"Практика международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2005 г." (сост. М.Г. Розенберг) ("Статут", 2006)

связей, был МКАС при ТПП РФ, МКАС признал, несмотря на неточность формулировки арбитражной оговорки, что стороны имели в виду именно Международный коммерческий арбитражный суд при ТПП РФ.
На основании арбитражной оговорки договора и учитывая отсутствие возражений ответчика против компетенции названного арбитражного суда, руководствуясь ст. 7 и 16 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже", МКАС признал себя арбитражным учреждением (третейским судом), к компетенции которого относится рассмотрение данного спора, процедура рассмотрения которого осуществляется в соответствии с Регламентом Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации (вступил в силу 1 мая 1995 г.), утвержденным 08.12.94 Президентом ТПП РФ в соответствии с п. 1 Положения о МКАС, являющегося приложением 1 к Закону РФ "О международном коммерческом арбитраже".
2. Обратившись к рассмотрению вопроса о праве, применимом к отношениям сторон, МКАС установил, что в договоре N 31/97 от 8 июля 1996 г. стороны не предусмотрели применимое право, они не согласовали его и во время устного слушания дела 5 апреля 2005 г.
При отсутствии какого-либо указания или согласия сторон третейский суд в соответствии с § 13 Регламента МКАС применяет право, определенное в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми. Такими нормами на дату рассмотрения спора являются положения ст. 41 Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, Минск, 22 января 1993 г., участницами которой являются Узбекистан и Грузия.
Статья 41 указанной Конвенции предусматривает, что права и обязанности сторон по сделке определяются по законодательству места ее совершения, если иное не предусмотрено соглашением сторон.
Учитывая, что соглашение сторон отсутствует, а местом совершения договора N 31/97 от 8 июля 1996 г. на транспортно-экспедиторское обслуживание (ТЭО) внешнеторговых грузов является г. Ташкент, что указано на первой странице договора и не оспаривается сторонами, МКАС пришел к заключению, что применимым к рассмотрению спора является право Узбекистана, а именно часть первая Гражданского кодекса Республики Узбекистан (ГК РУ), утвержденная 21 декабря 1995 г. и введенная в действие с 1 марта 1997 г. Олий Мажлис Республики Узбекистан (Ведомости Олий Мажлиса Республики Узбекистан. 1996. Приложение к N 2, N 11/12).
3. МКАС установил, что спор возник в связи с заявлением истцом регрессного требования о взыскании с ответчика ущерба, возникшего из договора от 8 июля 1996 г., исполнение обязательств по которому завершено в 1997 г.
Ответчик просил МКАС о применении к рассматриваемому требованию истца исковой давности и об отказе в удовлетворении заявленных требований истца в полном объеме в связи с пропуском срока исковой давности.
Как следует из ч. 2 ст. 153 ГК РУ, исковая давность применяется судом только по заявлению стороны в споре, сделанному до вынесения судом решения. Согласно ст. 150 ГК РУ общий срок исковой давности - три года.
Течение срока исковой давности, согласно ч. 1 ст. 154 ГК РУ, начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права. По регрессным обязательствам (ч. 4 ст. 154 ГК РУ) течение исковой давности начинается с момента исполнения основного обязательства.
МКАС установил, что в рассматриваемом споре в обоснование своего требования истец ссылается на акты экспертизы N 18/97 от 11 июля 1997 г. и N 16/97 от 26 июня 1997 г. Согласно п. 3.1 договора стороны ежемесячно подписывают акты сверки по фактически израсходованным средствам, уплачиваемым истцом ответчику предоплатой в размере 50% стоимости транспортно-экспедиторского обслуживания.
Следовательно, моментом исполнения основного спорного обязательства по договору является завершение расчетов за оказанные ответчиком истцу услуги ТЭО, т.е. дата не позднее 31 декабря 1997 г.
МКАС исходит из того, что согласно ст. 150 ГК РУ трехлетний срок исковой давности по регрессным требованиям, как это предусмотрено ч. 4 ст. 154, начинает исчисляться с момента исполнения основного обязательства.
По мнению суда, трехлетний срок исковой давности истек 31 декабря 2000 г., т.е. значительно раньше, чем был предъявлен иск, - 31 мая 2004 г. Основываясь на изложенном и руководствуясь тем, что согласно ч. 3 ст. 154 ГК РУ истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске, МКАС пришел к выводу, что в исковом требовании следует отказать.
4. Требования истца о возмещении расходов по уплате арбитражного и регистрационного сборов подлежат отклонению в соответствии с § 6 Положения об арбитражных расходах и сборах, являющегося приложением к Регламенту МКАС при ТПП РФ, которым предусмотрено, что арбитражный сбор возлагается на сторону, против которой состоялось решение.
ДЕЛО N 23
1. Доверенность, выдаваемая на территории Российской Федерации представителю стороны в порядке передоверия, должна быть в соответствии с предписаниями ГК РФ нотариально удостоверена.
2. При отсутствии уважительных причин для заявления ответчиком ходатайства об отложении слушания дела оно отклонено.
(Дело N 80/2004, решение от 13.05.05)
* * *
Иск был предъявлен канадской фирмой (подрядчик) к российской организации (заказчик) в связи с неполной оплатой работ, выполненных по договору строительного подряда, заключенному сторонами 15 марта 2000 г. Истец требовал погашения суммы основного долга, а также уплаты договорного штрафа за просрочку платежа.
Ответчик, заявив о том, что истцом завышена сумма требования, представил подписанный сторонами акт сверки расчетов от 15 мая 2002 г. Им было заявлено ходатайство о прекращении дела ввиду ненадлежащего оформления полномочий лица, подписавшего исковое заявление. Состав арбитража это ходатайство отклонил, признав, что полномочия представителя истца на подписание искового заявления подтверждены доверенностью, нотариально заверенной и легализованной Генеральным консульством РФ в г. Торонто и Министерством иностранных дел и внешней торговли Канады.
Вместе с тем состав арбитража признал ненадлежаще оформленными полномочия двух других представителей истца, доверенности которых, совершенные на территории Российской Федерации в порядке передоверия, не были нотариально заверены, как того требует п. 3 ст. 187 ГК РФ. Представитель ответчика выразил несогласие с присутствием в заседании представителей истца, полномочия которых оформлены ненадлежащим образом. Представитель истца, подписавший исковое заявление, заявил ходатайство об отложении слушания дела для нотариального заверения доверенностей других представителей. Постановлением арбитража слушание было перенесено на 14 апреля 2005 г., о чем стороны были извещены под расписку.
В заседании 14 апреля 2005 г. представители истца снизили исковую сумму в части требования основного долга с учетом представленного ответчиком акта сверки расчетов от 15 мая 2002 г. Вместе с тем они поддержали требование о взыскании штрафа за просрочку оплаты выполненных работ.
* * *
Вынесенное МКАС решение содержало следующие основные положения.
1. Пунктом 20.1 заключенного сторонами контракта от 15 марта 2000 г. предусмотрено, что споры, связанные с данным контрактом, по которым стороны не придут к соглашению, подлежат разрешению в Международном коммерческом арбитражном суде (МКАС) при Торгово-промышленной палате Российской Федерации. Применимым правом стороны избрали российское право.
2. Рассмотрев ходатайство представителя ответчика от 7 апреля 2005 г. об отложении слушания дела, состав арбитража констатирует, что ответчик дважды заявлял ходатайства об отложении слушания по причине занятости его представителя в заседаниях государственного арбитражного суда по месту его нахождения. Принимая во внимание, что о дате заседания по делу представитель ответчика был извещен под расписку 21 марта 2005 г. и учитывая возражения истца против нового отложения слушания дела по тем же причинам, МКАС отклонил ходатайство ответчика об отложении разбирательства, назначенного на 14 апреля 2005 г. При этом МКАС полагал, что ответчик, по существу признавая наличие долга, при желании мог воспользоваться для представления своих интересов услугами менее занятого адвоката, чтобы не затягивать срок разбирательства, предусмотренный § 11 Регламента. На основании изложенного и руководствуясь п. 2 § 28 Регламента, МКАС не признал уважительными приведенные ответчиком причины для повторного отложения слушания дела и счел возможным слушать дело в отсутствие представителей ответчика.
3. Согласно имеющимся в деле материалам истец по контракту выполнил строительные работы на указанную в исковом заявлении сумму в долларах США, которая ответчиком была оплачена лишь частично. Признавая факт своей задолженности перед истцом, ответчик оспорил ее размер и представил подписанный сторонами сводный акт сверки расчетов от 15 мая 2002 г. В заседании 14 апреля 2005 г. истец снизил на основании этого документа сумму исковых требований по основному долгу. С учетом изложенного и на основании ст. 309 ГК РФ МКАС признал подлежащим удовлетворению требование истца о взыскании с ответчика неоплаченной суммы основного долга.
4. В соответствии со ст. 330 ГК РФ должник обязан уплатить кредитору определенную законом или договором сумму в случае просрочки исполнения. В п. 18.5 контракта стороны предусмотрели штраф за просрочку оплаты выполненных работ в размере 0,1% от цены контракта за каждую неделю просрочки платежа в течение первых четырех недель и 0,2% от цены контракта за каждую последующую неделю просрочки, но не более 5% от цены контракта. Принимая во внимание указанные условия контракта, МКАС считает обоснованным требование истца о взыскании с ответчика штрафа в предъявленном им размере.
5. Согласно п. 2 § 6 Положения об арбитражных расходах и сборах при частичном удовлетворении иска сумма арбитражного сбора, уплаченного истцом, относится на ответчика пропорционально размеру удовлетворенных исковых требований.
ДЕЛО N 24
1. В силу коллизионной нормы российского законодательства (ст. 1216 ГК РФ) при уступке требования отношения между первоначальным и новым кредитором определяются избранным ими правом. В то же время правом, подлежащим применению к требованию, являющемуся предметом уступки, определяются: допустимость уступки требования; отношения между новым кредитором и должником; условия, при которых это требование может быть предъявлено к должнику новым кредитором; вопрос о надлежащем исполнении обязательства должником.
2. В соответствии с правовой позицией, сложившейся в российской доктрине и практике государственных судов, договор уступки права требования, регулируемый положениями Общей части ГК РФ (гл. 24), может считаться заключенным и порождающим правовые последствия только в случае согласования цедентом и цессионарием конкретного индивидуализированного права требования (или совокупности прав требования), являющегося предметом уступки. С учетом этого не признано заключенным соглашение об уступке гипотетических будущих (не определенных на момент его заключения) прав требований цедента к заранее неизвестным должникам в целях обеспечения им исполнения будущих (не определенных на момент заключения соглашения об уступке) обязательств перед цессионарием. Констатировано, что российским законодательством на основании его специальных предписаний (гл. 43 ГК РФ) прямо допускается уступка будущих требований только в отношении договора финансирования под уступку денежного требования.
3. Поскольку признано, что не имела места уступка права требования истцом третьему лицу, отвергнуты утверждения ответчика об отсутствии у истца права на иск. На основании арбитражной оговорки договора сторон и предписаний Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже" состав арбитража пришел к выводу, что в компетенцию МКАС входит разрешение спора между истцом и ответчиком.
4. Особая мера правоохранительных органов страны ответчика, непосредственно запретившая проведение ответчиком расчетов с истцом, квалифицирована в качестве такого чрезвычайного и непредотвратимого при данных условиях обстоятельства, с которым российское гражданское законодательство (п. 3 ст. 401 ГК РФ) связывает освобождение должника от гражданско-правовой ответственности за просрочку исполнения обязательства по возврату суммы займа. Соответственно, не удовлетворены требования истца о взыскании договорного штрафа за просрочку платежа и убытков (упущенной выгоды), определенных путем исчисления процентов за пользование денежными средствами исходя из ставки LIBOR. С учетом того что на момент рассмотрения спора прекратила действие указанная особая мера правоохранительных органов страны ответчика, с ответчика в пользу истца взыскана сумма основного долга (сумма предоставленного истцом займа).
(Дело N 43/2004, решение от 23.05.05)
* * *
Иск был предъявлен фирмой с Британских Виргинских островов (истец) к организации Республики Беларусь (ответчик) в связи с непогашением в установленный заключенными сторонами 30 июля 2003 г. договором беспроцентного займа срок суммы задолженности. Требования истца включали: погашение суммы долга; уплату договорного штрафа за просрочку платежа; возмещение убытков, определенных путем исчисления процентов годовых за пользование чужими денежными средствами исходя из ставки LIBOR, а также расходов по арбитражному сбору.
Ответчик первоначально представил отзыв на исковое заявление, в котором, признав компетенцию МКАС на рассмотрение данного спора, просил в иске отказать в связи с тем, что неисполнение им обязательства вызвано обстоятельствами, находящимися вне его контроля (запрет правоохранительных органов Республики Беларусь производить расчеты с рядом иностранных фирм, в том числе и с истцом). В дальнейшем ответчик обратился с заявлением о неподсудности данного спора МКАС при ТПП РФ, поскольку истцом были заключены со швейцарским банком (далее - Банк) соглашения об уступке прав, в силу которых истец лишился права на иск. В обоснование своей позиции ответчик представил заключение швейцарского адвоката, основанное на положениях швейцарского права и практике его применения (отношения сторон по соглашениям об уступке прав подлежали регулированию швейцарским правом). В заседании Арбитражного суда представитель ответчика утверждал, что арбитражная оговорка договора займа недействительна и не могла быть в него включена, поскольку в соглашениях об уступке прав уже содержались положения о юрисдикции швейцарских судов, поэтому все споры цедента с третьими лицами подлежат рассмотрению швейцарскими судами с исключением альтернативной подсудности.
Истец оспаривал утверждения ответчика об отсутствии у него права на иск, заявив, что соглашение об уступке прав, на которое ссылается ответчик, не охватывает требования истца по данному иску. Это