"Практика международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2005 г." (сост. М.Г. Розенберг) ("Статут", 2006)

обычных коммерческих отношениях.
Во время заседания представители сторон передали составу арбитража документы, подтверждающие их расходы по ведению дела через юридических представителей, возражений по поводу сумм расходов от сторон не последовало.
* * *
Вынесенное МКАС решение содержало следующие основные положения.
1. В п. 9 заключенного сторонами договора, озаглавленного "Разрешение споров", предусмотрено: "1. Споры решаются путем переговоров между сторонами. 2. При невозможности урегулирования спора путем переговоров стороны вправе обратиться в Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате РФ за разрешением такого спора".
Возражая против компетенции МКАС по рассмотрению настоящего спора, ответчик ссылался на то, что указанная арбитражная оговорка сформулирована в сокращенной по сравнению с рекомендуемой Регламентом формой арбитражного соглашения. Это, по его мнению, свидетельствует о намерении сторон реализовать право на обращение в МКАС лишь в случае нарушения непосредственно договорных обязательств, а не других возможных споров, "возникающих из него или в связи с ним".
В Конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений 1958 г., участницей которой является Россия, говорится: "Каждое Договаривающееся Государство признает письменное соглашение, по которому стороны обязуются передавать все или какие-либо споры, возникшие или могущие возникнуть между ними в связи с каким-либо конкретным договорным или иным правоотношением, объект которого может быть предметом арбитражного соглашения" (п. 1 ст. II). Содержание этого пункта позволяет сделать следующий вывод: если в арбитражном соглашении не содержится никаких оговорок, ограничивающих ее применение, то в ней имеются в виду все споры, возникающие между сторонами.
Такое толкование находит подтверждение в отечественной доктрине. Например, в работе С.Н. Лебедева "Международный коммерческий арбитраж: компетенция арбитров и соглашение арбитров" (М., 1988) на с. 115 говорится: "В отсутствие явно выраженного взаимного намерения сторон ограничить круг могущих передаваться в арбитраж споров нет оснований изымать из этого круга те или иные категории споров, коль скоро они возникают в рамках того правоотношения, в связи с которым было заключено арбитражное соглашение".
Содержащееся в п. 9 рассматриваемого договора арбитражное соглашение помещено после изложения в нем прав и обязанностей сторон, касающихся не только целевого финансирования работ, выполняемых истцом, но и передачи результата этих работ в аренду ответчику. Из этого можно сделать вывод, что арбитражная оговорка распространяется на все сложное правоотношение, возникшее из договора.
Ссылку ответчика на то, что слово "спор" употреблено в п. 9 договора в единственном числе, арбитры не приняли во внимание. Во-первых, потому, что сам п. 9 имеет название "Разрешение споров". Во-вторых, рассмотрение исковых требований осуществляется в процессе разрешения конкретного спора.
Арбитры имели в виду, что рассматриваемый спор подпадает под предметную компетенцию МКАС и субъектный состав спорящих сторон, предусмотренные п. 2 Положения МКАС.
Исходя из вышеизложенного МКАС признал свою компетенцию по рассмотрению настоящего дела.
2. Решая вопрос о праве, применимом для разрешения спора, состав арбитража считает, что, поскольку стороны являются российскими юридическими лицами, к их отношениям, не урегулированным контрактом, подлежат применению нормы гражданского законодательства Российской Федерации.
Состав арбитража считает также необходимым отметить, что стороны в п. 12.3 договора предусмотрели, что при исполнении договора они руководствуются законодательством Российской Федерации. Истец в исковом заявлении, а ответчик в отзыве на иск и обе стороны в выступлениях в заседании состава арбитража 12 апреля 2005 г. ссылались на нормы российского законодательства.
3. Обратившись к рассмотрению иска по существу, арбитры прежде всего проанализировали правовую природу заключенного сторонами 23 марта 2001 г. договора, который был назван ими "Договор целевого финансирования и аренды волоконно-оптической системы".
По мнению истца, договор является смешанным договором, содержащим элементы договора займа и договора аренды. С точки зрения ответчика, договор, из которого возник спор, представляет собой договор долевого инвестирования строительства. Основываясь на Федеральном законе от 25 февраля 1999 г. "Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений", ответчик полагает, что он произвел капитальные вложения в форме целевого финансирования и является одним из совладельцев волоконно-оптической линии связи (ВОЛС).
3.1. Позицию ответчика арбитры не считают обоснованной, поскольку возникшие между сторонами отношения не подпадают под регулирование указанного выше Закона от 25 февраля 1999 г. Во-первых, предусмотренное договором финансирование имеет возвратный характер: в счет возврата денежной суммы истец обязывался предоставить ответчику в аренду оптическую кабельную систему сроком на один год. Во-вторых, в заключенном договоре речь идет о передаче в аренду оптической кабельной системы ответчику, и, следовательно, последний не становился собственником - совладельцем указанной системы.
Собственником указанного имущества является истец, о чем свидетельствует, в частности, содержание п. 4.2 договора, согласно которому переход права собственности на имущество от истца к другому лицу, а также любое отчуждение имущества, его использование или обременение, осуществленные истцом, не являются основанием для изменения или расторжения настоящего договора.
3.2. МКАС признает в принципе приемлемой характеристику рассматриваемого договора в качестве смешанного договора (п. 3 ст. 421 ГК), как это предлагает истец. Однако, по мнению арбитров, юридически некорректно считать, что в этом смешанном договоре наряду с элементами договора аренды имеются элементы договора займа. В соответствии со ст. 807 ГК заемщик, получивший от займодавца деньги, обязан возвратить последнему такую же сумму денег. В заключенном сторонами договоре в счет возврата денежной суммы истец (должник) обязывался предоставить ответчику в аренду определенное имущество.
Поскольку договор займа является реальным, в момент заключения договора обязательство возникает только у одной стороны (заемщика) - возвратить полученную им сумму денег (ст. 807 ГК). Предусмотренная договором обязанность истца не укладывается в рамки договора займа, и к ней не могут применяться какие-либо нормы о договоре займа. Таким образом, для утверждения, что в смешанном договоре, заключенном сторонами, имеются элементы договора займа, нет юридических оснований.
Вместе с тем в силу ст. 8 и п. 2 ст. 421 ГК РФ стороны могут заключить договор, как предусмотренный, так и не предусмотренный законом или иными правовыми актами. Следовательно, можно утверждать, что та часть договора от 23 марта 2001 г., обозначенная как "целевое финансирование", содержит элементы не предусмотренного действующим законодательством договора, не противоречащие ему. Соответственно, к отношениям, названным сторонами "целевым финансированием", должны применяться положения заключенного договора, а при их недостаточности - положения ст. 1 и Общей части обязательственного права ГК РФ.
3.3. В п. 1.1 договора предусмотрено, что ответчик осуществляет целевое финансирование, предоставляя истцу денежные средства на осуществление строительных и пусконаладочных работ 16-жильной волоконно-оптической линии связи (ВОЛС).
Пункт 1.3 того же договора предусматривает, что в счет возврата денежной суммы, предоставленной ответчиком, истец передает, а ответчик принимает в аренду сроком на один год оптическую кабельную систему, состоящую из 16 оптических волокон (ответчик обозначает ее аббревиатурой ОКС).
Ответчик, проводя различие между ВОЛС и ОКС, делает из этого определенные юридические выводы. Проанализировав в связи с этим содержание договора, арбитры пришли к выводу, что содержание этих двух аббревиатур является идентичным. Во-первых, в п. 1.3 договора говорится об оптической кабельной системе, состоящей из 16 оптических волокон, что позволяет считать ее 16-жильной волоконно-оптической линией связи. В то же время вряд ли может вызвать сомнение, что указанная в п. 1.1 договора 16-жильная волоконно-оптическая линия связи представляет собой оптическую кабельную систему. Во-вторых, в приложении N 1 к договору, которое является составной и неотъемлемой частью договора (п. 1.3), стоимость строительства волоконно-оптической системы определяется только на основании двух параметров: длина кабельной линии и количество арендуемых волокон.
3.4. Ответчик утверждает, что при подписании договора истец еще не создал вещь, не приобрел на нее права собственности и поэтому не мог сдавать ее в аренду. В связи с этим, по его мнению, ст. 5 договора "Предоставление имущества в аренду" является лишь соглашением сторон о намерении заключить договор аренды в будущем.
Следует, однако, принять во внимание, что аренда, о которой идет речь, не является самостоятельной, независимой от других правоотношений сторон.
Целью, ради которой ответчик осуществлял финансирование, было получение созданного истцом имущества в аренду. Заключение сторонами соглашения о намерении заключить договор аренды в будущем (предварительный договор) не могло бы надежно обеспечить достижение указанной выше цели. Истец, например, мог продать указанное выше имущество третьему лицу и отказаться от заключения договора аренды в будущем. В этом случае ответчик мог бы обратиться в суд с требованием о понуждении заключить договор. Однако и при вынесении такого решения судом его реальное исполнение практически весьма проблематично.
Обращение к ст. 398 ГК РФ также не могло бы помочь ответчику в достижении своей цели. Согласно этой статье в случае неисполнения обязательства передать индивидуально-определенную вещь в возмездное пользование кредитору последний вправе требовать отобрания этой вещи у должника и передачи ее кредитору. Это право, однако, отпадает, если вещь уже передана третьему лицу, имеющему право собственности, хозяйственного ведения или оперативного управления.
Таким образом, исключение из договора условий об аренде разрушило бы всю его конструкцию, по которой истец передает в аренду имущество в счет возврата суммы, предоставленной ответчиком в рамках целевого финансирования.
В ст. 608 ГК РФ предусмотрено, что право сдачи имущества в аренду принадлежит собственнику. В соответствии с условиями договора истец должен передать имущество в аренду ответчику, уже став его собственником.
В п. 5.2 договора установлено, что прием-передача имущества оформляется актом, который должен быть подписан сторонами не позднее 10 дней со дня осуществления ответчиком второго платежа. В соответствии с п. 6.2 договора этот платеж производится после подписания акта сдачи-приемки выполненных работ. Таким образом, к моменту подписания акта о приеме-передаче имущества у истца, завершившего строительные и пусконаладочные работы, уже возникало право собственности на имущество, передаваемое в аренду.
3.5. По мнению ответчика, сдаваемое в аренду имущество является недвижимым и подлежит государственной регистрации. Поскольку такая регистрация не была осуществлена ни в отношении права собственности, ни в отношении аренды, то это порочит договор аренды также и по формальным основаниям. В обоснование такой позиции делаются ссылки на ст. 130 ГК РФ, на Федеральный закон "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" и Федеральный закон "О связи".
Согласно ст. 130 ГК РФ к недвижимым вещам относится все, что прочно связано с землей, т.е. объекты, перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно. Из этого положения исходят и другие законы, на которые ссылается ответчик, в том числе и Федеральный закон от 7 июля 2003 г. "О связи".
В обоснование своей позиции ответчик ссылается на то, что ВОЛС в силу большой протяженности прочно связана с землей и потому является разновидностью недвижимого имущества. По мнению арбитров, этот довод не является убедительным. Протяженность длины ВОЛС не имеет принципиального значения. Сама по себе 16-жильная волоконно-оптическая линия связи не является прочно связанной с землей, перемещение ее возможно без несоразмерного ущерба ее назначению. Объектом недвижимости является не сама ВОЛС, а сооружение, использованное для ее размещения. Такой вывод можно сделать из содержания ст. 8 Федерального закона "О связи", а также из п. 3 Положения об особенностях государственной регистрации права собственности и других вещных прав на линейно-кабельные сооружения связи, утвержденного Правительством РФ 11 февраля 2005 г. Хотя это Положение не имеет обратной силы, по мнению арбитров, оно может быть использовано для понимания некоторых технических вопросов.
Ответчик не представил также каких-либо доказательств, что в состав ВОЛС помимо волоконно-оптической системы входило какое-либо оборудование или иное имущество, которое могло бы быть отнесено к недвижимости.
Исходя из изложенного, МКАС не принял утверждения ответчика о порочности договора об аренде в связи с отсутствием его государственной регистрации.
4. В силу п. 1.1 и 6.1 договора ответчик принял на себя обязанность предоставить истцу денежные средства в обусловленном размере в долларах США, а истец в силу п. 1.3 - передать ответчику сроком на один год оптическую кабельную систему, состоящую из 16 оптических волокон, в счет возврата указанной суммы. Обе стороны выполнили свои обязательства, о чем свидетельствует, в частности, акт передачи в аренду волоконно-оптической системы от 13 июля 2001 г. Согласно п. 5.3 договора датой предоставления имущества в аренду считается день, следующий за днем подписания акта. Таким образом, годичный срок аренды, предоставленной в счет погашения полученного истцом финансирования, начал течь с 14 июля 2001 г. и истек 13 июля 2002 г.
В п. 8.1 договора предусмотрено, что договор действует до полного выполнения взятых на себя сторонами обязательств. Вместе с тем в п. 8.2 содержится следующее условие: если ответчик не уведомил истца о своем намерении расторгнуть договор за 60 дней до истечения срока действия договора, то договор автоматически продлевается на следующий календарный год. В соответствии с этим условием ответчик трижды воспользовался правом на автоматическое продление договора: 1) с 14 июля 2002 г. по 13 июля 2003 г.; 2) с 14 июля 2003 г. по 13 июля 2004 г.; 3) с 14 июля 2004 г. по 13 июля 2005 г. Поскольку за это время истец не получал никакой компенсации за пользование арендованным имуществом, он направил ответчику два счета: 1) от 15 апреля 2004 г. - за пользование волоконно-оптической системой с 14 июля 2002 г. по 31 декабря 2003 г. и 2) от 15 апреля