"расторжение нарушенного договора в российском и зарубежном праве" (карапетов а.г.) ("статут", 2007)

с кредитора, пострадавшего от нарушения, тех доходов, которые кредитор не извлек, но должен был извлечь? Не является ли эта возможность излишней в тех случаях, когда она предоставляется нарушителю договора? Решение данного вопроса может вызвать некоторые затруднения, так как может показаться неразумным предоставление нарушителю договора права требовать с пострадавшего от нарушения кредитора не только возврата имущества в натуре, а также фактически извлеченных им доходов, но и гипотетических доходов, которые кредитор не извлек, но мог бы извлечь из пользования полученным от должника в рамках расторгнутого договора имуществом. Тем не менее нам представляется, что данное правило можно сохранить в его обоюдоостром варианте, вытекающем из положений п. 1 ст. 1107 ГК, если мы обратим внимание на то, возникшие с какого момента доходы подлежат реституции, то предоставление нарушителю договора права на взыскание с пострадавшего кредитора гипотетических доходов покажется вполне допустимым с точки зрения логики и здравого смысла. Вышеизложенный подход к определению данного момента приводит нас к выводу о том, что в случае, когда требование о реституции доходов, полученных от использования неосновательного обогащения, а также доходов, которые он не получил, но должен был получить, направлено к пострадавшему от нарушения кредитору, эти доходы подлежат взысканию только в случае, если они извлечены после того, как кредитор просрочил возврат полученного от должника имущества. Доходы, полученные кредитором, до момента, когда у него возникло реституционное обязательство и отпали законные основания удерживать полученное, передаче нарушителю договора не подлежат. Соответственно, если кредитор присуждается к возврату необоснованных фактических и гипотетических доходов, это предполагает, что он в нарушение закона не возвращает полученное по договору имущество, т.е. ведет себя противоправно. В этих обстоятельствах с точки зрения справедливости исчезает необходимость огораживать такого кредитора от возможности взыскания с него гипотетических доходов, т.е. доходов, которые он реально не извлек, но теоретически мог извлечь. Поэтому считаем, что право включать в расчет возможные (гипотетические) доходы от незаконного использования подлежащего реституции имущества принадлежит как пострадавшему от нарушения кредитору в случае неосуществления должником своевременной реституции, так и должнику - в случае необоснованного удержания кредитором причитающегося должнику в порядке реституции имущества.
В-шестых, здесь может встать вопрос о юридической судьбе тех доходов, которые реститутор извлек или должен был извлечь из использования полученного от контрагента имущества в период с момента расторжения договора до момента, когда реститутор стал обязанным возвратить полученное. Ведь, как уже выше отмечалось, реституция представляет собой гражданско-правовое обязательство, которое должно быть исполнено согласно общим правилам об исполнении обязательств. Соответственно, в случае, когда договор расторгнут, кредитор обязан вернуть полученное от должника имущество в срок, расчет которого осуществляется по правилам ст. 314 ГК. Это означает, что между моментом расторжения договора и моментом просрочки реститутором исполнения реституционного обязательства может пройти некоторое время. Кроме того, в случае, когда речь идет о реституции двусторонней, возникает еще больший зазор во времени между моментом расторжения договора и возникновением у кредитора обязательства вернуть полученное. Ведь, как будет показано ниже, в силу правила "первого шага" кредитор, пострадавший от нарушения, вполне может удерживать полученное от нарушителя договора исполнение (например, товар) до момента осуществления встречной реституции (например, возврата цены). Как быть с теми доходами, которые кредитор извлек в этот период? С точки зрения формальной логики раз в этот период удержание реститутором полученного от контрагента имеет юридическое основание, следовательно, он извлекает доходы из данного имущества вполне законно. В принципе данное решение оправданно и с точки зрения практической целесообразности. Таким образом, передача реституарию доходов, извлеченных реститутором с момента расторжения договора и до момента, когда он потерял основание удерживать возврат полученного, законом не предусмотрено вполне оправданно.
Таким образом, анализ положений законодательства о праве реституария потребовать передачи ему всех доходов, которые реститутор извлек или должен был извлечь из пользования полученным имуществом после того, как он узнал или должен был узнать о неосновательности удержания данного имущества, показывает, что они в полной мере применимы как к нарушителю договора, так и к стороне, пострадавшей от нарушения. Соответственно, в отношении данного вопроса никаких специальных норм, отражающих специфику реституции по расторгнутым сделкам, вводить в законодательство, по всей видимости, не требуется. При этом не стоит забывать, что в силу общей формулы кондикции, а также в силу п. 2 ст. 15 ГК в дополнение к этому праву сторона, пострадавшая от нарушения, вправе затребовать передачи ей тех доходов, которые нарушитель договора фактически извлек из самого факта нарушения.
§ 10. Возмещение процентов годовых при реституции
Согласно п. 2 ст. 1107 ГК на сумму неосновательного денежного обогащения подлежат начислению проценты годовые по ст. 395 ГК с того времени, когда реститутор узнал или должен был узнать о неосновательности получения или сбережения имущества. Данное требование носит вторичный характер и, как правило, заявляется вместе с иском о реституции.
В связи с применением данной меры возникает ряд вопросов.
Во-первых, какова юридическая природа упомянутой меры? Закон прямо указывает на то, что проценты начисляются в соответствии со ст. 395 ГК. Соответственно, определение правовой природы указанных в п. 2 ст. 1107 ГК процентов зависит от ответа на вопрос о правовой природе процентов за пользование чужими денежными средствами в том виде, в котором они закреплены в ст. 395 ГК. Данный вопрос в целом носил и отчасти до сих пор носит дискуссионный характер. Высказывалось множество точек зрения. В конечном итоге с изданием совместного Постановления Пленума Верховного Суда и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14 "О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами" (далее - Постановление N 13/14) в нашей правовой доктрине и судебной практике возобладала позиция, согласно которой проценты годовые являются особой мерой гражданско-правовой ответственности, к которой могут быть применены все правила ГК, относящиеся к ответственности в целом и к неустойке в частности. Так, например, в судебной практике ВАС РФ имеется большое количество дел, в которых суд освобождает должников, являющихся некоммерческими организациями, от ответственности в части уплаты процентов годовых в случае невиновности на основании ст. 401 ГК <639>. Суд имеет право уменьшить ставку процентов годовых, если размер процентов явно несоразмерен последствиям нарушения, на основании ст. 333 ГК (п. 7 Постановления N 13/14) <640>. Соответственно, и те проценты, которые должна уплатить сторона, обязанная вернуть полученное по расторгнутому договору, носят природу гражданско-правовой ответственности.
--------------------------------
<639> Постановления Президиума ВАС РФ от 12 мая 1998 г. N 4624/97; от 4 августа 1998 г. N 7595/97; от 15 апреля 1997 г. N 5249/96 и др.
<640> Подробнее о правовой природе процентов годовых см.: Новоселова Л.А. Проценты по денежным обязательствам. М., 2003; Карапетов А.Г. Неустойка как средство защиты прав кредитора в российском и зарубежном праве. М., 2005.
При этом может возникнуть вопрос о логичности решения законодателя. Если проценты, предусмотренные в ст. 395 ГК, являются мерой гражданско-правовой ответственности, это означает, что их взыскание увязывается с правонарушением. Насколько допустимо считать удержание неосновательного денежного обогащения правонарушением? Этот вопрос еще раз подтверждает правильность нашего суждения в отношении того момента, в который реститутор узнает о неосновательности своего обогащения. Напомним, что выше мы пришли к выводу о том, что применительно к п. 1 ст. 1107 ГК речь должна идти о моменте просрочки реститутором добровольного исполнения реституционного обязательства в срок, расчет которого осуществляется по общим правилам расчета срока исполнения гражданско-правового обязательства, заложенным в ст. 314 ГК (с учетом наших замечаний, сделанных выше в отношении особенностей применения данной статьи к денежным обязательствам). Такой же подход должен применяться и в отношении п. 2 ст. 1107 ГК для целей расчета процентов. В момент, когда реститутор просрочил реституцию, допустимо говорить о правонарушении в виде просрочки исполнения гражданско-правового обязательства. А следовательно, с точки зрения правовой логики появляется основание для применения к реститутору мер гражданско-правовой ответственности. Выше мы уже отмечали, что в силу п. 1 ст. 393 ГК в таком случае реституарий вправе взыскать с реститутора убытки, вызванные неисполнением данного обязательства. Поэтому ничего удивительного в том, что с данного момента на сумму незаконно удерживаемой денежной реституции должны начисляться проценты годовые в порядке, предусмотренном в ст. 395 ГК, мы не видим. Более того, даже если бы в законе не было нормы п. 2 ст. 1107 ГК, начисление процентов годовых на сумму денежного обогащения вытекало бы напрямую из общей формулы ст. 395 ГК.
Во-вторых, за невозврат чего могут быть взысканы указанные проценты? Исходя из текста п. 2 ст. 1107 ГК можно предположить, что речь идет лишь о ситуации, когда до расторжения были уплачены деньги, так как проценты установлены в данной статье на сумму денежного обогащения. Но очевидно, что данную норму следует толковать расширительно, исходя из смысла ст. 395 ГК и природы данной меры. Поэтому вполне возможно, что само предоставление было неденежным, но из-за невозможности его возврата в натуре реститутор обязан возместить его денежную стоимость в порядке ст. 1105 ГК. Соответственно, хотя само обогащение было неденежным, но возврату подлежит денежная сумма, а следовательно, возникают основания для начисления процентов годовых.
В-третьих, с какого момента должны начисляться проценты? Как мы уже отмечали, согласно п. 2 ст. 1107 ГК проценты начисляются с момента, когда приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности получения или сбережения денежных средств. Для правильного понимания данной нормы применительно к реституции по расторгнутым сделкам мы предложили считать в качестве такого момента момент просрочки реститутором исполнения реституционного обязательства. При этом данный вывод нужно уточнить применительно к ситуации, когда реституция в натуре невозможна и подлежит уплате денежный эквивалент. В такой ситуации говорить о просрочке исполнения реституционного обязательства можно только после того, как размер соответствующего денежного эквивалента определен соглашением сторон или вступившим в силу судебным решением. Соответственно, только после этого можно говорить о том, что само реституционное обязательство реститутора окончательно сформировалось ("созрело"). А раз обязательство до момента подписания сторонами соглашения о размере денежного эквивалента или вступления в силу судебного решения о его взыскании не считается окончательно созревшим, то и говорить о нарушении реститутором своего обязательства также нельзя. Только после того как размер обязательства окончательно определен, можно говорить о "созревании" полноценного обязательства. При этом в случае, когда размер денежного эквивалента определяется судебным решением о его взыскании, проценты начинают течь со следующего дня после вступления в силу судебного решения и истечения срока, предусмотренного процессуальным законодательством на добровольное исполнение судебного решения. В том же случае, когда стороны согласуют размер денежного эквивалента в соглашении, то проценты начинают начисляться со следующего дня после окончания предусмотренного в данном соглашении срока на уплату этого эквивалента. Если же такой срок в соглашении сторон не предусмотрен, то (в силу предлагаемой нами в рамках данной работы модели определения просрочки денежных обязательств) проценты начинают начисляться со следующего дня после истечения двух или пяти операционных дней для перевода денег платежным поручением.
В-четвертых, следует четко отличать проценты, подлежащие начислению на денежное реституционное обязательство, и проценты годовые, начисляемые за нарушение договора. Возьмем, к примеру, ситуацию, когда возврату подлежит неденежное исполнение (например, товары). Если договор предусматривал обязанность покупателя оплатить его, то за просрочку в оплате должник должен платить проценты годовые на основании ст. 395 ГК на сумму договорного денежного долга. Но начисление процентов должно быть прекращено, как только продавец, осуществивший поставку, заявит о расторжении договора и необходимости вернуть ему переданное имущество. Конечно же, чаще всего продавец в такой ситуации заявит иск о взыскании денежного долга, т.е. принудит должника к оплате. Но в отдельных случаях ему этот сценарий защиты прав может быть невыгоден, например, если покупатель имеет сомнительную платежеспособность или против него возбуждено дело о банкротстве. Поэтому продавец должен иметь право выбора между требованием реального исполнения (взыскания долга) и расторжением (возвратом товара). Если продавец в такой ситуации будет требовать взыскания денежного долга, то проценты на сумму основного денежного долга будут начисляться с момента начала просрочки в оплате и вплоть до фактического погашения долга. Если же продавец выберет вариант с расторжением и заявит требование (не обязательно исковое) о возврате неоплаченного товара, то с этого момента денежное обязательство по оплате отпадает, а соответственно, проценты годовые на основной денежный долг больше не начисляются, так как самого денежного долга больше не существует. При этом продавец сохраняет право на взыскание процентов, натекших на сумму основного денежного долга за период с момента начала просрочки и до момента расторжения. В любом случае взыскиваемые в данном сценарии проценты начисляются не на реституционное обязательство, а на основное обязательство по исполнению договора. Поэтому, как только договор расторгнут, такие проценты перестают начисляться.
Но при этом если реституция покупателем имущества в натуре станет невозможной и в силу ст. 1105 ГК произойдет трансформация его неденежного реституционного обязательства в реституционное обязательство уплатить денежный эквивалент, то проценты годовые согласно ст. 395 ГК (при условии определения судом или соглашением сторон размера эквивалента) начнут течь заново, но теперь уже не на сумму договорной задолженности