"Переводчик в российском уголовном судопроизводстве: Монография" (Кузнецов О.Ю.) ("Издательство МПИ ФСБ России", 2006)

на родном языке и пользоваться помощью переводчика как единственно достаточное основание для вынесения постановления о привлечении переводчика к участию в производстве по делу. Для подавляющего большинства следователей, как правило, требуются дополнительные доказательства лингвистической некомпетентности участника процесса (например, его неспособность читать по-русски или неспособность грамматически верно и логически последовательно составлять развернутые повествовательные предложения), чтобы принять такое процессуальное решение. Думается, не стоит еще раз говорить о том, что подобная практика является нарушением нормы ч. 2 ст. 26 Конституции РФ и связанных с ней указаний высшей судебной инстанции Российской Федерации, о которых мы уже писали выше. Еще раз подчеркнем: единственно достаточным и законным конституционным основанием вынесения постановления о привлечении лица к участию в уголовном судопроизводстве в качестве переводчика (в случае его согласия выступить в этом процессуальном качестве) является субъективное желание любого иного участника производства по делу участвовать в процессе, используя свой родной язык, а не лингвистическая некомпетентность последнего или его недостаточное владение языком судопроизводства, на котором осуществляется разбирательство по делу.
В соответствии с ч. 2 ст. 18 УПК РФ любому участнику уголовного судопроизводства, независимо от его национальной принадлежности, гражданства и процессуального статуса (за исключением сотрудников правоохранительных органов), в случае, если он не владеет или недостаточно владеет языком, на котором ведется производство по уголовному делу, должно быть разъяснено и обеспечено право делать заявления, давать объяснения и показания, заявлять ходатайства, приносить жалобы, знакомиться с материалами уголовного дела, выступать в суде на родном языке или другом языке, которым он владеет, а также бесплатно пользоваться услугами переводчика. Данная норма содержит предписание двух позитивных и сопряженных друг с другом действий должностных лиц, осуществляющих предварительное расследование, а именно они обязаны, во-первых, разъяснить и, во-вторых, обеспечить участнику процесса, не владеющему языком судопроизводства, его право использовать свой родной или любой другой язык в общении с сотрудниками правоохранительных органов и иными лицами, вовлеченными в разбирательство по делу. Каждое из этих действий, равно как и желание или отказ конкретного участника судопроизводства воспользоваться услугами переводчика, должны получить свое документальное закрепление в материалах дела, подтверждающее при их надлежащем оформлении факт его совершения и соблюдения законности при его производстве.
Факт разъяснения следователем (дознавателем, руководителем следственной группы, начальником следственного отдела, прокурором, судьей) указанного выше права участника процесса пользоваться родным языком и услугами переводчика должен быть закреплен в постановлении о производстве соответствующего действия или его протоколе (в зависимости от процессуального статуса лица, не владеющего языком судопроизводства):
- протоколе задержания подозреваемого (прил. 28 к ст. 476 УПК РФ);
- протоколе допроса подозреваемого (прил. 38 к ст. 476 УПК РФ);
- постановлении о признании потерпевшим (прил. 53 к ст. 476 УПК РФ);
- протоколе допроса потерпевшего (прил. 56 к ст. 476 УПК РФ);
- протоколе допроса свидетеля (прил. 59 к ст. 476 УПК РФ);
- протоколе допроса свидетеля (потерпевшего) с участием переводчика (прил. 62 к ст. 476 УПК РФ);
- постановлении о привлечении в качестве обвиняемого (прил. 92 к ст. 476 УПК РФ);
- протоколе допроса несовершеннолетнего обвиняемого (прил. 111 к ст. 476 УПК РФ).
Очевидно, что этот перечень процессуальных документов не является исчерпывающим и зависит напрямую от особенностей содержания судопроизводства по конкретному делу. Привлечение переводчика к участию в судопроизводстве может произойти при подготовке и (или) проведении любого процессуального действия, а поэтому он может вступить в предварительное расследование в любой его момент и независимо от того, требовались ли его знания, навыки и опыт ранее. Следовательно, его участие в деле должно быть документально подтверждено во всех его материалах, закрепляющих содержание и результаты процессуальных действий, осуществленных при его лингвистической поддержке. Фактически переводчик должен вступить в процесс с момента определения процессуального статуса одного или нескольких его участников, не владеющих языком судопроизводства, в отношении которых он призван обеспечить лингвистическую поддержку.
Уголовно-процессуальный закон текстуально предусматривает возможность привлечения переводчика к участию в производстве по делу только по инициативе следователя (дознавателя, прокурора, судьи или суда) вследствие желания обвиняемого или некомпетентности в языке судопроизводства иного допрашиваемого лица. Вместе с тем закон не указывает, какое именно субъективное действие лица, не владеющего языком судопроизводства, должно явиться основанием для вынесения соответствующего процессуального решения. Такое положение дел позволяет сформировать достаточно широкий список оснований для вовлечения переводчика в процесс разбирательства по делу, в который, по нашему мнению, должны быть как минимум включены:
- заявление лица о предоставлении ему помощи переводчика, сделанное в момент определения следователем (дознавателем) его процессуального статуса (например, при признании потерпевшим, допросе в качестве свидетеля, привлечении в качестве обвиняемого и т.д.);
- личное ходатайство участника уголовного процесса в момент подготовки или проведения процессуального действия с его участием, а также перед ознакомлением или в процессе ознакомления с каким-либо общеобязательным процессуальным решением;
- ходатайство защитника (адвоката) или законного представителя участника процесса, сделанное в интересах их подзащитного (доверителя) с целью защиты его прав;
- ходатайство участников уголовного судопроизводства, лично не заинтересованных в исходе разбирательства по делу с их участием, заявленное в интересах правосудия (например, эксперта или специалиста при необходимости перевода текста на иностранном языке, являющегося доказательством по делу);
- определение (протест) прокурора в порядке надзора за законностью производства, вынесенное вследствие жалобы участника разбирательства по делу или его защитника (законного представителя) на неправомерные действия должностного лица или органа, осуществляющего предварительное расследование;
- определение суда, вынесенное вследствие жалобы участника разбирательства по делу или его защитника (законного представителя) на неправомерные действия должностного лица, осуществляющего предварительное расследование;
- рапорт должностного лица на имя руководителя следственной группы.
Естественно, приведенный выше перечень не является исчерпывающим, хотя он вобрал в себя наиболее типичные и часто встречающиеся основания для вынесения постановления (определения) о привлечении лица к участию в судопроизводстве в качестве переводчика, и в зависимости от обстоятельств предварительного расследования по каждому конкретному делу может быть дополнен и расширен. Среди изученных нами 200 уголовных дел с участием переводчика, приговоры по которым вступили в законную силу, нам не удалось выявить каких-либо иных документально закрепленных оснований обращения за помощью переводчиков со стороны сотрудников правоохранительных органов. Но это не означает возможности появления каких-либо иных овеществленных в материалах дела оснований для вынесения постановления (определения) о привлечении переводчика к участию в производстве по конкретному делу (например, обращения дипломатического учреждения страны, гражданином которой является участник процесса, не владеющий языком судопроизводства).
Перечисленные выше известные нам основания привлечения переводчика к участию в процессе в абсолютном и процентном выражении распределились следующим образом:
- заявление участника процесса - 52 случая из 200, или 26%;
- личное ходатайство участника процесса - 28 случаев из 200, или 14%;
- ходатайство стороны защиты - 102 случая из 200, или 51%;
- ходатайство участника процесса, лично не заинтересованного в исходе разбирательства по делу, - 6 случаев из 200, или 3%;
- определение (протест) прокурора - 7 случаев из 200, или 3,5%;
- определение суда - 1 случай из 200, или 0,5%;
- рапорт должностного лица - 4 случая из 200, или 2%.
Как мы видим, в настоящее время в практике деятельности правоохранительных органов, осуществляющих предварительное расследование преступлений, превалирует подход, согласно которому для обеспечения прав и законных интересов участников процесса, не владеющих языком судопроизводства, независимо от их процессуального статуса, как правило, т.е. в 74% случаев, требуется какое-либо дополнительное процессуальное действие (ходатайство и др.), чтобы реализовать прямое предписание закона. Такое положение дел вряд ли можно считать нормальным, а наиболее рациональным и наименее затратным способом преодоления данной негативной ситуации может стать нормативное закрепление обязанности сотрудников органов охраны правопорядка, осуществляющих дознание и следствие, привлекать переводчиков не "по внутреннему убеждению", как об этом пишет А.П. Рыжаков <74>, а вследствие буквального и беспрекословного исполнения положений конституционного законодательства нашей страны, о чем мы достаточно подробно сказали выше.
--------------------------------
<74> Рыжаков А.П. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. С. 202.
Как видно из приведенных выше результатов нашего эмпирического исследования, в подавляющем большинстве случаев формальным основанием для вынесения следователем постановления о назначении переводчика к участию в деле является ходатайство (заявление) или самого участника процесса, не владеющего языком судопроизводства, или его защитника (81% дел). То обстоятельство, что требование переводчика является ходатайством, думается, не требует дополнительного доказательства, т.к. оно направлено на принятие процессуального решения для установления обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, обеспечения прав и законных интересов лица, его заявившего в соответствии с ч. 1 ст. 119 УПК РФ. Как и всякое ходатайство, оно требует своего незамедлительного рассмотрения и разрешения непосредственно после заявления или по крайней мере не позднее трех суток со дня его заявления (ст. 121 УПК РФ). Таким образом, переводчик должен приступить к исполнению своих процессуальных обязанностей не позднее чем через три дня после того, как участником процесса будет заявлено требование о необходимости его помощи.
Однако, исходя из текста уголовно-процессуального закона, порядок назначения переводчика к участию в деле является не настолько простым, как это может показаться на первый взгляд. Он включает в себя не одно, а два последовательных действия следователя или равного ему по процессуальному статусу должностного лица правоохранительных органов, подлежащих закреплению в материалах уголовного дела: во-первых, он обязан вынести постановление об удовлетворении ходатайства (требования, заявления) о привлечении в процесс переводчика по форме, установленной законом (прил. 157 к ст. 476 УПК РФ), и только потом на его основании, во-вторых, вынести постановление о назначении конкретного лица в качеств переводчика. Таким образом, эти два документа решают разные процессуальные задачи: постановление об удовлетворении ходатайства вовлекает переводчика в разбирательство по делу как обезличенный субъект уголовно-правовых отношений, а постановление о назначении институализирует личность переводчика как участника производства по конкретному уголовному делу. К сожалению, сотрудники правоохранительных органов очень часто игнорируют данное требование закона, ограничиваясь вынесением лишь второго постановления, тем самым, безусловно, нарушая букву закона. Проведенные нами исследования показали, что в 94,5% случаев (189 из 200 дел) следователи "забывают" вынести постановление об удовлетворении ходатайства о назначении переводчика, хотя это обстоятельство может стать основанием для подачи надзорной жалобы со стороны адвоката и, как следствие, отвода следователя от производства по делу.
Среди перечисленных оснований назначения переводчика к участию в уголовном процессе особняком стоит их сравнительно немногочисленная группа рапортов должностных лиц правоохранительных органов (4 из 200). Все они были составлены сотрудниками подразделений милиции общественной безопасности, выезжавшими на место правонарушения до того, как оно было признано преступным деянием, и содержали сведения о документах, удостоверяющих личность, составленных на иностранном языке. На основании этих рапортов следователь (3 случая) и дознаватель (1 случай) выносили постановления о привлечении переводчика к участию в судопроизводстве еще во время возбуждения уголовного дела, т.е. значительно ранее определения процессуального статуса лиц, вовлеченных в разбирательство по нему. Фактически потребность правосудия в услугах переводчика возникала если не в процессе дознания, то по крайней мере по его результатам, из которых становилась ясной необходимость назначения переводчика в помощь сотрудникам правоохранительных органов. Таким образом, назначение переводчика к участию в уголовном процессе не обязательно должно происходить в момент или сопровождать правовую институализацию участника разбирательства по делу, которому он призван оказывать помощь в общении со следователем и прочими лицами, вовлеченными в него. Переводчик может быть привлечен к участию в судопроизводстве и на более раннем этапе - во время проверки поводов и оснований для возбуждения уголовного дела (ст. 140 УПК РФ). В этом случае основанием для вынесения постановления о назначении переводчика будет не субъективная некомпетентность участника судопроизводства, которому он должен оказывать лингвистическую помощь (или его желание общаться на родном языке), а потребность правосудия в доступе к информации, передаваемой устно или зафиксированной письменно на языке, не совпадающем с языком судопроизводства.
Итак, вовлечение переводчика в производство по конкретному делу, как показывает практика, сопряжено с влиянием одного из двух обстоятельств: или потребности правосудия в его содействии на этапе проверки поводов и оснований для возбуждения уголовного дела, или потребности участника разбирательства по делу, не владеющего языком судопроизводства, в получении его помощи для полноценного участия в процессе. При этом указанные выше основания соотносятся между собой в пропорции 1:24, что позволяет говорить о частном характере первых и типичном - вторых. Таким образом, опираясь на эмпирическую базу, мы можем