"Семейные отношения с участием иностранцев: правовое регулирование в России" (Марышева Н.И.) ("Волтерс Клувер", 2007)

проявляется иным образом (например, в случаях, когда желающие расторгнуть брак супруги, имеющие российское гражданство, проживают за границей). В то же время договориться о подсудности стороны могут и в случаях, когда иностранное гражданство имеет лишь одна из сторон. Поскольку термин "иностранные лица" включает в себя и лиц без гражданства (ст. 398 ГПК РФ), достаточно и того, что одна из сторон - лицо без гражданства.
4.2. В своем соглашении стороны могут договориться (во изменение установленной в законе международной подсудности), во-первых, о рассмотрении своего спора в российских судах, во-вторых, о передаче спора, по которому компетентны российские суды, на рассмотрение иностранного суда.
В первом случае возникает вопрос о том, должен ли российский суд учитывать тот факт, что по иностранному законодательству рассмотрение данного спора отнесено к исключительной подсудности судов этого государства. В ГПК РФ, где речь идет в общей форме об изменении подсудности дела (а это позволяет считать, что здесь имеются в виду и первый, и второй случаи), нет требования учитывать исключительную подсудность иностранного суда. Едва ли поэтому можно применительно к спорам в судах общей юрисдикции рассматривать отсутствие исключительной подсудности иностранного суда как обязательное условие действия соглашения сторон.
Говоря о передаче сторонами спора на рассмотрение российских судов, следует обратить внимание на то, что в их соглашениях может быть указан и конкретный российский суд, которому они хотят передать свое дело. Определение того, насколько именно этот суд компетентен рассматривать данный спор (территориальная и родовая, или предметная, подсудность), не является, как уже отмечалось, вопросом международной подсудности. В этой части соглашение должно соответствовать правилам ст. 26, 27 и 30 ГПК РФ.
Как вытекает из закона (ст. 404 ГПК РФ), возможна и ситуация, когда стороны своим соглашением изменили международную подсудность, передав свой спор на рассмотрение иностранного суда (второй рассматриваемый нами случай). Здесь не должны оказаться нарушенными правила российского законодательства об исключительной подсудности. Нельзя передавать на рассмотрение иностранного суда дела, перечисленные в ст. 403 ГПК РФ. Соглашение, заключенное с нарушением исключительной подсудности российского суда, может быть признано недействительным.
Недопустимость изменения соглашением сторон исключительной подсудности вытекает и из ст. 21 Минской конвенции 1993 г. При этом не разрешается изменять нормы об исключительной подсудности, содержащиеся как в самой Конвенции, так и во внутреннем законодательстве соответствующей страны, применительно к России, следовательно, - нормы ст. 403 ГПК РФ.
Соглашение о подсудности обязательно для сторон. Поэтому если истец, пренебрегая договоренностью, предъявит иск в суде государства иного, чем было обусловлено в соглашении, ответчик вправе заявить возражения в связи с неподсудностью. При этом если речь идет о предъявлении иска в российский суд, последний, установив, что соглашение о передаче спора в иностранный суд соответствует требованиям российского законодательства, по нашему мнению, должен возвратить исковое заявление (ст. 135 ГПК РФ).
Договоренность об изменении подсудности допускается только до принятия судом дела к своему производству.
4.3. Закон не устанавливает определенной формы пророгационного соглашения (как он не устанавливает такой формы в ст. 32 ГПК РФ применительно к внутренней подсудности). Она, однако, должна быть письменной, если это предусмотрено международным договором Российской Федерации. Так, в ст. 21 Минской конвенции 1993 г. упоминается "письменное соглашение сторон" о передаче спора судам договаривающихся сторон. При отсутствии международного договора у сторон пророгационного соглашения нет согласно ГПК РФ обязанности соблюдения письменной формы. Однако едва ли законодатель имел в виду простую устную договоренность. В интересах самих сторон, заинтересованных в рассмотрении дела в том суде, который они сами выбрали, облечь свое соглашение в определенную форму. Если обратиться к иностранному законодательству, то, например, в Законе Швейцарии о международном частном праве 1987 г. предусмотрено, что соглашение (по имущественному спору) может быть заключено "в форме единого документа или путем обмена телеграммами, телексами, факсимильными сообщениями либо при помощи любого другого средства связи, позволяющего в доказательство наличия соглашения предъявить его текст" (ст. 5 Закона). Нормы о форме соглашения сторон о выборе подсудности содержит и Брюссельская конвенция о юрисдикции и приведении в исполнение судебных решений по гражданским и торговым делам 1968 г. (сейчас практически утратившая свое значение), и Луганская ("параллельная") конвенция 1988 г. с таким же названием, и принятый Советом ЕС 22 декабря 2000 г. Регламент N 44/2001 о юрисдикции, признании и принудительном исполнении судебных решений по гражданским и торговым делам. Правда, эти акты не предназначены для регулирования отношений, касающихся гражданского состояния, право- и дееспособности физических лиц, имущественных прав, возникших из брачных отношений (кроме дел об алиментах). Использованные в них (как и в Законе Швейцарии) подходы, позволяющие наметить способы фиксации воли сторон, избирающих удобный для них суд, думается, могли бы быть использованы и в российской практике.
5. Обстоятельства, на основании которых решаются вопросы подсудности российских судов, в процессе рассмотрения дела могут измениться. В соответствии со сложившейся практикой считается, что международная подсудность остается при этом неизменной (принцип "perpetuatio jurisdictionis"). Эта практика закреплена в законе: дело, принятое российским судом к производству с соблюдением правил международной подсудности, разрешается им по существу, если даже в связи с изменением гражданства, места жительства или места нахождения сторон либо другими обстоятельствами оно стало подсудно суду другого государства (ст. 405 ГПК РФ). Хотя данная статья сформулирована в общей форме без каких-либо исключений, представляется, что такое исключение все же должно быть сделано в случае, когда лицо в ходе рассмотрения дела получит судебный иммунитет. Это вытекает из правил ч. 3 ст. 401 ГПК РФ и из заключенных Россией международных договоров.
Дело по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям может оказаться одновременно в производстве судов двух государств. Например, для расторжения брака один из супругов, проживающий в России, обращается в российский суд, а другой, проживающий за границей, - в иностранный суд. Каждое из государств при решении вопросов международной подсудности следует своему законодательству и в принципе не обязано учитывать тот факт, что дело уже рассмотрено или возбуждено в другом государстве. Одновременное возбуждение дела в судах различных государств возможно и при наличии международного договора, если этот договор допускает альтернативную подсудность. Поэтому имеет значение вопрос о том, должен ли суд отказаться от рассмотрения дела на том основании, что в производстве иностранного суда находится дело по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниями Это проблема lis alibi pendens в аспекте международного гражданского процесса.
Ранее закон не устанавливал процессуальных последствий рассмотрения дела в иностранном суде. Сейчас в ГПК РФ впервые этот вопрос решен, с тем чтобы избежать положения, при котором по делу имелось бы два различных, возможно, даже противоречащих одно другому, судебных решения. А это может случиться, если иностранное решение получит в России такую же юридическую силу, как и решение российского суда, т.е. при признании в России решений судов данного государства.
В законодательстве (ст. 406 ГПК РФ) отражены два возможных случая, связанные с наличием судебного процесса в иностранном государстве: ситуация, когда иностранный суд уже вынес соответствующее решение, и ситуация, когда дело в иностранном суде только возбуждено. В обоих случаях для наступления правовых последствий требуется, чтобы вынесенное иностранное решение или решение, которое может быть вынесено по возбужденному делу, подлежало признанию и исполнению в России.
Если иностранным судом уже вынесено решение по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям, российский суд отказывает в принятии искового заявления к производству или прекращает производство по делу, но при условии, что с государством, суд которого вынес решение, у России имеется международный договор, предусматривающий взаимное признание и исполнение решений (ч. 1 ст. 406 ГПК РФ). Правило о необходимости наличия международного договора в принципе согласуется с нормами ст. 409 ГПК РФ о признании и исполнении решений. Однако остается неясным вопрос, охватываются ли данным регулированием случаи, когда вынесенное иностранным судом решение не требует исполнения. Если, например, в российский суд поступает от проживающей в РФ российской гражданки исковое заявление о расторжении брака с проживающим во Франции французским гражданином и оказывается, что уже имеется решение французского суда о расторжении брака, вынесенное ранее по заявлению супруга, должен ли российский суд на этом основании отказать российской гражданке в принятии ее иска или прекратить производство по делу?
Поскольку в ч. 1 ст. 406 ГПК РФ говорится о любых решениях, нельзя исключать из сферы ее действия иностранные решения, которые по своему характеру не требуют исполнения (о расторжении брака, признании брака недействительным, личном статусе и т.п.). Но тогда, если считать наличие международного договора обязательным, ч. 1 ст. 406 ГПК РФ не согласуется со ст. 415 этого Кодекса, допускающей признание упомянутых в ней и в других федеральных законах и не требующих исполнения иностранных решений независимо от наличия соответствующего международного договора. Трудно предположить, что, допуская признание решения в ст. 415 ГПК РФ, законодатель не имел в виду обеспечить соответствующие правовые последствия такого признания. Следует отметить, что формулировка ч. 2 ст. 406 ГПК РФ, где речь идет о возбуждении дела в иностранном суде (когда решение еще не вынесено), отличается от рассмотренной формулировки ч. 1 ст. 406: о международном договоре не упоминается, говорится лишь о том, что решение суда (очевидно, если оно впоследствии будет вынесено) должно подлежать признанию или исполнению на территории Российской Федерации. Таким образом, под действие ч. 2 ст. 406 ГПК РФ определенно подпадают дела, решения по которым подлежат признанию на основании ст. 415 ГПК РФ.
Едва ли можно обосновать отмеченный разный подход к случаям возбуждения дела в иностранном суде (ч. 2 ст. 406 ГПК РФ) и вынесения там решения (ч. 1 ст. 406 ГПК РФ), приводящий к тому, что не законченный в иностранном суде процесс будет иметь в указанных случаях процессуальные последствия, а законченный - не будет. На наш взгляд, правило ч. 1 ст. 406 ГПК РФ нуждается в законодательной корректировке. Возможно, и до внесения изменений в ч. 1 ст. 406 ГПК РФ можно было бы путем официального толкования действующей редакции обеспечить применение правовых последствий, предусмотренных в ч. 1 ст. 406 ГПК РФ, к решениям, признаваемым на основании ст. 415 ГПК РФ.
Говоря о правовых последствиях ведущегося за границей процесса и вынесенных там судебных решений, закон не формулирует каких-либо условий, не требует, в частности, проверки того, что дело, по которому за границей вынесено решение или возбуждено производство, не относится к исключительной подсудности российских судов и что решение отвечает необходимым условиям его признания и исполнения. На наш взгляд, факта вынесения иностранным судом решения достаточно, если речь идет о признании такого решения на основании ч. 1 ст. 413 ГПК РФ без дальнейшего производства (при отсутствии возражений заинтересованного лица), например, если речь идет о признании брака недействительным, когда заинтересованное лицо не возражает против признания решения. Но при наличии таких возражений, а также в отношении решений, требующих еще и исполнения (например, по делам о взыскании алиментов), получение в России иностранным решением юридической силы связывается с рассмотрением российским судом ходатайства и вынесением им соответствующего определения. Едва ли законодатель имел в виду наступление процессуальных последствий в отношении решений иностранных судов, еще не получивших в России юридической силы. Позиция законодателя представляется недостаточно четкой и, по нашему мнению, нуждается в официальном разъяснении.
Проблему lis alibi pendens затрагивают некоторые международные договоры России, например Договор с Польшей о правовой помощи 1996 г. В ст. 18 этого Договора говорится: если в соответствии с положениями настоящего Договора компетентными в каком-либо вопросе являются учреждения юстиции обеих договаривающихся сторон, а заявление о возбуждении дела было подано в учреждение одной из сторон, соответствующее учреждение юстиции другой стороны перестает быть компетентным. На необходимость прекращения производства по делу между теми же сторонами, о том же предмете и по тому же основанию в суде, возбудившем дело позднее, указывают Договоры РФ о правовой помощи с Латвией 1993 г. (ст. 21), Литвой 1992 г. (ст. 21), Эстонией 1993 г. (ст. 21) и некоторые другие.
6. Международная подсудность урегулирована в договорах России с иностранными государствами.
6.1. Некоторые двусторонние договоры о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам (например, с Латвией, Литвой, Эстонией) и Минская конвенция 1993 г. (ст. 20) включают общие положения, устанавливающие, что при отсутствии в договоре специального регулирования иски предъявляются в стране, где имеет место жительства ответчик, а иски к юридическим лицам - в стране, на территории которой находится орган управления юридического лица, его представительство либо филиал. По искам о вещных правах на недвижимое имущество исключительно компетентны суды по месту нахождения имущества. Конвенция допускает применение и договорной подсудности (ст. 21).
Наряду с общими положениями Минская конвенция 1993 г., как и договоры о правовой помощи, разграничивает подсудность по отдельным категориям семейных дел:
- о расторжении брака и признании его недействительным;
- о личных и имущественных отношениях супругов;
- о правоотношениях между родителями и детьми;
- об установлении и оспаривании отцовства;
- об усыновлении.
При этом вопросы подсудности по этим делам решаются одновременно с определением подлежащего применению права. Однако не во всех договорах подсудность определена по всем этим категориям. Некоторые договоры вообще не содержат норм о разграничении подсудности.
При определении подсудности договоры и Конвенция исходят, как правило, из гражданства, места жительства лица,