"расторжение нарушенного договора в российском и зарубежном праве" (карапетов а.г.) ("статут", 2007)

быть отрицательным. Кредитор не может быть лишен права ссылаться напрямую на ст. 450 ГК и требовать расторжения даже тогда, когда ни один из критериев, заложенных в ст. 619 ГК или иной подобной статье, не удовлетворен, но при этом налицо существенность нарушения. Следует полностью поддержать ВАС РФ, который в Обзоре практики разрешения споров, связанных с арендой (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 11 января 2002 г. N 66), в п. 28 применительно к приведенному выше примеру со ст. 619 ГК занял абсолютно верную позицию, признав, что арендодатель не лишен права требовать расторжения в случае, если нарушение, не подпадая ни под одно условие, упомянутое в ст. 619 ГК, тем не менее является существенным. Абсурдность обратного вывода легко продемонстрировать на следующем примере. Представим, что арендатор постоянно задерживает или вовсе не вносит арендную плату, но делает это не подряд, а через раз. Представим, что это длится достаточно долго и замученный арендодатель требует погашения всей задолженности за разные периоды и расторжения договора. Формально данная ситуация не подпадает под действие ст. 619 ГК, так как в ней указано на право арендодателя требовать расторжения в случае невнесения арендной платы только более двух раз подряд. Но не позволить кредитору расторгнуть договор в данных условиях просто абсурдно. Поэтому суд должен удовлетворить иск о расторжении не на основании ст. 619 ГК, а на основании п. 2 ст. 450 ГК.
Возникает и второй вопрос: если нарушение договора подпадает под один из предусмотренных в законе случаев допустимости расторжения, исключается ли применение принципа существенности применительно к этому нарушению? Очевидно, что существенность нарушения здесь не может исключаться, так как носит универсальный характер. Проиллюстрируем сказанное. Например, согласно ст. 620 ГК арендатор имеет право на расторжение, если арендодатель не производит капитальный ремонт в установленные в договоре аренды сроки. Представим себе, что арендодатель действительно не приступил в срок к капитальному ремонту и к моменту расторжения договора арендатором просрочка составила пять дней. При этом надежность здания и интересы арендатора никак в результате этой просрочки не пострадали. Неужели расторжение в таком случае оправданно, и мы должны смириться с тем, что арендатор вправе требовать расторжения договора за столь незначительное нарушение? Очевидно, что справедливость может быть восстановлена при распространении на все указанные в законе случаи допустимого расторжения принципа существенности нарушения как критерия, воплощающего в жизнь важнейший общеправовой принцип соразмерности нарушения и санкции.
К пятой группе относятся нормы, которые конкретизируют общее правило о существенном нарушении, детализируя его применение в отношении конкретного договора и его нарушения. Например, п. 2 ст. 475 ГК подробно описывает, что является существенным нарушением требования к качеству товара по договору купли-продажи. К таковым закон относит, в частности, неустранимые недостатки, недостатки, которые не могут быть устранены без несоразмерных расходов или затрат, неоднократно выявляемые недостатки и другие. Другой пример - ст. 523 ГК, которая устанавливает, какие нарушения предполагаются существенными, относя к таковым неоднократное нарушение сроков поставки или оплаты товаров, неоднократную невыборку товаров и поставку товара с неустранимыми или трудноустранимыми дефектами. Возникает резонный вопрос: действует ли применительно к этим случаям общее условие допустимости расторжения - существенность нарушения? Безусловно, да. Как мы уже писали, условие существенности нарушения является универсальным критерием. По отношению к вышеприведенным случаям этот критерий в равной степени должен применяться, если его применение не исключено или не ограничено прямым указанием в законе. Так, например, исходя из буквы ст. 475 ГК, вполне допустим односторонний отказ покупателя от договора купли-продажи в случае поставки товара с неустранимыми, но абсолютно ничего не значащими и не влияющими на ликвидность товара дефектами. С точки зрения разумности такой отказ недопустим, так как приводит к несоразмерности между тяжестью нарушения и его последствиями. Решить данный вопрос может только применение принципа существенности в том виде, в каком он понимается в ст. 450 ГК. Его применение лишает покупателя права на отказ в случае абсолютно несущественных недостатков.
Аналогичная ситуация возникает и со ст. 523 ГК. Применение этой статьи в буквальном смысле может также серьезно нарушить принцип справедливости. Так, согласно данной статье продавец вправе отказаться от договора в случае неоднократной просрочки в оплате. Теперь представим себе, что между сторонами заключен долгосрочный договор, по которому еженедельно продавец отгружает в магазин покупателя определенную номенклатуру продукции. В течение нескольких лет действия этого договора покупатель два раза задерживает оплату на один - два дня, что не причиняет продавцу никакого серьезного ущерба и неудобств. Справедливо ли в таком случае давать поставщику право на односторонний отказ от договора в связи со столь незначительными и абсолютно несущественными нарушениями, если они формально попадают в перечень существенных нарушений, заложенный в ст. 523 ГК? На наш взгляд, нет. Поэтому опять же полностью действие принципа существенности нарушения не исключается. Даже если просрочка была неоднократной, это еще не гарантирует признания существенности нарушения, т.е. что в результате этого нарушения кредитор в значительной степени лишается того, на что был вправе рассчитывать.
Теперь развернем вопрос по-иному. Означает ли использование законодателем перечня нарушений, которые он считает существенными, то, что иные нарушения существенными быть не могут? Выше мы уже давали ответ на похожий вопрос применительно к перечню оснований для расторжения на примере ст. ст. 619 - 620 ГК. Он, безусловно, отрицательный. Закон не может предусмотреть все варианты нарушения договора. Лишить кредитора права на расторжение лишь на том основании, что в ст. 475 или ст. 523 ГК не упомянут этот случай нарушения, абсолютно невозможно. Так, например, просрочка оплаты товара может быть однократной, но столь длительной, что составляет существенное нарушение, а значит, и дает продавцу право на односторонний отказ.
Тогда зачем же законодатель в ряде статей (ст. ст. 475, 523 ГК) приводит примеры существенных нарушений? Теоретически идея включения в закон четких указаний в отношении того, что то или иное нарушение по определению является существенным, может выглядеть вполне допустимой. Но более детальный анализ показывает, что ни одно нарушение не может изначально записываться законом в ранг существенных или несущественных, так как решение вопроса о существенности нарушения согласно ст. 450 ГК зависит не только от того, насколько нарушение значительно как таковое. Если бы значимым был только этот фактор, то было бы допустимым указывать в законе конкретные виды нарушений как априори существенные. Например, можно было бы указать, что любая просрочка при длительности более 20 дней является существенной. Но в действительности решение вопроса о существенности нарушения зависит в первую очередь от последствий нарушения. Оценить возможные последствия того или иного нарушения законодатель не может. В одном случае неоднократная просрочка в оплате товара по договору поставки может лишить кредитора в значительной степени того, на что он был вправе рассчитывать при заключении договора, и, соответственно, оправдать расторжение, а в другом случае - нет. Поэтому считаем некорректными попытки законодателя наперед занести некоторые нарушения в разряд существенных. Тем более что сам выбор этих нарушений, на которых законодатель почему-то решил поставить клеймо существенности, вызывает недоумение. Почему неоднократная просрочка в оплате составляет существенное нарушение по договору поставки, а неоднократное нарушение сроков оплаты по договору подряда законодатель изначально существенным не признает?
Исходя из вышеизложенного, было бы справедливо подобный прием законодательной техники признать неразумным и соответствующие нормы ГК изменить, согласовав с общим режимом расторжения согласно предлагаемой нами доктрине. Но до изменения ГК надо как-то жить с действующими нормами законодательства. Думается, следует подыскать какое-нибудь наиболее безвредное толкование соответствующих положений, которое могло бы, с одной стороны, быть легитимным и формально-логичным, а с другой стороны - как можно менее расходиться с соображениями разумности и целесообразности в плане практического применения данных норм. Правильное решение подсказывает сам законодатель, который в ст. 523 ГК использует глагол "предполагается". Согласно данной норме соответствующие нарушения предполагаются существенными. Соответственно, на наш взгляд, правовые последствия такого приема законодательной техники, когда те или иные нарушения закон называет существенными, должны сводиться к тому, что в данных случаях существенность соответствующих видов нарушения подразумевается до тех пор, пока не доказано обратное.
Таким образом, здесь бремя доказывания перекладывается на должника, который должен доказать несущественность нарушения, что по понятным причинам делает расторжение договора более легким для кредитора. Этот аспект особенно четко проявляется применительно к ст. 523 ГК, где прямо указывается на то, что в предусмотренных в этой статье случаях существенность предполагается. Но найденный нами способ толкования может с успехом применяться и к другим случаям, когда законодатель называет те или иные нарушения существенными (ст. 475 ГК).
Итак, попытки законодателя детализировать принцип существенности нарушения путем указания на конкретные нарушения как на существенные в специальных нормах ГК: 1) не ограничивают кредитора в праве ссылаться на иные обстоятельства, обосновывающие существенность нарушения, и 2) не делают любое нарушение, попадающее в такой перечень, автоматически существенным, но 3) предоставляют судам и правоприменителям определенные ориентиры и 4) переносят бремя доказывания несущественности нарушения на должника.
Таким образом, мы видим, что право не должно отказываться от универсального критерия существенности нарушения, сохраняя его в силе применительно ко всем случаям, когда согласно закону кредитор приобретает право на расторжение договора. В тех случаях, когда закон в специальных нормах пытается предусмотреть конкретные виды нарушения, которые могут дать кредитору право на расторжение (например, ст. ст. 487 - 488, 619 - 620 ГК и др.), это по общему правилу, во-первых, не лишает должника возможности оспаривать расторжение по причине несущественности данного нарушения, а во-вторых, не исключает возможности расторжения по иным причинам, если последние укладываются в общие рамки принципа существенности нарушения. При этом в том случае, когда законодатель называет некоторые виды нарушений существенными (ст. ст. 475, 523 ГК), видимо, должно возникать специальное юридическое последствие - переход бремени доказывания несущественности на должника.
Даже в случае прямого и недвусмысленного указания в законе на исключение общего критерия существенности нарушения исключение принципа существенности недопустимо (ст. 723 ГК). При этом обоснование недопустимости отказа от договора подряда в случае абсолютно незначительных, но неустранимых или трудноустранимых дефектов может быть найдено в ст. 10 ГК (недопустимость злоупотребления правом).
Несмотря на очевидный разнобой в правовом регулировании, наблюдаемый в тех случаях, когда законодатель пытается детализировать решение вопроса об основаниях расторжения, теоретическая полезность введения в нормы Особенной части ГК конкретных критериев допустимости расторжения нельзя отрицать, так как подобные уточнения в идеале дают сторонам ориентиры и упрощают оценку перспектив расторжения. Например, арендодатель нарушает договор и не осуществляет капитальный ремонт сданного в аренду имущества. Как мы выше установили, данное обстоятельство не может служить безусловным основанием для расторжения и арендодатель вправе, доказав несущественность данного нарушения (в частности, путем представления доказательств того, что, несмотря на нарушение сроков капитального ремонта, имущество находится в исправном состоянии, и никаких препятствий или угроз для пользования имуществом это нарушение не создает), сохранить договор в силе. Кроме того, никто не ограничивает арендатора в праве требовать расторжения по иным основаниям, ссылаясь на существенность нарушения (п. 2 ст. 450 ГК). Но при этом нельзя не видеть, что сам факт наличия в ГК указания на право арендатора требовать расторжения в случае невыполнения арендодателем капитального ремонта указывает арендатору на возможный вариант защиты его прав и выполняет определенную предохранительную и воспитательную роль, предостерегая арендодателя от нарушения данного условия договора.
В то же время очевидно, что на деле попытки законодателя уточнить принцип существенности нарушения применительно к правовому регулированию различных договоров, к сожалению, носят зачастую не до конца продуманный и, очевидно, несистематизированный характер, что только усиливает путаницу, возникающую при применении положений о расторжении договоров. Так, в очень похожих ситуациях, не отличающихся друг от друга по существу, законодатель зачастую по-разному "уточняет" принцип существенности. Так, например, согласно ст. 475 ГК покупатель вправе отказаться от договора, если нарушение требований к качеству было существенным, при этом к существенным нарушениям относятся неустранимые или трудноустранимые дефекты, неоднократно выявляющиеся дефекты и некоторые другие. В то же время согласно аналогичной статье из правового регулирования договора подряда (ст. 723 ГК) заказчик вправе отказаться от договора либо после того, как он выполнил процедуру Nachfrist (недостатки не были устранены в предоставленный подрядчику дополнительный разумный срок), либо если недостатки являлись одновременно и существенными, и неустранимыми. Почему в одном случае закон дает кредитору возможность отказаться от договора даже при несущественных недостатках (ст. 723 ГК), а в другом - требует, чтобы нарушение было обязательно существенным (ст. 475 ГК)? Почему в одном случае для оправдания расторжения недостатки должны быть одновременно и существенными, и неустранимыми (ст. 723 ГК), а в другом - неустранимость рассматривается лишь как пример существенности недостатка (ст. 475 ГК)? Почему вообще неустранимость нарушения является фактором, определяющим существенность нарушения, если неустранимый дефект может быть абсолютно незначителен и существенно не влиять на рыночную стоимость полученного исполнения?
Поэтому следует понимать, что теоретически уточнение принципа существенности нарушения применительно к отдельным случаям выглядит вполне разумно. Но практически в российском гражданском праве в условиях