"расторжение нарушенного договора в российском и зарубежном праве" (карапетов а.г.) ("статут", 2007)

если (1) он осуществил свое встречное исполнение, (2) полученное от должника исполнение не соответствует договору или закону, (3) кредитор вправе отказаться принимать его в счет договора и (4) реализует это право. В данной ситуации осуществленное должником ненадлежащее исполнение утратило для кредитора какой-либо имущественный интерес. Поэтому будет справедливым вслед за предоставлением кредитору права не принимать ненадлежащее исполнение передать ему и право на возврат осуществленного им встречного исполнения. При этом должник, конечно же, автоматически получает право на возврат своего ненадлежащего исполнения.
В трех вышеописанных случаях двусторонней реституции становится очевидным, что запрет на возврат ранее предоставленного, предусмотренный в п. 4 ст. 453 ГК, применяться здесь не должен. Осуществленное кредитором до момента расторжения исполнение должно быть возвращено по его требованию, даже если кредитор в данной части получил от должника встречное предоставление. Иначе говоря, кредитор должен иметь право потребовать реституции и тогда, когда с формальной точки зрения затруднительно говорить о неосновательном обогащении.
Правила, регулирующие двустороннюю реституцию, как уже говорилось, отсутствуют в ГК РФ, но их необходимость является, на наш взгляд, абсолютно логичной и вытекающей из здравого смысла и представлений о разумности и справедливости.
При воплощении в жизнь данных положений следует учесть, что разрешение двусторонней реституции в данном случае должно относиться только к защите прав кредитора. Правом выбора сценария расторжения, в том числе сценария ретроспективного, принадлежит кредитору. Поэтому очевидно, что только кредитор сможет требовать двусторонней реституции. Нарушивший договор должник не вправе прибегнуть к подобному требованию и в полной мере зависит от сделанного кредитором выбора. Так, например, должник несет риск того, что кредитор выберет вариант пропорционального расторжения, и, соответственно, полученная к моменту расторжения от кредитора часть исполнения может быть для него абсолютно бесполезной в отрыве от оставшейся части, так и не полученной от кредитора в связи с осуществленным им пропорциональным расторжением. Но при этом, как мы писали выше, особый интерес должника в сохранении договора в силе, а также в соответствующем сценарии расторжения может быть учтен судом при оценке существенности нарушения, если кредитор в момент расторжения знал или должен был быть осведомлен о соответствующих обстоятельствах.
Из вышеизложенного следует, что в тех случаях, когда допускается двусторонняя реституция, многое зависит от субъективной воли кредитора. Поэтому кредитору следует прямо и четко указывать на ретроспективный эффект расторжения. Но вполне вероятно, что в ответ на нарушение кредитор расторгнет договор, прямо не заявив о том, какой тип юридических последствий расторжения он имеет в виду. Это может создать нежелательную неопределенность. Должник будет в неведении в отношении того, должен ли он вернуть полученное от кредитора ранее или вправе оставить это имущество себе. В данной ситуации никакого очевидного неосновательного обогащения на должнике может и не быть, так как он ранее передал эквивалентное встречное исполнение (например, оплатил часть предусмотренного договором оборудования). Соответственно, должник может не знать, что в результате расторжения кредитор теряет интерес в той части исполнения, которую он успел получить от должника. Поэтому разумный должник не всегда может быть уверен в том, обязан ли он вернуть полученное, и если да, то в каком размере. В ситуации, когда кредитор требует двусторонней реституции, например, по причине утери интереса в удержании части исполнения или по причине нежелания принимать в счет договора несанкционированное частичное исполнение, следовало бы его стимулировать к тому, чтобы он как можно быстрее и четче формулировал свою волю, не создавая для должника нежелательную неопределенность. Соответственно, следовало бы вывести следующее правило. Кредитор, расторгающий договор в связи с его нарушением и имеющий право на двустороннюю реституцию, обязан прямо заявить об этом одновременно с расторжением или в разумный срок после расторжения. В случае отсутствия четкого указания на ретроспективный сценарий расторжения требование о двусторонней реституции исключается, а кредитор вправе требовать возврата только того, за что он к моменту расторжения договора не получил встречного исполнения (т.е. односторонней реституции).
§ 10. Выводы
Таким образом, мы выделили два основных варианта отхода от общего правила о перспективном эффекте расторжения. Первый вариант - это возврат предоставленного в случае неэквивалентного обогащения одной из сторон за счет удержания исполнения, осуществленного другой стороной (односторонняя реституция в порядке кондикции). Второй вариант заключается в возврате предоставленного в случае состоявшегося до расторжения встречного обмена (двусторонняя реституция) и предполагает ретроспективный сценарий расторжения, при котором стороны возвращаются в то положение, которое имело место до заключения договора, путем двустороннего возврата ранее осуществленного эквивалентного обмена.
Оба этих случая реституции прямо не урегулированы законодательством. Судебная практика предприняла успешную попытку решения вопроса о допустимости односторонней реституции путем применения правил о неосновательном обогащении. Но при помощи этого метода можно разрешить лишь первую проблему. Данный подход не может с тем же успехом обосновать право кредитора на возврат предоставленного до расторжения при состоявшемся эквивалентном обмене (право на двустороннюю реституцию). Поэтому достаточно острой является проблема проработки применительно к отечественному праву вопроса о юридической природе иска о возврате предоставленного до расторжения, к которой мы обратимся в следующей главе.
Глава 2. РЕСТИТУЦИЯ
§ 1. Соотношение реституции и расторжения
Очевидно, что реституция по расторгнутому договору в тех случаях, когда она допускается, является последствием расторжения. В отечественном ГК не закреплено правило, идентичное норме ст. 82 ВК, согласно которой кредитор теряет право на расторжение в случае невозможности осуществить реституцию. Поэтому возможность осуществить реституцию не является в российском праве условием допустимости расторжения договора.
Вопрос о реституции встает уже после того, как решен вопрос расторжения договора. Соответственно, требование о реституции заявляется после того, как договор расторгнут в одностороннем или судебном порядке. После того, как договор расторгнут, возникает основание для возврата ранее предоставленного, если имеет место неосновательное обогащение или в силу вышеописанных причин оправдан двусторонний возврат.
Но требование о реституции может быть заявлено и одновременно с уведомлением об одностороннем отказе или с иском о расторжении. В последнем случае условием удовлетворения реституционного требования является удовлетворение основного иска о расторжении договора.
Наконец, возможен и такой вариант, когда сторона, имеющая право на расторжение, заявит реституционное требование вместо расторжения. Как мы уже писали, если кредитор имеет право на односторонний отказ, то этот отказ может быть осуществлен путем предъявления должнику требования о реституции, так как заявление данного требования недвусмысленно выражает волю кредитора на расторжение договора. Соответственно, договор считается расторгнутым, когда должник получает письменное извещение с требованием осуществить реституцию (например, вернуть предоплату или предоставленный кредит) или копию искового заявления о реституции, если кредитор решает сразу обратиться в суд с соответствующим требованием.
Более того, как мы уже указывали, сам законодатель иногда выражает право кредитора на расторжение путем указания на предоставление кредитору права требовать реституции. Так, согласно п. 3 ст. 487 ГК покупатель в случае непоставки ему оплаченного товара вправе требовать возврата предоплаты. Здесь законодатель, подчеркивая право покупателя заявить в случае непоставки реституционное требование, тем самым устанавливает право покупателя на односторонний отказ. Такую же ситуацию мы встречаем в ст. ст. 811, 813, 814 ГК, согласно которым заимодавец вправе досрочно потребовать возврата суммы займа в случае непогашения заемщиком очередного платежа, утраты предоставленного обеспечения или нецелевого использования. Здесь указание на реституционное требование подразумевает расторжение договора. Ведь досрочный возврат займа по воле одной из сторон может проистекать только как следствие расторжение договора. Таким образом, перестановка местами причины (расторжения) и следствия (реституции) не должна иметь существенного значения, так как если кредитор требует того, что является по своей природе следствием, тем самым он подразумевает наличие причины.
Но данная логика работает только в том случае, если кредитор вправе расторгнуть договор в одностороннем порядке. Если действует правило судебного расторжения, кредитор не вправе заявлять реституционное требование до вступления в силу судебного решения о расторжении или подписания соглашения о добровольном расторжении. Предъявление такого требования будет явно преждевременным.
Еще один крайне важный нюанс, на который следует обратить внимание, заключается в невозможности использования реституционного требования вместо расторжения стороной, не имеющей права на расторжение. Применительно к теме настоящего исследования это означает, что нарушитель договора не вправе требовать реституции до того момента, пока кредитор не расторгнет договор.
Но самое главное заключается в том, что должник, не имеющий права на расторжение, не может сам осуществить реституцию без согласия на то со стороны кредитора. Точнее, осуществить реституцию он, конечно, может, но это не будет означать прекращение договора и отпадение его встречного обязательства. Такой волюнтаризм должника неприемлем, так как лишает кредитора предоставленного только ему права выбора между реальным исполнением и отказом от договора. Но при этом молчаливое принятие кредитором такого возврата следует считать согласием на расторжение. В отечественной литературе эту идею применительно к случаю с несанкционированным возвратом предоплаты поддерживает С.В. Сарбаш, который приравнивает принятие кредитором возвращенной должником предоплаты к заявлению требования о возврате предоплаты, что, по справедливому замечанию данного автора, равнозначно расторжению договора <583>.
--------------------------------
<583> Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М., 2005. С. 615.
В таком сценарии принятие кредитором, например, несанкционированно возвращенной ему продавцом предоплаты будет считаться выражением согласия на расторжение договора (по типу акцепта конклюдентными действиями полученной оферты). Как мы уже писали, принятие исполнения должно быть осмысленным. Поэтому в тех случаях, когда для принятия обратного исполнения требуются активные действия получателя (в нашем случае пострадавшего от нарушения кредитора), совершение таких действий будет свидетельствовать о расторжении договора по обоюдному согласию. Например, принимая обратно товар по накладной и не делая в накладной никаких пометок, свидетельствующих о его несогласии на расторжение договора (например, пометки о принятии на временное хранение), продавец тем самым выражает свое согласие на расторжение договора. В тех же случаях, когда процесс исполнения не предполагает необходимого участия самого кредитора, возврат будет считаться принятым, а договор, соответственно, расторгнутым, если кредитор немедленно после того, как он узнал или должен был узнать о возврате, не вернет полученное или не выразит свое несогласие на расторжение договора. Например, процесс перечисления безналичных денег не предполагает возможности отказаться от получения перевода: он зачисляется на счет получателя без его ведома. Соответственно, возврат предоплаты или кредита должен считаться осмысленно принятым, только если в течение разумного времени получатель такого платежа не направил контрагенту возражение против расторжения договора. Так, если в течение обычно принятого срока на получение банковской выписки по счету кредитор, получивший предварительно не согласованный возврат уплаченной им по договору предоплаты, не заявит такое возражение, то следует считать, что кредитор акцептовал расторжение нарушенного должником договора.
При этом следует принимать во внимание, что право выбора между расторжением и реальным исполнением в ответ на нарушение договора теоретически принадлежит кредитору всегда, но практически во многих случаях такой свободы выбора у кредитора нет. Связано это с тем, что на практике право кредитора требовать реального исполнения обязательства ограниченно. В российском законодательстве данные ограничения, к сожалению, не закреплены в силу того, что в целом средства правовой защиты кредитора, имеющие в действительности определяющее значение в рамках обязательственного права, урегулированы в действующем ГК крайне невразумительно и в любом случае недостаточно. Но в судебной практике достаточно сложно игнорировать очевидные вещи, такие как невозможность судебного принуждения гражданина к выполнению обязательства, исполнение которого тесно связано с личностью и его личными способностями (например, по авторским договорам), или несправедливость судебного принуждения к выполнению безвозмездного обязательства (например, по консенсуальному договору дарения). Поэтому в судебной практике России постепенно складываются подходы к ограничению иска о присуждении к исполнению договорного обязательства в натуре <584>. Применение уже признанных в судебной практике исключений, а также исключений, предлагаемых в научной литературе, означает, что кредитор не всегда может требовать принудительного исполнения обязательства должника. Соответственно, получив назад осуществленную им ранее предоплату, кредитору не всегда разумно отказываться от ее принятия, ведь другого выбора у него может и не быть. Например, если нарушенная должником встречная обязанность состояла в оказании консультационных услуг, то кредитору вряд ли удастся заставить должника оказывать данные услуги. Поэтому даже если должник несанкционированно вернет предоплату, кредитору просто придется принять навязанное ему расторжение договора. Соответственно, приходится признать, что ровно в той степени, насколько права кредитора по принуждению должника к реальному исполнению ограничены правом, настолько же справедливо суждение о том, что должник, по сути, имеет право откупиться от исполнения договора, вернув полученное и будучи готовым компенсировать кредитору убытки от нарушения. Если же кредитор осознает реальность принуждения в данном случае, то он действительно имеет право выбора: реализовать ли это принуждение, заставив должника исполнить договор, или отказаться