"расторжение нарушенного договора в российском и зарубежном праве" (карапетов а.г.) ("статут", 2007)

обязательства после того, как произошло расторжение.
Следует отметить, что правило о том, что реституция должна быть осуществлена в разумный срок, упоминается и многими западными авторами <590>. Ничего нового в этой идее нет.
--------------------------------
<590> Enderlein F., Maskow D. International Sales Law: United Nations Convention on Contracts for the International Sale of Goods. Commentary to Art. 81. N. Y., 1992 (опубликовано в Интернете на сайте: http://www.cisg.law.pace.edu).
Но данный вопрос кажется таким простым только на первый взгляд. В действительности его решение осложняется тем, что сама норма, заложенная в ст. 314 ГК, на наш взгляд, явным образом несовершенна и требует корректировки. Здесь не место давать подробный анализ данной статьи и обосновывать необходимость ее кардинального пересмотра. Отметим лишь кратко, что, на наш взгляд, норма, согласно которой обязательство должно исполняться в разумный срок, а просрочка наступает на восьмой день после предъявления должнику требования об исполнении обязательства, несколько нелогична. Согласно этой статье получается, что кредитор должен вначале дождаться истечения разумного срока на исполнение, а затем предъявить должнику требование об исполнении обязательства прежде, чем будет зафиксирована просрочка. При этом основная цель введения правила о разумном сроке состоит в том, что обязательства бывают разные и, соответственно, заранее в законе определить срок, в течение которого должник обязан исполнить свое обязательство, невозможно. В этом, следует признать, логика есть. Но применение данной нормы к неисполненным денежным обязательствам представляется излишним. Срок на уплату денег можно было бы заранее в законе определить, указав, например, в той же ст. 314 ГК, что в случае отсутствия в договоре срока оплаты деньги должны быть уплачены в течение определенного количества дней. Сейчас по этому пути идут все страны ЕС, в законодательстве многих из которых также существуют нормы о том, что в отсутствие закрепленного в договоре срока просрочка возникает только при условии предъявления должнику специальной претензии (в Германии - mahnung, во Франции - mise en demeure). Но с принятием в рамках ЕС Директивы от 29 июня 2000 г. ЕС N 2000/35/ЕС о борьбе с просрочками платежа по коммерческим сделкам (EU Directive 2000/35/ЕС "On Combating Late Payment in Commercial Transactions") <591> ситуация в отношении денежных обязательств в рамках коммерческих контрактов в корне меняется. Данная Директива, которую страны ЕС были обязаны имплементировать в свое национальное законодательство, предусматривает в п. 1 ст. 3, что просрочка по оплате в случае отсутствия согласованного срока платежа в договоре наступает и проценты годовые начинают начисляться (1) через 30 дней после получения счета, (2) в случае, когда товар или услуги были получены после получения счета, - через 30 дней после получения товаров или услуг, (3) в случае, если момент получения счета невозможно определить, - через 30 дней после получения товаров или услуг. Таким образом, вводить должника по денежному обязательству в просрочку путем направления ему специального напоминания согласно данной Директиве теперь не обязательно не только в случае закрепления в договоре срока исполнения, но и в случае отсутствия четкого соглашения сторон в отношении срока платежа. Если срок платежа в договоре не предусмотрен, по истечении указанного 30-дневного периода автоматически наступает просрочка и начинают начисляться санкции за нарушение договора (проценты годовые). Хотя данная Директива касается фиксации просрочки платежа для целей определения момента начала начисления процентов годовых, сам подход к решению проблемы очевиден. Когда речь идет о просрочке в оплате, нет смысла применять расплывчатое правило о разумном сроке. Можно предусмотреть срок вполне конкретный.
--------------------------------
<591> Данные о нормативных актах, имплементирующих во французском праве данную Директиву, см. в Интернете на сайте: http://www.fenca.com/news.asp?Id=25.
В российской доктрине данный вопрос изучался крайне мало. Но суды постоянно сталкиваются с тем, что кредиторы в отсутствие согласованного в договоре срока на оплату не могут доказать предъявление должнику соответствующего требования, в результате лишаясь права на начисление штрафных санкций <592>. При этом российские суды, видя, что буквальное применение ст. 314 ГК к денежным долгам приводит зачастую к тому, что должники уходят от ответственности за просрочку оплаты, в ряде случаев пытаются обосновать такое решение, которое позволило бы не применять к денежному долгу ст. 314 ГК. Так, совсем недавно в п. 9 Обзора практики разрешения споров по договору комиссии (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 17 ноября 2004 г. N 85), толкуя норму ст. 999 ГК о том, что комиссионер обязан передать комитенту все полученное им в рамках реализации комиссионного договора "по исполнении поручения", Суд пришел к выводу, что данная норма является специальной по отношению к ст. 314 ГК и комитенту не требовалось предъявлять комиссионеру требование об уплате долга. Правда, из этого разъяснения не совсем понятно, с какого же дня начинается просрочка и начисляются проценты годовые.
--------------------------------
<592> См., например: Постановления Президиума ВАС РФ от 15 апреля 1997 г. N 5249/96, от 13 мая 1997 г. N 456/97.
На наш взгляд, идеальное решение было найдено ВАС РФ еще в конце 90-х гг. В Постановлении Пленума ВАС РФ от 22 октября 1997 г. N 18 "О некоторых вопросах, связанных с применением положений Гражданского кодекса Российской Федерации о договоре поставки" (п. 16) разъяснено, что в соответствии со ст. 486 ГК товар должен быть оплачен самое позднее непосредственно после его передачи. А это, согласно позиции ВАС, означает, что "при расчетах за товар платежными поручениями, когда иные порядок и форма расчетов, а также срок оплаты товара соглашением сторон не определены, покупатель должен оплатить товар непосредственно после получения товара, и просрочка с его стороны наступает по истечении предусмотренного законом (или в установленном им порядке) срока на осуществление банковского перевода, исчисляемого со дня, следующего за днем получения товара покупателем". В силу прямого указания ВАС данный срок определяется согласно ст. 80 Федерального закона о Центральном банке РФ от 10 июля 2002 г. N 86-ФЗ, которая на настоящий момент предусматривает, что "общий срок осуществления платежей по безналичным расчетам не должен превышать два операционных дня, если указанный платеж осуществляется в пределах территории субъекта Российской Федерации, и пять операционных дней, если указанный платеж осуществляется в пределах территории Российской Федерации". При таком подходе просрочка в оплате товара наступает и штрафные санкции начинают начисляться либо на третий, либо на шестой операционный день после получения товара покупателем без необходимости предъявления покупателю какого-либо специального требования. Этот подход, принятый ВАС РФ в отношении обязательства по оплате в рамках договора купли-продажи, по нашему мнению, следует распространить на все обязательства по оплате, независимо от того, в рамках какого договорного типа данное денежное обязательство возникло. Юридический прием, опосредующий такое решение, - аналогия закона (ст. 6 ГК).
Кроме того, не следует забывать, что в самой ст. 314 ГК указывается на то, что предусмотренный в ней порядок фиксации просрочки применяется на случай, если иное не вытекает из существа обязательства. На наш взгляд, из существа денежного обязательства по определению вытекает, что оно должно исполняться немедленно после возникновения соответствующего юридического факта, с которым закон или договор связывает возникновение обязательства по оплате. При этом "немедленность" проявляется в том, что плательщик должен обеспечить перевод денег в течение двух или пяти операционных дней (в зависимости от расположения получателя). На третий или шестой день наступает просрочка. Соответственно, этот подход делает ненужным применение ст. 314 ГК в отношении денежных обязательств в рамках любых гражданско-правовых договоров (возмездное оказание услуг, подряд, аренда, комиссия и др.).
Данный подход, исключающий применение ст. 314 ГК к денежным долгам с несогласованным сроком погашения, в равной степени актуален и в отношении денежных реституционных обязательств, для которых закон также не предусмотрел конкретного срока исполнения. Таким образом, когда предмет реституционного обязательства состоит в возврате денег, просрочка должна наступать по прошествии двух или пяти дней после предъявления реститутору требования о возврате денежных средств. Если возврат денег осуществляет кредитор, пострадавший от нарушения, то обязанность вернуть полученные от нарушителя договора средства должна быть исполнена с момента расторжения им договора и считается просроченной по прошествии двух или пяти операционных дней на перевод денег платежным поручением. В равной степени, если реституцию денег должен осуществить нарушитель договора, то его реституционное обязательство должно быть исполнено после получения от кредитора заявления о расторжении с требованием вернуть денежные средства и также считается просроченным по прошествии вышеуказанного количества операционных дней.
В тех же случаях, когда предмет реституции состоит в передаче имущества, должна применяться ст. 314 ГК и имущество должно быть возвращено в течение разумного срока. Но и в данном случае не все так просто. Напомним, что согласно ст. 314 ГК кредитор должен вначале выждать разумный срок, затем предъявить требование об исполнении обязательства, и только по прошествии семи дней после этого наступает просрочка. Применение данных положений к реституционному обязательству вскрывает одну проблему. Дело в том, что само реституционное обязательство, как правило, возникает с момента заявления кредитором о расторжении договора. В рамках этого заявления кредиторы, как правило, и указывают о необходимости возвратить имущество. Возникает вопрос: должен ли реституарий после истечения разумного срока заново предъявлять требование в силу норм ст. 314 ГК, учитывая, что в данном случае само возникновение реституционного обязательства увязывается с предъявлением требования? Получается несколько странная картина: реституарий вначале предъявляет требование о возврате имущества (в рамках заявления о расторжении), что приводит к возникновению реституционного обязательства, ждет разумный срок, потом заявляет новое требование об исполнении обязательства, затем ждет семь дней, и только с восьмого дня начинается просрочка реститутора. Эта многоходовая процедура может показаться излишне усложненной. Тем не менее, видимо, в рамках действующего законодательства следует смириться с такой формулой фиксации просрочки реституционного неденежного обязательства.
В случае, когда реституарием является нарушитель договора, обязательство кредитора вернуть полученное имущество (например, дефектный товар) также должно быть исполнено после расторжения договора в течение разумного срока, а в случае, если оно в течение разумного срока не исполнено, то нарушитель договора должен предъявить кредитору соответствующее требование. Просрочка по возврату имущества в такой ситуации возникает на восьмой день после предъявления данного требования.
Особая ситуация возникает в случае, если реституция полученного исполнения в натуре невозможна и она должна трансформироваться в требование уплаты денежного эквивалента. В данном случае речь может идти о сроке на уплату денежного долга. Но возникает одна немаловажная деталь. Реститутор не может знать точно, какую сумму ему следует перечислить реституарию. Только после подписания соглашения или вступления в силу решения суда лицо, обязанное осуществить реституцию, точно узнает, какая сумма составляет денежный эквивалент соответствующего исполнения. Поэтому требование о реституции денежной стоимости полученного имущества до вступления в силу судебного решения или подписания соглашения носит несколько неопределенный, несозревший характер. Соответственно, лицо, обязанное осуществить реституцию, но не делающее этого по причине невозможности вернуть товар в натуре и неопределенности размера денежного эквивалента, не должно считаться просрочившим исполнение данного реституционного обязательства. При этом в случае, если стороны своим соглашением установили размер данного эквивалента, то просрочка в его уплате наступает на следующий день после истечения срока, предусмотренного в данном соглашении, а в случае отсутствия данного срока - на третий или шестой день после подписания соглашения.
6. Место исполнения реституционного обязательства определяется на основании ст. 316 ГК. Так, место исполнения реституционного обязательства по передаче недвижимости - место нахождения данной недвижимости, по передаче товара - место хранения реститутором данного товара, а место уплаты денег - место нахождения реституария (в понимании современной судебной практики: при безналичной форме оплаты - корреспондентский счет банка реституария). Так как реституционное обязательство не носит договорный характер, правило о том, что место исполнения обязательства по передаче товара, предусматривающего его транспортировку, - это место сдачи товара первому перевозчику для доставки его кредитору, к реституционным отношениям по общему правилу вряд ли применимо. Реституционное обязательство ничего в отношении транспортировки предусматривать не может до тех пор, пока стороны не подпишут соглашение о порядке реституции. Это означает, что если одна из сторон имеет право требовать реституции, то она должна сама осуществить выборку товара со склада, где товар хранится. Должник же по реституционному требованию (реститутор) сам не обязан заказывать перевозку товара до места нахождения кредитора. При применении по аналогии п. 1 ст. 458 ГК мы получаем следующее правило. Если лицо в порядке реституции обязано передать некий товар, то оно должно уведомить реституария о готовности к отгрузке товара, а реституарий обязан выбрать товар в месте нахождения реститутора, обеспечив всю дальнейшую транспортировку. Если реститутор по истечении семи дней после получения требования реституария (ст. 314 ГК) не уведомляет последнего о готовности к отгрузке, то имеется просрочка, а реституарий получает право требовать взыскания убытков. При этом такой подход к определению места исполнения реституционного обязательства по возврату полученного до расторжения товара носит скорее формально-логический характер. По существу, в правовом регулировании реституционных обязательств, если до этого когда-нибудь дойдет отечественный законодатель, теоретически могут быть воплощены и иные подходы. Так, например, можно было бы предусмотреть, что при реституции по общему правилу необходимо доставлять товар до места нахождения лица, управомоченного на получение назад отгруженного им ранее товара.