т.е. сторона, обязанная исполнить договор второй по очереди) может оспорить отказ от договора в связи с предвидимым нарушением на том основании, что сторона, обязанная исполнить договор первой, заключала договор или приступала к исполнению, уже владея соответствующей информацией. С точки зрения здравого смысла кредитор не может осуществить отказ от договора в связи с предвидимым нарушением, если он предвидел его при заключении договора или осуществлении предшествующего исполнения. Юридического основания данного вывода мы не имеем, поэтому считаем возможным применение принципа ограничения злоупотребления правом (ст. 10 ГК).
На первый взгляд может показаться, что действия кредитора, заключающего или исполняющего договор при наличии информации о том, что должник впоследствии его нарушит, явно неразумны, на практике не встречаются, и потому наш пример является казусом, не требующим особой проработки. Но данный вывод будет несколько поспешным. Следует учитывать два фактора. С одной стороны, вероятность будущего нарушения, как правило, меньше 100%. Ведь мы говорим об очевидности неисполнения, а не о неизбежности. Абсолютная неизбежность может наступить только в случае окончательной объективной невозможности исполнения обязательства. Как уже говорилось, ст. 328 ГК регулирует более широкий спектр случаев, в который допускаются и те ситуации, когда нарушение со всей очевидностью должно произойти, но сохраняется небольшая вероятность того, что этого не случится. Поэтому сторона, исполняющая договор, может в какой-то степени надеяться на то, что контрагент все же осуществит исполнение. С другой стороны, следует учитывать, что из отвергнутого нами буквального прочтения ст. 328 ГК следует, что правом на отказ в связи с предвидимым нарушением может воспользоваться лишь должник по последующему исполнению (т.е. сторона, обязанная исполнить договор второй по очереди). Выше мы путем толкования, применяя аналогию закона и руководствуясь здравым смыслом, пришли к выводу, что подобным же правом должен обладать и должник по предшествующему исполнению (т.е. сторона, обязанная исполнить договор первой), который должен иметь возможность отказаться от договора до того, как кто-либо приступил к исполнению, если возникли обстоятельства, очевидно свидетельствующие о том, что контрагент, обязанный исполнить договор вторым по очереди, получив исполнение, сам существенным образом нарушит договор. Но данный вывод пока не имеет широкого признания в литературе и судебной практике и мало знаком правоприменителям. Поэтому должник по предшествующему исполнению, даже зная о том, что его контрагент, получив от него исполнение, сам, вероятнее всего, нарушит договор, может считать себя обязанным осуществить исполнение, боясь стать ответственным за нарушение и быть привлеченным за это к гражданско-правовой ответственности. Эта боязнь, как мы установили выше, является ложной в том случае, если будущее существенное нарушение контрагента действительно очевидно.