"Компенсация морального вреда. Комментарий" (Эрделевский А.М.) ("БЕК", 2000)

морального вреда представляет собой один из видов имущественной ответственности. Предположение о неприменении к имущественной ответственности срока исковой давности в данном случае противоречило бы, на наш взгляд, основным началам и смыслу гражданского законодательства, регулятивная функция которого направлена на придание устойчивости отношениям, возникающим в гражданском обороте.
Изъятие, которое законодатель делает в отношении применения срока исковой давности для требований, вытекающих из причинения вреда жизни или здоровью, оправдано тем, что в большинстве случаев причинитель вреда знает или должен знать о самом факте причинения вреда и может предполагать возможный размер ответственности. В случае причинения морального вреда возникает иная ситуация. Страдания, физические и нравственные, представляют собой результат психической деятельности человека. Эти страдания сильнее в момент либо умаления принадлежащих лицу нематериальных благ, либо осознания лицом факта такого умаления. Часто эти моменты совпадают, например умаление чести лица наступает в момент распространения о нем порочащих сведений, но нравственные страдания это лицо претерпит только тогда, когда оно узнает о факте распространения, что может произойти через определенный, иногда весьма значительный промежуток времени. В тот же момент наступит и умаление достоинства лица, т.е. собственной оценки своих положительных качеств.
Разумеется, причинитель вреда может предполагать определенную психическую реакцию потерпевшего на факт совершения в отношении него неправомерного действия, но степень такой реакции может быть известна причинителю вреда лишь весьма приблизительно. О размере компенсации он вообще может не иметь никакого представления, пока потерпевший не заявил соответствующего требования, действительный же размер компенсации может быть определен только судом (ст. 151, 1101 ГК).
Вряд ли справедливо было бы поставить причинителя вреда в такое положение, когда без ограничения срока он мог бы подвергнуться ответственности, размер которой он изначально не мог и не должен был предвидеть.
Обратим внимание, что если бы даже исковая давность действительно была неприменима к требованиям о компенсации морального вреда в случае нарушения неимущественных прав и благ (как мы отметили выше, в случае нарушения иных прав и благ исковая давность применима безусловно), неоправданное промедление с предъявлением соответствующего иска, несомненно, входило бы в круг иных заслуживающих внимания обстоятельств, которые, согласно ст. 151, 1101 ГК, следует учитывать при определении размера компенсации. Общий срок исковой давности составляет три года, и если в течение этого срока не существовало каких-либо препятствий или затруднений для предъявления иска, но потерпевший не сделал этого, разумно и справедливо было бы полагать, что страдания отсутствовали, и отказать во взыскании компенсации.
По общим правилам срок исковой давности начинает течь с момента, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права (ст. 200 ГК). Применительно к компенсации морального вреда это означает, что течение срока исковой давности должно начинаться в момент начала претерпевания страданий, но не ранее момента осознания потерпевшим причинной связи между претерпеваемыми страданиями и нарушением его прав. Это условие особенно существенно при нарушении личных неимущественных прав детей, а также при причинении вреда здоровью, поскольку вышеуказанные моменты могут не совпадать.
Претерпевание страданий лишает человека психического благополучия (полностью или частично). По нашему мнению, психическое благополучие - это одно из нематериальных благ, принадлежащих гражданину от рождения, и одновременно одно из составляющих другого нематериального блага - здоровья в широком смысле. Нарушение психического благополучия как результат неправомерных действий (бездействия) со стороны правонарушителя всегда наступает не само по себе, а лишь в соединении с нарушением какого-либо иного вида принадлежащих гражданину прав или с умалением иных благ.
Поэтому при совершении правонарушения для возникновения права потерпевшего требовать компенсацию морального вреда и корреспондирующей этому праву обязанности правонарушителя выплатить такую компенсацию необходимо наличие причинной связи между триадой юридических фактов: неправомерное действие (бездействие) - нарушение неимущественного права или умаление иного нематериального блага - нарушение психического благополучия (возникновение страданий). Между наступлением этих фактов возможен некоторый промежуток времени (например, между моментом распространения порочащих сведений и моментом умаления достоинства гражданина либо моментом умаления его чести и началом претерпевания страдания по этому поводу). Это обстоятельство следует учитывать при применении к требованиям о компенсации морального вреда правила о начале течения срока исковой давности. Особое внимание должно уделяться способности потерпевшего осознавать характер совершенного в отношении него неправомерного действия и его последствий, а также взаимную связь между ними, которая далеко не всегда бывает очевидной для потерпевшего.
Поясним изложенное на примерах. Предположим, что в результате незаконного принуждения ребенка к труду, вовлечения его в бродяжничество, попрошайничество и т.п. лицом, от которого он находится в состоянии личной зависимости, ребенок не посещает учебное заведение, т.е. нарушается его личное неимущественное право на обязательное образование и всестороннее развитие личности. Вполне вероятно, что на протяжении значительного времени ребенок не будет претерпевать страданий в связи с нарушением своего неимущественного права, не осознавая ни самого факта правонарушения, ни его последствий. Однако по мере взросления и приближения к совершеннолетию он может начать испытывать нравственные страдания в связи с ощущением своей неполноценности, ущербности, со сложностями при трудоустройстве и т.п. С момента осознания ребенком факта правонарушения и его причинной связи с претерпеваемыми страданиями начнет течь срок исковой давности.
Другой пример. Пациенту лечебного учреждения произведена инъекция, однако при этом вследствие небрежности медицинского работника был использован препарат с истекшим сроком годности, что может через некоторое время отрицательно сказаться на здоровье пациента. Допустим, что пациент узнает об ошибке медицинского работника и ее возможных последствиях непосредственно после инъекции. Очевидно, что естественным последствием окажется возникновение у него нравственных страданий в виде страха перед возможными неблагоприятными последствиями, беспокойства ввиду неопределенности исхода этой ситуации.
Если неблагоприятный прогноз подтвердится и непригодное лекарство по прошествии определенного промежутка времени действительно окажет отрицательное воздействие на организм пациента, то к нравственным страданиям присоединятся физические. Течение срока исковой давности в данном случае начнется в разные моменты для разных видов страданий: с момента инъекции - для нравственных страданий и с момента проявления отрицательных физиологических последствий - для физических страданий. Если пациент узнает о медицинской ошибке непосредственно после наступления отрицательных последствий, то течение исковой давности начнется одновременно для обоих видов страданий независимо от того промежутка времени, который пройдет с момента инъекции до момента наступления вызванных ею последствий.
§ 2. О возможности перехода и зачета требования
о компенсации морального вреда
Как можно было видеть при анализе иностранного законодательства и судебной практики, подход к вопросу о допустимости перехода права на компенсацию морального вреда претерпевает значительные изменения в сторону либерализации.
Так, в Германии вопрос о возможности перехода права на компенсацию за страдания к наследникам потерпевшего в случае его смерти долгое время оставался дискуссионным и до недавнего времени требование о компенсации за страдания могло быть передано по договору либо включалось в наследственную массу умершего только в случае, если требование о компенсации было добровольно признано причинителем вреда или потерпевший успел предъявить иск и судебное дело было возбуждено. В настоящее время в связи с изменениями в гражданском законодательстве Германии - внесением изменений в § 847 ГГУ - требование о компенсации за причиненные страдания может быть уступлено по договору или перейти по наследству в общем порядке как обычное имущественное требование, независимо от признания правомерности требования причинителем вреда, предъявления потерпевшим иска или каких-либо иных специальных условий. Существовавший ранее запрет на переход требования компенсации за страдания был основан на прямом указании об этом в прежней редакции § 847 ГГУ, причем этот запрет был объектом критики со стороны многих немецких правоведов <*>, что отчасти и послужило причиной его отмены.
--------------------------------
<*> Jauernig O. u. a. Burgerliches Gesetzbuch. Mit Gezetz zur Regelung des Rechts der Allgemeinen Geschaeftsbedingungen. Muenchen, 1997. S. 941.
А возможен ли переход права на компенсацию морального вреда с позиций российского права, и если возможен, то при каких условиях? Ответ на этот вопрос весьма важен с точки зрения не только материального, но и процессуального права.
Общие правила перемены лиц в обязательстве установлены в гл. 24 ГК. В ст. 382 предусмотрены две категории оснований перехода прав кредитора к другому лицу: передача права требования по сделке (уступка требования, или цессия) и переход права требования на основании закона.
Виды перехода права требования на основании закона указаны в ст. 387 ГК, из их числа применительно к компенсации речь может идти о переходе права в результате универсального правопреемства, которое в отношении прав граждан наступает в порядке применения института наследования. Поэтому рассмотрим, возможен ли переход права на компенсацию морального вреда по договору цессии или по наследству.
В ст. 383 ГК установлены общие признаки прав, переход которых к другим лицам не допускается. Это права, неразрывно связанные с личностью кредитора. В качестве отдельных видов таких прав в этой статье указаны требования об алиментах и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью.
Является ли требование о компенсации морального вреда неразрывно связанным с личностью кредитора? Учитывая, что компенсация морального вреда есть компенсация за перенесенные лицом страдания - за нарушение его психического благополучия, это право действительно связано с личностью кредитора. Следует ли отсюда, что переход требования о компенсации морального вреда к другому лицу недопустим по какому бы то ни было основанию, и связано ли это требование с личностью кредитора "неразрывно" в смысле ст. 383 ГК?
Как и требование о компенсации морального вреда, требования об уплате алиментов и о возмещении вреда, причиненного здоровью, - это требования имущественного характера (требования о предоставлении денежных средств), и в то же время законодатель в ст. 383 ГК называет их неразрывно связанными с личностью кредитора. Представляется, что, выделяя в этой норме отдельные непередаваемые требования (об алиментах и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью), законодатель тем самым подразумевает, что имущественное требование, переход которого не допускается, всегда должно иметь признаки, удовлетворяющие прямо указанным в этой норме требованиям.
Какие же это общие признаки и свойственны ли они требованию о компенсации морального вреда? Заметим, что одной из основных целей гражданско - правового регулирования является интенсификация гражданского оборота, вовлечение в него возможно большего числа объектов при минимизации ограничительного воздействия на распорядительную самостоятельность участников этого оборота. Поэтому любые устанавливаемые в гражданском законодательстве ограничения в распоряжении правом имеют целью обеспечить надлежащую защиту иных прав и интересов субъектов гражданского права.
Общим признаком требований об уплате алиментов и о возмещении вреда, причиненного здоровью, а также прямо не упомянутого в ст. 383 ГК, но несомненно подпадающего под действие этой нормы требования о пожизненном содержании, является их направленность на получение денежного обеспечения для сохранения или восстановления прежнего жизненного уровня гражданина. Этого признака лишено требование о компенсации морального вреда, которое направлено на получение денежной суммы для создания у лица положительных эмоций, которые позволили бы полностью или частично погасить эффект воздействия на психику перенесенных ранее страданий. Российскому законодателю традиционно свойственно проявление повышенной заботы о необходимом жизненном уровне граждан, утрата которого может привести к дополнительным расходам средств социального обеспечения. Поэтому он устанавливает ряд нормативных запретов на действия, которые могли бы повлечь утрату этого жизненного уровня. Но требование о компенсации морального вреда не связано с неблагоприятными изменениями в имущественном положении гражданина и не направлено на его восстановление, утрата этого права не может создать неблагоприятных имущественных последствий для иных лиц. Поэтому мотивы для установления аналогичных запретов в отношении компенсации морального вреда не усматриваются.
Сравнительный анализ ст. 383 и 411 ГК позволяет прийти к выводу, что требование о компенсации морального вреда не подпадает под действие ст. 383 ГК. Прежде всего отметим, что при наличии намерений ввести требования о компенсации морального вреда в сферу действия ст. 383 ГК законодатель мог бы ввести в нее вместо требований о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, требования о возмещении вреда, причиненного личности. Именно такая формула для обозначения неимущественного вреда применяется в ст. 1064 ГК и ранее применялась в ст. 126 Основ гражданского законодательства.
Перейдем теперь к ст. 411, которая определяет случаи недопустимости применения одного из способов прекращения обязательств - зачета требований. В соответствии со ст. 411 ГК не допускается зачет требований: о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью; о взыскании алиментов; о пожизненном содержании. Иные случаи недопустимости зачета могут быть предусмотрены законом или договором. Таким образом, в отличие от ст. 383 ГК в ст. 411 ГК четко определен перечень возможных случаев, когда зачет не допускается. Для того чтобы возникла недопустимость зачета иных, прямо не указанных в ст. 411 ГК требований, необходимо специальное указание об этом в законе. Ни в одной из норм ГК или иного законодательного акта не содержится запрета на зачет требования о компенсации морального вреда. Отсюда следует вывод, что зачет требования о компенсации морального вреда допустим.
Следует обратить внимание на то, что случаи недопустимости