"Злоупотребление правом в гражданском праве России" (Радченко С.Д.) ("Волтерс Клувер", 2010)

место объективное противоречие между использованием конкретного субъективного права и его назначением <2>.
--------------------------------
<1> См.: Рясенцев В.А. Указ. соч. С. 9.
<2> См.: Васильев Ю.С. Взаимодействие права и морали. С. 19.
Практика арбитражных судов в ряде случаев ориентируется на эту позицию, и на сегодняшний день имеются решения судов, в которых сделки признавались недействительными исключительно на основании норм ст. 10 ГК РФ.
Так, по обстоятельствам одного из дел сторонами был заключен договор аренды помещения. Пунктом 3.3 договора было предусмотрено, что арендатор имеет право использовать занимаемое помещение только в рабочее время, все вопросы, связанные с предоставлением права пользования нежилым помещением в вечернее и ночное время, в выходные и праздничные дни, арендатор обязан предварительно согласовать с арендодателем, они подлежат оплате по отдельному счету. Арендатор предъявил иск о признании данного условия недействительным. Удовлетворяя исковые требования, суд исходил из того, что согласно ст. 606 ГК РФ по договору аренды арендодатель предоставляет арендатору имущество за плату во временное владение и пользование или во временное пользование. Исходя из анализа условий договора аренды, порядка его исполнения и других обстоятельств дела, суд указал, что ограничения во владении и пользовании помещением, установленные п. 3.3 договора, препятствуют осуществлению коммерческой деятельности арендатора. Сведения о том, что использование помещения в период работы предприятия-истца нарушает права иных лиц, в материалах дела отсутствуют. Кроме того, в п. 3.3 договора не конкретизировано, какой период подразумевается под понятием "рабочее время": то ли это время работы предприятия-истца, то ли - ответчика. Порядок внесения арендной платы определен в п. 4.1 договора. Договоренность по оплате пользования помещением в соответствии с п. 3.3 отсутствует. В силу ст. 9 ГК РФ истец вправе по своему усмотрению осуществлять принадлежащие ему гражданские права, в том числе по использованию имущества. Согласно ст. 10 ГК РФ не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах. Поскольку п. 3.3 договора аренды противоречит данным нормам ГК РФ, это условие договора в силу ст. 168, 180 ГК РФ признано судом недействительным <1>.
--------------------------------
<1> Постановление ФАС Центрального округа от 5 мая 2000 г. по делу N А23-5/1-2000-Г. См. аналогичные позиции судов: Постановление ВАС РФ от 20 мая 2008 г. N 15756/07; Определение ВАС РФ от 8 августа 2008 г. N 8207/08 (СПС "
<1> См.: Новоселова Л.А. Проценты по денежным обязательствам. М., 2000. С. 36.
Так, ООО "Продюсерский центр "ДО" обратилось с иском к ООО "Таганрогская телекомпания" о взыскании 56 820 руб. задолженности за оказанные услуги, эквивалентных 2000 долл. США. Решением суда первой инстанции иск был удовлетворен. ФАС Северо-Кавказского округа решение суда отменил с направлением дела на новое рассмотрение, указав на то, что в связи с ростом в несколько раз курса доллара требование разницы между суммой задолженности, определенной по курсу на день платежа, и суммой платы за аналогичные услуги на эту же дату фактически является злоупотреблением кредитором своим правом (при условии отсутствия у кредитора не исполненных на момент резкого роста курса валютных обязательств перед третьими лицами, возникшими в связи с неисполнением обязательств должником). Поэтому если услуги оплачены истцом в иностранной валюте до 17 августа 1998 г., его требования в этой части судебной защите не подлежат. По мнению суда, иной подход ставит участников договорных отношений, применивших валютную оговорку до 17 августа 1998 г., в неравное правовое положение, нарушает принцип эквивалентности в гражданских правоотношениях и создает для кредитора возможность получения за счет должника несправедливо высокой денежной суммы <1>.
--------------------------------
<1> Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 13 ноября 2000 г. по делу N Ф08-3095/2000. Аналогичные Постановления судов см.: Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 24 марта 2003 г. по делу N Ф08-800/2003; Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 17 марта 1999 г. по делу N 157/2; Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 29 июня 1999 г. по делу N Ф04/1303-313/А03-99; Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 30 октября 2001 г. по делу N А19-3140/01-27-Ф02-2603/01-С2.
Под изложенную судом позицию можно подвести дополнительную теоретическую базу, указав на то, что природа валютной оговорки состоит именно в устранении неопределенности "ценностного содержания" денежного обязательства, выраженного в определенной сумме денежных единиц <1>. Забота сторон о достижении определенности в их отношениях путем включения в текст договора валютной оговорки "соответствует принципам добропорядочности намерений, разумности действий и добросовестности поведения участников гражданского оборота" <2>. Очевидно, что указанная цель недостижима при резком колебании курса иностранной валюты, поскольку в данной ситуации определенности "ценностного содержания" денег не возникает. Тем не менее в этом и других подобных делах договоры, содержащие валютную оговорку, не предусматривали ограничения ее применения определенными рамками колебания валютного курса. По-видимому, судебные инстанции в указанных делах были намерены при взыскании долга применять валютную оговорку строго в соответствии с ее экономической природой и назначением. Однако, не найдя для этого оснований ни в условиях обязательств, ни в ст. 317 ГК РФ и 309 ГК РФ, суды делали вывод о необходимости применения ст. 10 ГК и уменьшали долг до разумных, по их мнению, пределов.
--------------------------------
<1> Лунц Л.А. Указ. соч. С. 222.
<2> Павлодский Е.А. Включение в гражданско-правовой договор валютной оговорки является волеизъявлением сторон. Правомерность ее включения не определяется какими-либо условиями // Комментарий судебно-арбитражной практики / Под ред. В.Ф. Яковлева. М., 2003. Вып. 10. С. 15.
Позиция суда ясна: сколько истец затратил на оказание услуг, столько он и должен получить от ответчика. Здесь есть право, и оно осуществляется. Однако злоупотребления правом нет, так как у истца есть интерес в его осуществлении. Истец, по мысли суда, пытается нажиться на резком повышении курса иностранной валюты, т.е. на обстоятельстве, за появление которого никто, в том числе кредитор, не отвечает. В появлении этого обстоятельства  нет заслуги кредитора, это не результат его нормальной хозяйственной деятельности, и поэтому, по мнению суда, было бы несправедливо дать истцу нажиться на нем.
Вместе с тем, оценивая доводы процитированного Постановления, необходимо заметить, что в ГК РФ не закреплен принцип эквивалентности, на который ссылается суд. Представляется верным замечание С.Н. Братуся, сделанное еще применительно к ГК РСФСР 1922 г.: "...не все имущественные отношения... регулируемые гражданским правом, имеют эквивалентно-возмездный... характер" <1>. Иное привело бы к тому, что, к примеру, подрядчик сможет взыскать с заказчика не договорную цену работы, а ту цену, которая точно соответствует его фактическим затратам. Между тем цель предпринимательской деятельности состоит не в компенсации затрат, а в получении прибыли.
--------------------------------
<1> Братусь С.Н. Предмет и система советского гражданского права. М., 1962. С. 5 - 6.
Постановлением Президиума ВАС РФ от 27 мая 2003 г. N 1199/03 изложенная позиция судов признана незаконной. Отменяя постановление кассационной инстанции, которым кредитору было отказано в иске со ссылкой на резкое увеличение курса доллара США, Высший Арбитражный Суд РФ, обоснованно избегая экономических и моральных аспектов, сослался на наличие у должника обязанности надлежащим образом исполнять обязательство по оплате в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов. При этом Высший Арбитражный Суд РФ особо подчеркнул, что, отказывая кредитору в иске по мотиву злоупотребления им своим правом, суд не указал, какие именно действия истца квалифицированы им как злоупотребление правом, если учитывать наличие обязанности ответчика оплатить поставленную истцом продукцию <1>.
--------------------------------
<1> Данное разъяснение принял к сведению только ФАС Северо-Кавказского округа. Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 20 августа 2003 г. по делу N Ф08-3055/2003 строго следует позиции Высшего Арбитражного Суда РФ. Между тем 10 марта 2006 г. ФАС Волго-Вятского округа по делу N А43-12269/2005-27-385, частично отказывая во взыскании долга по договору, содержащему валютную оговорку, аргументировал это тем, что "изменение (увеличение. - С.Р.) размера задолженности обусловлено резким ростом курса доллара по сравнению с курсом, существовавшим на момент определения суммы долга, то есть обстоятельством, наступление которого стороны не могли предвидеть при заключении договора. Действия истца, направленные на использование данной ситуации в целях получения неосновательного обогащения за счет причинения имущественного вреда своему контрагенту по договору, являются злоупотреблением правом". К сожалению, нам не известны результаты надзорного обжалования данного Постановления.
Заключение
Институт запрета злоупотребления правом по своей правовой природе должен иметь ограниченную сферу применения. Он рассчитан на противодействие редким, но социально вредным разновидностям человеческого поведения. Вместе с тем это никоим образом не снижает актуальности исследования данной темы. Анализ судебной практики говорит о том, что запрет злоупотребления правом часто применяется судами в отсутствие для этого оснований. Норма ст. 10 ГК РФ часто рассматривается судами как позволяющая игнорировать подлежащие применению нормы материального права и выносить, по сути, произвольные решения. Широко распространена квалификация в качестве злоупотребления правом обычных противоправных действий. Между тем применение любого правового института может достичь социально полезных целей, только если это происходит в соответствии с его правовой природой и назначением. В связи с этим настоящее исследование не только "положительно" объясняет, как должен применяться запрет злоупотребления правом, но и отвечает на актуальную необходимость обоснования неправильности других вариантов его применения. Как следствие, содержание работы во многом получилось "отрицательным", значительный объем материала пришлось посвятить объяснению того, что не есть злоупотребление правом, однако признается таковым в науке и (или) судебной практике.
Изложенные в настоящей работе разногласия по вопросу о сущности и назначении запрета злоупотребления правом, по нашему мнению, объясняются не различием в применении к анализу ст. 10 ГК РФ правил формальной логики, а различием в понимании того, для защиты каких ценностей эта норма предназначена. Служит ли она для ограничения стремления предпринимателей к безудержной наживе, для водворения в их душе начал нравственных и воспитания в духе приоритетного соблюдения интересов общества и государства? Либо она предназначена для охраны каких-то иных ценностей?
Использование значительного количества философских источников как раз и было необходимо для ответа на этот вопрос: запрет злоупотребления правом, прежде всего и главным образом, призван охранять такую ценность, как  личный (частный) интерес управомоченного субъекта.
Между тем широкое применение в судебной практике данного запрета говорит о том, что, несмотря на твердое закрепление в Конституции РФ и ГК РФ либеральных ценностей (а свобода предпринимательства, направленная на получение прибыли, - это либеральная ценность), у значительного числа правоприменителей до сих пор существует представление о том, что задача гражданского права состоит в защите не либеральных (частных), а этатистских (публичных) ценностей. Свобода предпринимательства, его рисковость, стремление коммерсанта получить максимальную прибыль в правосознании часто понимаются как социальное  зло, а запрет злоупотребления правом рассматривается как инструмент противодействия  этому злу.
Из проанализированной судебной практики видно, что суды чаще всего склонны усматривать в действиях какого-либо лица злоупотребление правом, когда оно пыталось что-либо получить от другого лица, т.е. совершало действия, направленные на увеличение  своего благосостояния. Такое увеличение было законно и, как следствие, справедливо, но признавалось  злом, так как не всегда приводило к  добру для тех, за счет кого это благосостояние увеличивалось.
По результатам анализа правовой природы запрета злоупотребления правом мы пришли к выводу о том, что в современных условиях последние наиболее адекватно отражаются в группе теорий "интереса". С позиции этой теории совершенствование ст. 10 ГК РФ должно состоять в следующем:
 1. Из ст. 10 ГК РФ необходимо исключить (1) внутренне противоречивую конструкцию "запрещается осуществление права", (2) чужеродный для злоупотребления правом запрет недобросовестной конкуренции и злоупотребления доминирующим положением.
 2. Не определенный в законе и противоречиво толкуемый на практике "отказ в защите права" должен быть конкретизирован в виде "отказа в применении способа защиты права".
 3. Применение данной санкции должно быть вменено в обязанность суду при доказанности заинтересованными лицами факта злоупотребления правом.
 4. Как следствие, должно измениться и название нормы.
 5. Пункт 3 ст. 10 ГК РФ как регулирующий смежные правовые институты должен быть выделен в отдельную ст. 10.1 ГК РФ.
Таким образом, статья 10 ГК РФ должна принять следующий вид:
"Статья 10. Злоупотребление правом
1. Осуществление права при отсутствии или в противоречии с интересом управомоченного лица является злоупотреблением правом.
2. При доказанности обстоятельства, указанного в предыдущем пункте, суд отказывает злоупотребляющему лицу в применении способа защиты права".
Не следует ли из обосновываемого нами понимания злоупотребления правом непримиримого противоречия между добром как ценностью нравственной и справедливостью как ценностью правовой? На наш взгляд, нет. Обратившись к истокам современного частного права, мы найдем, что Дигесты Юстиниана начинаются с известных слов Цельса о том, что "право есть наука доброго и справедливого" <1>, из чего можно заключить, что Цельс не ставит знак равенства между справедливостью и добром, а Ульпиан в качестве цивилистической ценности указывает только на справедливость: "Право получило свое название от слова "справедливость" <2>; "предписания права таковы: жить честно, не вредить другому,