"Семейные отношения с участием иностранцев: правовое регулирование в России" (Марышева Н.И.) ("Волтерс Клувер", 2007)

выданных за границей (как правило, документы выдавались семейным врачом по месту жительства заявителя, дававшим заключение за специалистов различных отраслей медицины - инфекционистов, невропатологов, онкологов, психиатров и др.), ссылаясь на то, что обязывание проходить обследование в России противоречит ст. 34 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан от 22 июля 1993 г. N 5487-1 <*>, где принудительное медицинское освидетельствование допускается лишь в строго определенных законом случаях. И в литературе отмечалось, что форма, установленная Приказом Минздрава России, была предусмотрена исключительно для усыновителей, являющихся российскими гражданами, и не совсем приемлема для использования в случаях усыновления российских детей иностранцами. Более оправданной предлагалось считать подготовку медицинского заключения в соответствии с законодательством страны гражданства иностранного кандидата в усыновители <**>.
--------------------------------
<*> Российские вести. 1993. N 174.
<**> См.: Дзугаева А.З. Правовые проблемы усыновления детей - граждан Российской Федерации иностранными гражданами в России: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006. С. 24 - 25.
Пленум Верховного Суда РФ в пп. "ж" п. 14 Постановления от 20 апреля 2006 г. указал судам, что, "решая вопрос об отсутствии у заявителей заболеваний, препятствующих им быть усыновителями, суду необходимо руководствоваться Перечнем заболеваний, при наличии которых лицо не может усыновить ребенка, принять его под опеку (попечительство), взять в приемную семью. При подготовке дела об усыновлении к судебному разбирательству или при рассмотрении его по существу в необходимых случаях судья вправе обязать кандидата в усыновители представить медицинское заключение, полученное в порядке, установленном для граждан Российской Федерации (пункт 4 части 1 и часть 2 статьи 271 ГПК РФ)".
В комментарии к Постановлению Верховного Суда РФ от 20 апреля 2006 г. отмечается, что такие "необходимые случаи" возникают, когда иностранные кандидаты в усыновители не прошли медицинское обследование у специалистов различных отраслей медицины по месту своего жительства, а представили лишь медицинскую справку, выданную семейным врачом (врачом общей практики). Указывается также, что "требования закона в отношении состояния здоровья в полной мере в силу ст. 165 Семейного кодекса относятся и к иностранным кандидатам в усыновители, поэтому они так же, как и российские усыновители, должны представить медицинское заключение о состоянии здоровья по результатам обследования у специалистов различных отраслей медицины. Следовательно, нет никаких оснований говорить в данном случае о принудительном медицинском освидетельствовании иностранных граждан - кандидатов в усыновители. Есть желание быть усыновителями - пройдите медицинское обследование у соответствующих специалистов" <*>.
--------------------------------
<*> См.: Пчелинцева Л.М. О применении судами законодательства при рассмотрении дел об усыновлении (удочерении) детей: новые разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации // Российское правосудие. 2006. N 3. С. 74.
2.5. Внимание к правоприменительной практике по делам об усыновлении с участием иностранцев вполне оправданно. Но, на наш взгляд, есть основания и для постановки вопроса о совершенствовании действующего законодательства. Как было показано выше, положения ст. 165 СК РФ не всегда достаточно четки, как, например, абз. 2 п. 1, где наряду с коллизионной нормой, отсылающей к российскому праву, содержатся отсылки к нормам СК РФ, относящимся к вопросам, по которым коллизионная проблема вообще не возникает (ст. 125, 126, 126.1 и др.), или правило абз. 4 п. 1, где основную коллизионную привязку приходится устанавливать путем толкования текста. Коллизионные нормы, по существу, не отграничены от правил, относящихся к процедуре усыновления и правовому положению иностранцев - усыновителей (абз. 2 и 3 п. 1 ст. 165 СК РФ).
Сама по себе ст. 165 СК РФ представляется слишком громоздкой, ее можно было бы разделить, предусмотрев вместо одной две или даже несколько статей. Высказанное в литературе предложение о дополнении п. 1 ст. 165 положением, где уточнялся бы круг отношений, на которые распространяется коллизионная привязка к праву страны гражданства усыновителя <*>, возможно, и заслуживает внимания, но едва ли решит все вопросы разграничения подлежащего применению семейного права и процедуры и правового положения иностранцев-усыновителей. На наш взгляд, целесообразно было бы сформулировать коллизионные нормы об усыновлении более четко, лучше как двусторонние. При этом использованная в ст. 165 основная привязка к закону страны гражданства усыновителя не вызывает сомнений, как и применение ее вместе с привязкой к закону страны гражданства усыновляемого. Представляется в этом смысле удачным регулирование коллизионных вопросов усыновления в ст. 69 нового Закона Украины о международном частном праве 2005 г., которое могло бы послужить основой для решения вопросов и в СК РФ. Вместе с тем могла бы быть сохранена - в интересах защиты детей - императивная норма п. 2 ст. 165 СК РФ.
--------------------------------
<*> См.: Федосеева Г.Ю. Указ. соч. С. 406 - 407.
3. Коллизионные вопросы усыновления затронуты в международных договорах России.
3.1. В Минской конвенции 1993 г. и в двусторонних договорах России о правовой помощи право, подлежащее применению при усыновлении (и его отмене), определяется на основании законодательства страны гражданства усыновителя. Лишь в Договорах с Латвией и Польшей, помимо этой привязки, используется и привязка к закону государства, где усыновитель имеет место жительства (так, согласно п. 1 ст. 33 Договора с Латвией "при усыновлении применяется законодательство Договаривающейся Стороны, гражданином которой является усыновитель или на территории которой он имеет постоянное место жительства"). При усыновлении ребенка супругами разного гражданства все договоры требуют применения законов обоих государств. И, наконец, при разном гражданстве усыновителя и усыновленного требуется получение согласия ребенка, если это предписано законом страны его гражданства, его законного представителя и компетентных учреждений этого государства.
Приведем пример.
В г. Находе (Чехия) чешский гражданин Павел Юран подал в 2005 г. заявление об усыновлении несовершеннолетнего Кирилла, российского гражданина, родившегося в г. Шуе Ивановской области. Мать ребенка Юранова И.А., российская гражданка, в 2003 г. вышла замуж за П. Юрана (заявителя) и вместе с ребенком живет постоянно в г. Находе. Отец Кирилла - В.Г. Ефимов - лишен судом в г. Шуе родительских прав и перед судом дал согласие на усыновление ребенка новым мужем матери <*>.
--------------------------------
<*> Письмо Министерства юстиции РФ 06/П-2599/06 от 18 июля 2006 г.
Данный случай подпадает под действие ст. 35 Договора между СССР и Чехословакией от 12 августа 1982 г. о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (Договор действует в настоящее время в отношениях России и Чехии): поскольку заявитель - чешский гражданин, к усыновлению должно применяться законодательство Чехии (п. 1 ст. 35), при этом дело относится к компетенции чешских учреждений (п. 4 ст. 35); для усыновления необходимо также получить согласие отца ребенка, проживающего в России, самого ребенка, если он достиг возраста десяти лет, а также компетентного государственного органа (п. 2 ст. 35 Договора, ст. 132 и п. 4 ст. 165 СК РФ). Вынесенное чешским судом с соблюдением этих требований решение об усыновлении будет подлежать признанию в России (ст. 53 Договора).
Кишиневская конвенция 2002 г. внесла определенное изменение в коллизионную норму об усыновлении (ч. 1 ст. 40). Воспроизводя соответствующие нормы Минской конвенции 1993 г. об усыновлении (п. 1 ст. 37) и не меняя, по видимости, основной привязки к гражданству усыновителя, она ввела оговорку о том, что эта основная привязка применяется, если внутренним законодательством договаривающейся стороны, гражданином которой является ребенок, не установлено иное. Таким образом, прежняя основная привязка стала "условной". Это изменение оценивается как проявление желания государств-участников усилить контроль за международным усыновлением своих граждан, обеспечить максимальную защиту их интересов <*>.
--------------------------------
<*> См.: Бахин С.В., Игнатьев А.С. Правовая помощь и правовые отношения по гражданским и семейным делам: корректировка регламентации в рамках СНГ (Кишиневская конвенция 2002 г.) // Журнал международного частного права. 2005. N 4. С. 10.
Даже если согласиться с такой оценкой направленности нововведения, нельзя не отметить, что формулировка ч. 1 ст. 40 позволяет говорить лишь об ограничении применения коллизионной нормы Конвенции: "иное" регулирование во внутреннем праве другого государства "блокирует" ее применение. Вопрос же о том, какое право должен в случае "иного" регулирования во внутреннем праве страны гражданства ребенка применить компетентный суд (а согласно ч. 4 ст. 40 Конвенции компетентно учреждение государства, гражданином которого является усыновитель), остается открытым. Из ст. 40 Конвенции не вытекает, что компетентный суд при отсутствии коллизионного регулирования в международном договоре должен применить внутреннее семейное право другого государства. Поэтому, надо думать, он будет принимать решение об усыновлении на основании коллизионной нормы своего государства. Применение законодательства страны гражданства ребенка будет, следовательно, зависеть от привязки в коллизионной норме, содержащейся в законодательстве государства, суд которого рассматривает вопрос об усыновлении. Возможно, договаривающиеся государства не имели в виду такой результат, но редакция ст. 40 едва ли позволяет толковать ее иначе.
Следует иметь в виду и некоторые другие двусторонние договоры России. Например, согласно ст. 10 Договора между Российской Федерацией и Республикой Казахстан о правовом статусе граждан Российской Федерации, постоянно проживающих на территории Республики Казахстан, и граждан Республики Казахстан, постоянно проживающих на территории Российской Федерации, от 20 января 1995 г. усыновление и его отмена в случае, когда усыновителем является гражданин одной стороны, постоянно проживающий на территории другой стороны, а усыновляемым - гражданин стороны проживания, регулируется законодательством этой стороны. В данном случае исходным является не гражданство усыновителя, как это принято в Минской конвенции 1993 г., большинстве двусторонних договоров о правовой помощи и в ст. 165 СК РФ, а постоянное место жительства. Договор регулирует и усыновление ребенка - гражданина одной из сторон, постоянно проживающего на территории другой стороны; оно осуществляется с применением законодательства государства гражданства ребенка. Аналогичные правила содержат и некоторые другие подобные договоры (с Туркменией, Киргизией).
Коллизионные вопросы усыновления решаются в ст. 165 СК РФ и в международных договорах России во многом сходно. Однако существуют и расхождения в регулировании. Так, в договорах о правовой помощи отсутствует норма, аналогичная норме абз. 2 п. 1 ст. 165 СК РФ, - отсылка в соответствующих случаях к законодательству страны гражданства усыновителя не соединена с предписанием соблюдения одновременно и требований законодательства другого государства. Возникает вопрос о необходимости соблюдения требований абз. 2 п. 1 ст. 165 СК РФ при усыновлении российских детей гражданами государств, с которыми имеется договор о правовой помощи или которые участвуют в Минской конвенции 1993 г. (решающие коллизионные вопросы усыновления). Видимо, следует исходить из общего правила о преимуществе нормы международного договора. Однако это общее правило должно действовать в данном случае применительно к решению вопроса о подлежащем применению материальном праве. Процедура же усыновления договорами не регулируется, поэтому здесь действуют правила внутреннего законодательства (например, правила ст. 125, 126 СК РФ).
3.2. 7 сентября 2000 г. Россия подписала Гаагскую конвенцию о защите детей и сотрудничестве в отношении иностранного усыновления от 29 мая 1993 г., о которой говорилось выше. Однако Конвенция до сих пор не ратифицирована. Если учесть широкий круг участников этого международного договора, направленность его на защиту интересов детей и создание действенной системы сотрудничества государств в области усыновления, а также обеспечение признания решений об усыновлении в других государствах - факторы, принятые, очевидно, во внимание при подписании Россией Конвенции, - ратификация Конвенции, казалось бы, должна была давно состояться. Участие России в Конвенции поддерживается и в доктрине. Однако высказывается и иная позиция, согласно которой ратификация Конвенции может заметно ослабить контроль за системой вывоза детей - граждан России из Российской Федерации и поэтому не соответствует интересам российских детей-сирот (Россия, как правило, выступает в качестве страны, из которой дети вывозятся). Эта позиция подвергается критике, в частности в заключении кафедры международного частного права МГЮА по вопросу о целесообразности ратификации Россией рассматриваемой Конвенции <*>. Ратификация Конвенции признается желательной и в ряде других аналогичных заключений российских научных учреждений.
--------------------------------
<*> Текст заключения опубликован в Lex Russica. 2006. N 2. С. 413 - 415.
На наш взгляд, положения Конвенции, закрепляющие на международном уровне в конкретных обязательных для всех стран-участниц нормах правила международного сотрудничества по усыновлению, едва ли могут противоречить интересам усыновляемых детей. Этот международный документ, как видно из его преамбулы, исходит из принципов Конвенции ООН о правах ребенка (в которой Россия участвует), он следует принципу приоритета права ребенка на усыновление в стране происхождения и ставит своей первоочередной целью обеспечение интересов усыновляемого ребенка при соблюдении его основных прав, признанных международным правом (ст. 1 "а"). Назначение в России в соответствии с предписанием Конвенции центрального органа для выполнения предусмотренных Конвенцией обязанностей не должно вызвать каких-либо затруднений - подобные центральные органы (в частности, Министерство юстиции РФ) уже функционируют для выполнения задач, возложенных на них другими международными договорами с участием России (Гаагскими конвенциями 1965 и 1970 гг., относящимися к процессуальным вопросам - вручению за границей документов и получению за границей доказательств по гражданским делам; Минской конвенцией 1993 г.; двусторонними договорами о правовой помощи). Центральный орган, в качестве которого могло бы быть назначено Министерство образования и науки РФ или какой-либо другой орган,