"Переводчик в российском уголовном судопроизводстве: Монография" (Кузнецов О.Ю.) ("Издательство МПИ ФСБ России", 2006)

а другая - на государственном языке республики. Такое положение дел было признано нарушением уголовно-процессуального закона <109>. Объяснение этому, на наш взгляд, кроется в следующем: законодательно установленный язык уголовного судопроизводства является не только коммуникационной основой организации правосудия по уголовным делам (в самом широком понимании этого слова), но и языком следственного и судебного производства по каждому конкретному делу, а поэтому использование в предварительном расследовании сразу двух языков противоречит принципу языка судопроизводства (ст. 18 УПК РФ), отрицающему в принципе всякое двуязычие при проведении процессуальных процедур по одному делу и предписывающему в подобных случаях прибегать к помощи переводчика.
--------------------------------
<109> Джафаркулиев М.А. Язык судопроизводства в многонациональном государстве. С. 174.
Как свидетельствуют результаты нашего эмпирического исследования, очная ставка не является распространенным следственным действием, особенно в отношении или с участием лиц, не владеющих языком судопроизводства: только в 14 выявленных нами производств по уголовным делам из 200 (или 7%) переводчики привлекались к проведению этой разновидности следственных действий. Видимо, следователи осознают трудность преодоления языкового барьера и предпочитают уточнять показания участников по делу, проводя дополнительные допросы, и назначают очные ставки, как правило, только по ходатайству одной из сторон. Нам не известно, насколько их участие обеспечивало языковой контроль за содержанием вербальной коммуникации при ее проведении и препятствовало сговору между фигурантами по делу (это составляет тайну следствия), но ни один из протоколов впоследствии не был заявлен стороной защиты перед судом как недопустимое доказательство, что позволяет нам говорить об исполнении переводчиками своей процессуальной роли в полном объеме и высокой эффективности самого факта их участия в производстве.
Получение образцов для сравнительного анализа. Данное следственное действие согласно ст. 202 УПК РФ осуществляется тогда, когда у следователя возникла необходимость проверить, не оставлял ли участник процесса следы в определенном месте или на вещественных доказательствах (в соответствии с ч. 1 указанной статьи одним из объектов сравнительного анализа является почерк). Для производства последующей почерковедческой экспертизы следователь с помощью переводчика обязан получить образцы почерка соответствующего участника процесса на том языке, на котором составлен документ или сделана запись, имеющие значение для дела или являющиеся вещественными доказательствами. Обязательная необходимость этого объясняется тем, что эксперт не может производить исследование документов, составленных на непонятном ему языке (не зная или не понимая содержания рукописного документа, он не всегда может понять буквосочетания в словах, а также характер построения фраз и предложений, вследствие чего не имеет возможности использовать при осуществлении анализа индивидуальные признаки письменной речи субъекта разбирательства по делу). Чтобы обеспечить качество последующего экспертного исследования, следователь посредством лингвистической помощи переводчика, подготавливая получение образца почерка для его последующего сравнительного анализа, должен, по мнению ряда ученых-криминалистов, выполнить три действия: во-первых, обеспечить построчный перевод исследуемого текста (так называемый подстрочник); во-вторых, путем осмотра, обыска или выемки осуществить поиск и получение свободных образцов почерка на том же языке, на котором был составлен анализируемый документ, чтобы, сопоставляя их, выявить индивидуальные особенности почерка субъекта разбирательства по делу, у которого предполагается отобрать образец почерка; в-третьих, совместно с переводчиком составить текст для диктовки обвиняемому (потерпевшему, свидетелю), в результате чего, собственно, в распоряжении следствия окажется подлинный образец его почерка <110>. Как мы видим, при получении образцов для сравнительного анализа в целях организации проведения почерковедческой экспертизы переводчик оказывается ключевым участником разбирательства по конкретному уголовному делу, от действий которого напрямую зависит допустимость результатов экспертного заключения.
--------------------------------
<110> См. подробнее: Криминалистическое исследование рукописей, выполненных на некоторых языках народов СССР: Справочник следователя и эксперта / Под ред. Б.И. Пинхасова. М.: Юридическая литература, 1973. С. 132.
Имеющиеся в нашем распоряжении результаты изучения материалов 200 уголовных дел, в производстве по которым принимали участие переводчики, ни по одному из них следователи не выносили постановления о получении образцов для сравнительного анализа, а поэтому наши умозаключения в данном вопросе имеют исключительно теоретическую природу.
Ознакомление обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела. После завершения предварительного расследования в соответствии со ст. 217 УПК РФ следователь предъявляет для ознакомления обвиняемому и его защитнику прошитые и пронумерованные материалы уголовного дела (с соответствующими изъятиями, установленными уголовно-процессуальным законом). В отечественной практике предварительного расследования советского времени сложилась стойкая тенденция, верно подмеченная М.А. Джафаркулиевым еще в начале 90-х гг. прошлого века, назначать переводчика к участию в деле именно на этой стадии досудебного производства по делу (по его данным, опубликованным в 1992 г., это происходило в 57% изученных им случаев) <111>. По нашим подсчетам, произведенным в 2004 г., число дел, к участию в производстве по которым переводчики назначались при завершении следствия, сократилось до 24% (48 дел из 200), что свидетельствует, по нашему мнению, о повышении за последние полтора десятилетия общего качества следственных действий. Параллельно приходится констатировать и безотрадный факт: практически каждое четвертое известное нам дело с участием лиц, не владеющих языком судопроизводства, все еще содержит указанное нарушение уголовно-процессуального закона, на недопустимость которого было специально указано Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 22 апреля 1992 г. по делу Юсупова <112>.
--------------------------------
<111> Джафаркулиев М.А. Язык судопроизводства в многонациональном государстве. С. 174.
<112> БВС РФ. 1993. N 4. С. 11.
При ознакомлении лица, не владеющего языком судопроизводства, с материалами уголовного дела с его участием в порядке ст. 217 УПК РФ должен присутствовать переводчик, который по его просьбе (равно как и по просьбе его защитника) обязан устно перевести на родной язык обвиняемого каждый интересующий его процессуальный документ (естественно, за исключением тех из них, которые подлежат обязательному вручению в письменном переводе в соответствии с ч. 3 ст. 18 УПК РФ). Одновременно сторона защиты может истребовать и получить все материалы уголовного дела в письменном переводе на родной язык обвиняемого, но в этом случае она будет вынуждена оплатить дополнительные услуги переводчика самостоятельно. После завершения ознакомления с материалами дела следователь в соответствии со ст. 218 УПК РФ составляет протокол данного процессуального действия, в котором отражает даты начала и завершения ознакомления, его ход и результаты, а также поступившие за это время ходатайства стороны защиты. Поскольку присутствие переводчика при ознакомлении обвиняемого, не владеющего языком разбирательства по делу, возбужденном в отношении его, является обязательным, то факт его участия также должен быть отражен в тексте этого протокола, на что следователи очень редко обращают внимание. Хотя им известно, что отсутствие переводчика, ранее назначенного к участию в производстве по делу, при проведении какого-либо следственного действия влечет за собой утрату доказательственной силы сведений, полученных при его проведении <113>. Поэтому отсутствие записи в протоколе ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела об участии в этом процессуальном действии переводчика может привести к тому, что сам факт ознакомления с материалами дела может быть поставлен под сомнение перед лицом суда.
--------------------------------
<113> Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР от 17 января 1989 г. по делу Матякупова // БВС РСФСР. 1989. N 8. С. 4.
Как показывает изучение нами уголовных дел с участием переводчика, его присутствие на завершающем этапе предварительного следствия в ста процентах случаев является обязательным, однако факт оказания им лингвистической помощи обвиняемому при его ознакомлении с материалами дела в протоколах данного процессуального действия был зафиксирован только в каждом третьем деле (64 дела из 200, или 32%). Поэтому нам остается только рекомендовать сотрудникам следственных подразделений тщательнее исполнять требования ст. 166 УПК РФ с тем, чтобы их невнимательность не стала причиной утраты доказательственной силы материалами дела.
Завершив рассмотрение вопроса о специфических аспектах участия переводчика при проведении отдельных следственных действий, следует перейти к рассмотрению порядка документирования результатов его участия в их производстве в материалах уголовного дела. Как мы уже писали выше, обязательными атрибутами протоколов процессуально значимых процедур является письменная фиксация под роспись соответствующих участников разбирательства по делу фактов разъяснения им субъективных прав, обязанностей и ответственности, назначения и содержания соответствующего следственного действия, также их согласия с правильностью записи перевода содержания их показаний, заявлений, ходатайств и иных актов вербальной коммуникации <114>. Обращая внимание на то, что именно должно быть отражено в протоколе действия при производстве предварительного расследования, уголовно-процессуальный закон не говорит ничего о том, как - в какой форме и порядке - все перечисленное ранее должно быть сделано.
--------------------------------
<114> Более подробно об этом см.: Сильнов М.А. Вопросы обеспечения допустимости доказательств в уголовном процессе: Досудебная стадия. С. 58 - 59.
Поскольку язык судопроизводства в силу ч. 2 ст. 18 Закона РФ "О языках народов Российской Федерации" от 25 октября 1991 г. N 1807-1 (в редакции Федеральных законов от 5 июня 1998 г. N 126-ФЗ, от 11 декабря 2002 г. N 165-ФЗ) <115> одновременно является языком делопроизводства (в т.ч. и следственного) в правоохранительных органах России, то материалы досудебного производства, как представляется, также должны быть изложены на том же самом языке, на котором будет осуществляться судебное разбирательство по делу. И если участник процесса не владеет, т.е. не читает и не пишет на языке судопроизводства, то он не сможет прочитать самостоятельно записей в протоколах следственных действий, под которыми он обязан поставить свою подпись, поскольку она является доказательством соблюдения стороной обвинения его прав, гарантированных законом. В результате складывается ситуация, когда субъект процессуальных правоотношений подписывается под тем, что он не может адекватно воспринять и понять, что является, на наш взгляд, прямым нарушением нормы ч. 2 ст. 18 УПК РФ. Иными словами, участник процесса, не владеющий языком судопроизводства, подписывая формулярные записи протоколов следственных действий, оказывается не способен прочитать даже их и вынужден полностью полагаться на профессионализм и порядочность своего адвоката и переводчика. С законодательным утверждением типовых форм (бланков) процессуальных документов (гл. 57 УПК РФ) данная ситуация только усугубилась, поскольку следователи оказались законодательно обязанными придерживаться нормативно установленной формы процессуальных документов.
--------------------------------
<115> Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. N 50. Ст. 1740; СЗ РФ. 1998. N 31. Ст. 3804; 2001. N 50. Ст. 4926.
Очевидно, что каждый субъект разбирательства по делу должен адекватно воспринимать и понимать, почему, за что и под каким именно процессуальным документом он расписывается. А понять содержание документа или его фрагмента (части) он сможет только в том случае, когда он составлен и изложен, т.е. написан и воспроизведен, на его родном языке. Для этой цели мы предлагаем ввести в структуру отраслевого процессуального закона норму об обязательности наличия в протоколе следственного действия билингвистической (т.е. двуязычной) записи в том случае, когда после нее должна ставиться личная подпись участника процесса, не владеющего языком судопроизводства. Иными словами, в случаях, установленных законом, формулярная запись типовой формы протокола следственного действия должна переводиться на родной язык участника процесса с тем, чтобы, восприняв ее содержание без посторонней помощи, он мог расписаться под ней, удостоверив тем самым не только факт разъяснения его правосубъектности и способов ее реализации, но и свое индивидуальное понимание этого. В целях совершенствования отечественного уголовно-процессуального законодательства предлагаем дополнить ст. 166 УПК РФ новой частью следующего содержания: "11. Если участником следственного действия является лицо, не владеющее языком уголовного судопроизводства, то все записи в тексте протокола, подлежащие удостоверению личной подписью этого лица в соответствии с частями пятой, шестой и десятой настоящей статьи, должны быть письменно переведены на его родной язык для последующего удостоверения подписью данного участника следственного действия". В этом случае, как представляется, конституционное право свободного выбора языка общения (не только устного, но и письменного) будет реализовано в полном объеме, поскольку предлагаемая нами новелла исключит возможность проведения какого-либо следственного действия без участия переводчика в случаях, когда его помощь одному из субъектов является необходимой.
В заключение представляется необходимым акцентировать внимание на внутреннем содержании участия переводчика в проведении отдельных следственных действий, для чего следует установить, на основании каких правил он должен организовывать межличностное взаимодействие между участниками процессуальной процедуры, переводя им содержание ее дискурса. К сожалению, отечественная нормативная база не содержит ответа на этот вопрос, а поэтому мы будем вынуждены обратиться к зарубежному опыту, рассмотрев его на основании документов Международной федерации переводчиков (FIT). Наиболее полно общепризнанные правила переводческой деятельности в рамках уголовного судопроизводства отражены в Практикуме по судебному переводу (Best Practice in Court Interpreting), одобренном 24 августа 1999 г. Конгрессом FIT в г. Монц (Бельгия). В частности, п. 2 ст. 3 Практикума позиционирует переводчика как беспристрастного