"Переводчик в российском уголовном судопроизводстве: Монография" (Кузнецов О.Ю.) ("Издательство МПИ ФСБ России", 2006)

рассуждения на актуальные для говорящего темы, содержащие выражение мнения, аргументацию, выводы".
При чтении и письменном переводе текста переводчик должен уметь "извлекать фактическую информацию, выделять основную и второстепенную информацию", "создавать письменный текст, относящийся к официально-деловой сфере общения", "осуществлять дистантное (т.е. на расстоянии) письменное общение, вести записи на основании увиденного и прочитанного с элементами количественной и качественной характеристики".
Особое внимание при этом следует обратить на его умение осуществлять дословный письменный перевод текста (в контексте его информативной содержательности и насыщенности) на язык, являющийся родным для участника процесса. Это условие проистекает из требования ч. 3 ст. 18 УПК РФ, что все следственные и судебные решения (например, обвинительное заключение, приговор и т.д.) и иные документы (протокол обыска и т.д.), подлежащие обязательному вручению подозреваемому, обвиняемому, потерпевшему и другим участникам процесса, должны изготавливаться не только на языке, на котором ведется судопроизводство по уголовному делу, но и на языке, которым владеет соответствующий участник процесса.
Как показал проведенный нами опрос 300 сотрудников органов предварительного расследования, абсолютно все из них (100%) не имеют никакого представления о существовании нормативных предписаний в сфере оценки лингвистической компетентности переводчиков из числа лиц, не являющихся этническими носителями русского языка (они, собственно, и не обязаны их иметь, поскольку эти познания не имеют прямого отношения к организации уголовного преследования и осуществлению правосудия). Но даже при обладании такой информацией в условиях отсутствия доступной методики проведения оценки лингвистических познаний лица, привлекаемого в качестве переводчика, они самостоятельно все равно не смогли бы ее реализовать в своей практической деятельности, поскольку квалификационная оценка лингвистических познаний согласно предписаниям указанного выше Государственного образовательного стандарта осуществляется экспертной комиссией в составе не менее двух языковедов-профессионалов. Поскольку сотрудники правоохранительных органов объективно не в состоянии самостоятельно проверить уровень лингвистической компетентности переводчика, им будет более приемлемо ориентироваться на некоторые социальные характеристики его личности, отражающие с высокой степенью достоверности наличие у него достаточной языковой подготовки. Для этого представляется необходимым сформулировать некоторые формальные критерии, применение которых в правоохранительной деятельности будет гарантировать наличие высокого уровня познаний в русском языке и в языке перевода у человека, привлекаемого к участию в уголовном процессе в качестве переводчика. Эти критерии, на наш взгляд, должны иметь не только объективный (т.е. документально подтвержденный), но и субъективный (т.е. личностно ориентированный) характер. Как представляется, наиболее существенными среди них могут быть:
- обязательное наличие высшего профессионального образования, полученного в вузах России или на русском языке в одном из вузов бывших союзных республик СССР до 1991 года, как гарантии обладания лицом, привлекаемым в качестве переводчика, теоретическими познаниями в русском языке;
- проживание на территории России не менее 10 лет и наличие в семье близких родственников, считающих русский язык своим родным, т.е. не только свободно говорящих, но и думающих по-русски, как основание полагать возможность у него долговременной и активной практики общения на русском языке;
- обязательное наличие опыта государственной, иной социально ориентированной (педагогической, журналистской) или публичной (политической, общественной) деятельности на территории России и, как следствие, умений и навыков работы с людьми, связанных с практическим использованием русского языка, как гарантия наличия у переводчика глубоких познаний не только в его бытовой, но и профессиональной лексике.
Предложенные реперы (факторы) оценки лингвистической компетентности переводчика через совокупность его социальных характеристик позволяют, на наш взгляд, более объективно оценить его профессиональные познания, чем метод А.А. Ширванова, в основу которого он фактически положил удобство должностного лица, производящего предварительное расследование, при совершении им действия с участием переводчика. Он пишет: "По нашему мнению, речь должна идти об обеспечении устной речи без словаря с точностью и полнотой, которые не должны задерживать или осложнять проведение следственного действия" <64>. Как представляется, такой подход не может быть признан справедливым и приемлемым как минимум по двум причинам. Во-первых, многие языки народов России, ближнего и дальнего зарубежья, не обладающие статусом государственных или официальных в ареале своего традиционного употребления, не обладают достаточной лексической развитостью, т.е. не имеют в своем словарном запасе понятий и терминов русского языка, употребляемых в правоохранительной деятельности, а поэтому переводчик очень часто вынужден не только осуществлять перевод содержания процессуального действия или документа, но и разъяснять их смысловое наполнение. Во-вторых, следователь не всегда корректно с позиции национального менталитета участника разбирательства по делу, не владеющего языком судопроизводства, формулирует вопросы или ставит перед таким участником следственные задачи, а поэтому переводчик вынужден адаптировать их форму с учетом наиболее адекватного восприятия. Как показал проведенный нами опрос 30 переводчиков, регулярно оказывающих содействие правоохранительным органам, все они сталкиваются с проблемой лексической несовместимости русского языка как языка судопроизводства и национальных языков участников судопроизводства как языков переводов. Таким образом, оценку компетентности переводчика не следует ставить в зависимость только от интересов стороны обвинения: при его отборе, на наш взгляд, в первую очередь должна оцениваться его субъективная социально ориентированная способность максимально точно и полно выполнить перевод, учитывая интересы лица, лингвистические услуги которому он призван оказывать. Следовательно, во главу угла должны быть поставлены не интересы стороны обвинения или защиты, а интересы правосудия в целом, которое должно осуществляться в первую очередь исходя из принципа законности при производстве по уголовному делу (ст. 7 УПК РФ).
--------------------------------
<64> Ширванов А.А. Существенные нарушения уголовно-процессуального закона как основание возвращения дел для дополнительного расследования. С. 119 - 120.
Резюмируя сказанное выше, мы можем выделить качественные характеристики правоспособности переводчика в уголовном процессе, к числу которых, на наш взгляд, относятся:
- одинаковая этническая принадлежность с лицом, которому он назначен оказывать помощь в языке судопроизводства, выраженная в форме добровольной национально-языковой самоидентификации;
- воспитание или получение общего среднего образования в одной с участником процесса, не владеющим языком судопроизводства, этнолингвистической среде (проживание в детстве в местности, где язык перевода является основным языком повседневного общения и, желательно, обучения);
- наличие высшего профессионального образования, полученного в Российской Федерации или на русском языке в одной из республик бывшего Союза ССР (до 1991 г.);
- постоянное проживание на территории России в течение значительного периода времени (желательно, более 10 лет) и наличие опыта публичной или социально ориентированной профессиональной деятельности.
Вторым элементом правосубъектности является дееспособность, под которой в отечественной теории права традиционно понимается признаваемая государством способность субъекта лично совершать юридические действия, т.е. способность лично своими действиями вступать в правоотношения, осуществлять юридические права и исполнять юридические обязанности.
Участие переводчика в судопроизводстве согласно букве уголовно-процессуального закона не ограничивается полом, возрастом, национальной принадлежностью, гражданством, наличием специального образования и иными частными характеристиками. Таким образом, по отношению к нему должны применяться самые общие критерии дееспособности: достижение им возраста 18 лет и отсутствие социально-медицинских оснований (психической или иной болезни, стойкой алкогольной или наркотической зависимости и др.) для ее ограничения по суду. Следовательно, указанные выше параметры дееспособности переводчика являются общеправовыми и не зависят от специальных положений уголовно-процессуального закона, т.к. институт языка судопроизводства является универсальным и относится ко всей правовой системе, а в УПК РФ получает только детализацию и конкретизацию в виде принципа применительно к отраслевой специализации этого закона. Тем не менее в отечественной юридической литературе неоднократно предпринимались попытки внести ситуационные коррективы в критерии дееспособности переводчика: например, предлагалось "в порядке исключения" использовать в данном процессуальном качестве лиц в возрасте от 16 до 18 лет <65>, а также ограничивать по половому признаку участие переводчика в расследовании отдельных видов преступлений (в частности, исключать участие мужчин-переводчиков в расследовании преступлений сексуального характера в отношении женщин) <66>.
--------------------------------
<65> См.: Рахунов Р.Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности. С. 268; Саркисянц Г.П. Переводчик в советском уголовном процессе. С. 84; Щерба С.П., Марков А.Я., Стеснова Т.И. Участие переводчика на предварительном следствии и дознании. С. 21; Кузьмина С.С. Национальный язык судопроизводства. Правовое положение переводчика в уголовном процессе: Конспект лекции. С. 12.
<66> Джафаркулиев М.А. Язык судопроизводства в многонациональном государстве. С. 111.
По нашему мнению, вопрос о возможности эмансипации кандидата на процессуальную роль переводчика не может быть признан правомерным ни при каких обстоятельствах или условиях по следующей причине: в своей процессуальной деятельности переводчик реализует среди прочих и функцию правосудия, которая неразрывно связана с его гражданской дееспособностью, т.е. с возникновением у него политических прав гражданина России, которые, как известно, возникают по общему правилу с 18-летнего возраста (ст. 60 Конституции РФ). Именно поэтому привлечение к участию в судопроизводстве в качестве переводчика лиц моложе возраста полной дееспособности станет нарушением не просто уголовно-процессуального, а конституционного закона.
Не может, на наш взгляд, положительно быть решен вопрос и о гендерном соответствии переводчика и субъекта процессуальных правоотношений, которому он назначен оказывать лингвистическую помощь. Согласно ч. 1 ст. 19 Конституции РФ, устанавливающей принцип формально-правового равенства граждан России, все жители нашей страны равны перед законом и судом, а поэтому обладают равными правами и обязанностями и наделяются по общему правилу одинаковой ответственностью. Поэтому ограничение по субъективным признакам возможности индивида реализовать свои права или исполнить обязанности (в т.ч. посредством реализации функций переводчика в уголовном процессе) не может быть признано обоснованным и законным, хотя в некоторой степени, и с этим следует честно согласиться, участие мужчины-переводчика в следственных действиях при расследовании сексуальных преступлений в отношении женщины с этической точки зрения может быть не вполне корректным.
Содержание дееспособности переводчика в следственном и судебном производстве весьма подробно регламентировано совокупностью обязывающих, уполномочивающих и запрещающих норм уголовно-процессуального закона. Принятие в 2001 году УПК РФ в вопросах законодательного закрепления дееспособности переводчика является значительным шагом вперед по сравнению с ранее действовавшими нормами УПК РСФСР 1960 года. Впервые в отечественном уголовно-процессуальном законе (ч. 3 ст. 59 УПК РФ) были закреплены полномочия переводчика, который в рамках осуществления любого процессуального действия вправе:
- задавать вопросы участникам уголовного судопроизводства в целях уточнения перевода;
- знакомиться с протоколом следственного действия, в котором он принимает участие, а также с протоколом судебного заседания и делать замечания по поводу правильности перевода, подлежащие занесению в протокол;
- приносить жалобы на действия (бездействие) и решения дознавателя, следователя, прокурора и суда, ограничивающие его права.
Однако этим перечислением набор процессуальных прав переводчика в полной мере не может быть исчерпан. Дополнительно к ним, по нашему мнению, должны быть причислены следующие права:
- знать свои права и обязанности (ч. 1 ст. 11 УПК РФ);
- устраниться от участия в деле (заявить самоотвод) при наличии к тому субъективных оснований (ч. 1 ст. 62 УПК РФ);
- требовать дополнения протоколов следственных действий, произведенных с его участием, и внесения в них поправок (п. 6 ст. 166 УПК РФ);
- удостоверять правильность записи сделанных им переводов показаний и всего содержания протокола следственного действия, в проведении которого он принимал участие как переводчик (п. 7 ст. 166 УПК РФ);
- получать возмещение понесенных расходов по явке для участия в совершении следственного действия (п. 1 ч. 2 ст. 131 УПК РФ);
- получать вознаграждение за сделанный перевод из средств федерального бюджета лично, но за исключением случаев исполнения обязанностей переводчика в порядке служебного задания (п. 4 ч. 2 ст. 131, п. 3 ст. 132 УПК РФ).
Дополнительный перечень его профессиональных прав содержится также в Рекомендации ЮНЕСКО о юридической охране прав переводчиков и переводов и практических средствах улучшения положения переводчиков, среди которых применительно к теме нашего исследования следует назвать права:
- заключать письменное соглашение (договор) с пользователем перевода, т.е. органом дознания или предварительного следствия, а также судом (п. 4);
- получать справедливое вознаграждение, независимо от его юридического статуса (п. 5a);
- получать аванс, который не подлежит возвращению ни при каких обстоятельствах, а также гонорар или вознаграждение за услуги, выплачиваемые аккордно, т.е. частями по мере выполнения им перевода и передачи его представителям заказчика (п. 5b);
- запрещать пользователю внесение в текст перевода произвольных изменений и дополнений без наличия на то его согласия (п. 5g);
- определять (по согласованию с пользователем) достаточный срок для выполнения работы, исходя из норм выработки, устанавливаемых соглашением сторон (п. 14a);
- получать в распоряжение все документы и информацию, необходимые для понимания текста, подлежащего