"расторжение нарушенного договора в российском и зарубежном праве" (карапетов а.г.) ("статут", 2007)

Речь идет о таких организационных обязанностях должника, как, например, обязанность продавца по уведомлению покупателя о готовности к отгрузке, обязанность поставщика застраховать груз, обязанность покупателя по открытию аккредитива, обязанность комиссионера по предоставлению отчета, обязанность страхователя проинформировать страховщика о всех значимых обстоятельствах, могущих повлиять на оценку страхового риска, и др. Выполнение таких обязанностей не является имущественным предоставлением, а носит всего лишь организационный характер, обеспечивая достижение главной цели договора - удовлетворения экономического интереса контрагента.
--------------------------------
<526> Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. 1. М., 2002. С. 266 - 267; Сарбаш С.В. Исполнение взаимных обязательств. М., 2004. С. 28 - 29.
В-четвертых, могут выделяться так называемые организационные кредиторские обязанности, которые организационно обеспечивают исполнение должником своих основных или второстепенных обязательств. Российский закон признает данные обязанности, в частности, выделяя такие кредиторские обязанности, невыполнение которых кредитором делает невозможным исполнение должником своего обязательства (ст. 406 ГК). Но далеко не все кредиторские обязанности подпадают под описание, данное в ст. 406 ГК. Мыслимы и такие кредиторские обязанности, неисполнение которых не мешает должнику осуществить исполнение. В любом случае эти обязанности кредитора носят организационный характер и отделяются нами от предыдущей категории по субъектному составу. В предыдущем абзаце речь шла об организационных обязанностях должника, выполнение которых сопровождало исполнение им своего основного или второстепенного обязательства-предоставления. Здесь же мы говорим об организационных обязанностях кредитора, исполнение которых направлено на содействие должнику в исполнении им своего обязательства. В качестве примера можно привести обязанность по принятию предоставленного исполнения, сообщение покупателю реквизитов для перечисления денег, выставление разнарядки на отгрузку товара и др.
В-пятых, можно выделить также и такие дополнительные гражданско-правовые обязательства, которые возникают в связи с нарушением договора (обязательство компенсировать договорные убытки, уплатить неустойку или проценты годовые, вернуть двойной размер задатка). Обязанность должника уплатить сумму, вытекающую из применения к нему меры гражданско-правовой ответственности, является гражданско-правовым обязательством, к которому по общему правилу применяются правила об исполнении и прекращении обязательств, предусмотренные в ГК. Так, например, право требования по такому обязательству после его возникновения (т.е. после нарушения договора) может быть уступлено, прекращено новацией или предоставлением отступного. В то же время, несмотря на то что такого рода обязательства носят характер имущественного предоставления, они обладают определенной спецификой. С одной стороны, эта специфика проявляется в очевидно акцессорном характере таких обязательств. С другой стороны, она заключается в том, что такие обязательства носят охранительный характер, т.е. возникают в связи с нарушением права и направлены на реализацию меры гражданско-правовой ответственности. Это, в свою очередь, предопределяет их некоторый изначально не до конца определенный (несозревший) характер, вытекающий из возможности применения к ним правил ст. ст. 333, 401, 404 ГК, которые могут как уменьшить размер обязательства, так и вовсе аннулировать его как таковое (например, в случае форс-мажора). Особенно очевидна данная специфика в случае с договорными убытками, размер которых до вступления в силу судебного решения или подписания сторонами акта согласования убытков не известен. Данная особенность таких обязательств может поставить под сомнение или скорректировать применение некоторых общих положений об обязательствах.
Вопрос о том, входят ли все указанные типы договорных обязанностей в рамки категории гражданско-правового обязательства или нет, является достаточно спорным и недостаточно изученным в литературе. В советском гражданском праве можно найти редкие попытки проанализировать вопрос об отнесении многочисленных обязанностей, вытекающих из договоров, к категории гражданско-правового обязательства, а соответственно, и вопрос о применении к данным обязанностям правил об исполнении, обеспечении и прекращении обязательств. Так, М.М. Агарков считал, что нельзя признавать в качестве обязательств и применять нормы ГК, относящиеся к данному институту, такие договорные обязанности, как обязанность страхователя передать страховщику всю необходимую для оценки страхового риска информацию, обязанность покупателя сообщить продавцу об обнаружении дефектов в отгруженных товарах, аналогичная обязанность заказчика при обнаружении дефектов в полученном результате работ <527>. В то же время О.А. Красавчиков относил организационные обязанности по уведомлению, по предоставлению отчета и аналогичные обязанности к категории гражданско-правового обязательства неимущественного характера <528>. В настоящей работе нет возможности провести детальный анализ данной проблемы и очертить круг норм, применимых к тем или иным договорным обязанностям, как составляющим обязательство, так и не относящимся к данной категории (если вообще можно выделить договорные обязанности, не являющиеся обязательствами). Так, например, взгляд на гражданско-правовую договорную ответственность как на обязательство представляется абсолютно логичным. Но тем не менее нельзя не замечать определенную специфику такого рода обязательств (в частности, дополнительный к основному обязательству характер, вероятность уменьшения размера или полного устранения обязательства на основании ст. ст. 333, 401 и 404 ГК). Эта специфика иногда толкает некоторые суды рассматривать обязанность уплатить неустойку или договорные убытки как не являющуюся гражданско-правовым обязательством в точном смысле этого понятия, что приводит, например, к запрету на уступку права требования уплатить неустойку. В этой связи следует полностью поддержать Президиум ВАС РФ, который в п. 5 информационного письма от 21 декабря 2005 г. N 103 "Обзор практики применения арбитражными судами статьи 414 Гражданского кодекса Российской Федерации" прямо указал на то, что обязанность по уплате неустойки полностью подпадает под определение гражданско-правового обязательства ст. 309 ГК и представляет собой денежное обязательство. В то же время вопрос о том, все ли нормы ГК об обязательствах могут без исключений и уточнений применяться к такого рода "ответственным" обязательствам, до сих пор является открытым в российском гражданском праве и ждет своего детального анализа.
--------------------------------
<527> Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. 1. М., 2002. С. 245 - 24.
<528> Советское гражданское право. Т. 1 / Под ред. О.А. Красавчикова. М., 1985. С. 418.
С другой стороны, если не признавать за некоторыми договорными обязанностями характера обязательства, то в отношении таких обязанностей неминуемо возникает правовой вакуум, который придется заполнять путем применения различных цивилистических приемов (расширительного толкования тех или иных норм об обязательствах, аналогии закона и т.п.). При этом потребуется проводить детальный анализ всех норм об обязательствах с целью определить, какие из них применимы к таким особым договорным обязанностям, а какие - нет.
Но от решения вопроса об отнесении той или иной договорной обязанности к категории гражданско-правового обязательства в значительной степени зависит решение вопроса о сфере применения ст. 328 ГК. Если все договорные обязанности суть обязательства, то в случае невыполнения стороной этой обязанности речь идет о неисполнении обязательства, которое может дать кредитору право, ссылаясь на ст. 328 ГК, в одностороннем порядке отказаться от осуществления встречного исполнения. Но всегда ли мы можем четко выделить встречное обязательство кредитора в случае нарушения поставщиком дополнительной обязанности по страхованию груза или организационной обязанности по уведомлению об отгрузке? Какое обязательство кредитора будет встречным в отношении обязанности уплатить договорную неустойку? А если выделить корреспондирующее встречное обязательство кредитора в такого рода случаях затруднительно, то означает ли это, что кредитор не вправе воспользоваться правом на отказ в соответствии со ст. 328 ГК?
Даже если мы имеем нарушенное гражданско-правовое обязательство и применение ст. 328 ГК теоретически возможно, в реальности бывает крайне сложно выявить синаллагму, т.е. найти соответствующее встречное обязательство. На практике эти вопросы вызывают значительные сложности, особенно в тех случаях, когда речь идет не об отказе от встречного исполнения, а о приостановлении оного. Именно применительно к праву кредитора приостановить встречное исполнение проблема определения встречности приобретает наиболее острое звучание. Такие вопросы, как вопросы о том, может ли поставщик приостановить отгрузку партии товара, если покупатель не выплатил ему неустойку за задержку оплаты предыдущей партии, или вправе ли арендодатель приостановить допуск арендатора к арендованному объекту в случае неосуществления арендатором текущего ремонта, вызывают на практике значительные сложности. Так, арендодатели зачастую осуществляют отключение электроэнергии в отношении сданного в аренду помещения или здания в случае невнесения арендатором арендных платежей, и у судов возникают затруднения при решении вопроса о возможности применения к данной ситуации ст. 328 ГК <529>.
--------------------------------
<529> Примеры из судебной практики см.: Сарбаш С.В. Исполнение взаимных обязательств. М., 2004. С. 34 - 35.
Учитывая, что предметом нашего исследования является институт расторжения договора, позволим себе сконцентрироваться исключительно на тех случаях, когда определение встречности имеет значение для целей расторжения договора. Применительно к вопросу о допустимости отказа от встречного исполнения рассмотрим две самостоятельные ситуации. В первой вопрос о наличии синаллагматической связи не актуален. Во второй же избежать решения данного вопроса, так же как и в случае с правом приостановить встречное исполнение, никак нельзя.
§ 2. Определение синаллагматической связи
при непропорциональном расторжении
Первая ситуация имеет место тогда, когда сторона нарушает одну из предусмотренных договором обязанностей (в частности, главную, второстепенную, дополнительную организационную или кредиторскую), а контрагент в ответ намеревается расторгнуть договор в целом (непропорциональное расторжение). Например, представим себе ситуацию, когда поставщик отгрузил товар, но не передал соответствующую документацию и не осуществил наладку оборудования, в результате чего покупатель не может использовать полученное оборудование, а найти иных специалистов, имеющих возможности и знания, необходимые для наладки оборудования, нельзя. Может ли покупатель поставить вопрос об отказе не от оплаты данных дополнительных услуг продавца, а от всего договора в целом?
В этой связи для обеспечения стройности и понятности правового регулирования считаем более адекватным предоставление кредитору права на отказ от исполнения независимо от характера и значимости нарушенного должником обязательства, если нарушение является существенным применительно ко всему договору. Если нарушение одного из самостоятельных обязательств, входящих в договор, какого-либо второстепенного обязательства или дополнительной организационной обязанности существенным образом лишает кредитора того, на что он был вправе рассчитывать при заключении договора, то расторжение всего договора оправданно. Таким образом, на наш взгляд, более точным и удобным было бы признание того, что если в результате нарушения любого обязательства (или обязанности), входящего в договор, кредитор утрачивает интерес в исполнении договора в целом (имеет место существенное нарушение применительно ко всему договору), он может расторгнуть весь договор.
Объяснить такое решение достаточно легко. К какой бы категории обязательств мы ни относили ту или иную договорную обязанность и независимо от того, можно ли выделить соответствующее встречное предоставление, сам факт неисполнения или ненадлежащего исполнения данной обязанности свидетельствует о том, что нарушен сам договор. А согласно ст. 450 ГК кредитор вправе требовать расторжения договора, независимо от того, каково было по важности нарушенное обязательство, если само нарушение де-факто имело существенный характер и в значительной степени лишило кредитора того, на что он был вправе рассчитывать при заключении договора.
Но данный вывод хотя и бесспорен, но недостаточен. Нам также следует обосновать и возможность применения одностороннего порядка расторжения. Если вчитаться в норму п. 2 ст. 405 ГК, то видно, что кредитор вправе отказаться от принятия исполнения вообще, а не только просроченного исполнения. А раз из договора могут проистекать несколько обязательств и несколько исполнений, то просрочка в отношении одного из них дает кредитору право отказаться принимать как данное исполнение, так и все остальные. Поэтому следует считать, что когда законодатель говорит о праве кредитора отказаться от принятия исполнения, то здесь под исполнением следует понимать не только исполнение именно просроченного обязательства, но и в целом исполнение по всему договору и всем входящим в него обязательствам. Как мы уже отмечали, во избежание крайне трудноразрешимых коллизий упомянутые в п. 2 ст. 405 и п. 2 ст. 328 ГК право на отказ от принятия исполнения в случае просрочки и право на отказ от исполнения обязательства в случае неосуществления должником встречного исполнения должны считаться синонимами, указывающими на один-единственный институт - расторжение договора путем одностороннего отказа в случае, если нарушение договора выражается в виде просрочки или трансформируется в просрочку по воле кредитора. Преимущество такого расширительного толкования п. 2 ст. 405 и п. 2 ст. 328 ГК очевидно. В результате мы имеем единый унифицированный режим расторжения, предусматривающий односторонний отказ применительно к практически всем видам нарушения, реализация которого не вызывает больших затруднений и может быть легко понята правоприменителями. Может показаться, что данный вариант толкования п. 2 ст. 405 ГК несколько искусствен, но нельзя забывать о том, что заставляет нас отправляться в столь замысловатые лабиринты направленного толкования. Если бы закон содержал общую норму о праве кредитора расторгать договор в одностороннем порядке, как то имеет место в большинстве стран мира, то можно было бы с чистой совестью оставить в покое пресловутую норму п. 2 ст. 405 ГК. Но отсутствие в российском