Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 06.12.2011 № 27-П

 



                              Именем
                       Российской Федерации

                     П О С Т А Н О В Л Е Н И Е

            КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ


          по делу о проверке конституционности статьи 107
  Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с
        жалобой гражданина Эстонской Республики А.Т.Федина

     город Санкт-Петербург                      6 декабря 2011 года

     Конституционный    Суд    Российской   Федерации   в   составе
Председателя   В.Д.Зорькина,  судей  К.В.Арановского,  А.И.Бойцова,
Н.С.Бондаря,  Г.А.Гаджиева, Ю.М.Данилова, Л.М.Жарковой, Г.А.Жилина,
С.М.Казанцева,     М.И.Клеандрова,    С.Д.Князева,    А.Н.Кокотова,
Л.О.Красавчиковой,    С.П.Маврина,   Н.В.Мельникова,   Ю.Д.Рудкина,
О.С.Хохряковой, В.Г.Ярославцева,
     руководствуясь  статьей  125  (часть 4) Конституции Российской
Федерации,  пунктом  3  части  первой,  частями третьей и четвертой
статьи 3, частью первой  статьи 21,  статьями 36, 47-1, 74, 86, 96,
97 и  99  Федерального конституционного закона  "О  Конституционном
Суде Российской Федерации",
     рассмотрел   в   заседании  без  проведения  слушания  дело  о
проверке конституционности статьи 107 УПК Российской Федерации.
     Поводом   к   рассмотрению   дела  явилась  жалоба  гражданина
Эстонской  Республики  А.Т.Федина.  Основанием  к рассмотрению дела
явилась   обнаружившаяся   неопределенность   в   вопросе   о  том,
соответствуют  ли  Конституции  Российской  Федерации  оспариваемые
заявителем законоположения.
     Заслушав   сообщение   судьи-докладчика   Ю.Д.Рудкина,  изучив
представленные  документы  и иные материалы, в том числе объяснения
полномочного  представителя Совета Федерации в Конституционном Суде
Российской  Федерации А.И.Александрова и полномочного представителя
Президента  Российской  Федерации в Конституционном Суде Российской
Федерации М.В.Кротова, Конституционный Суд Российской Федерации

                        у с т а н о в и л:

     1. В  соответствии  со  статьей  107  УПК Российской Федерации
мера   пресечения   в   виде   домашнего   ареста   заключается   в
ограничениях,  связанных  со  свободой передвижения подозреваемого,
обвиняемого,  а  также  в  запрете общаться с определенными лицами,
получать   и   отправлять  корреспонденцию  и  вести  переговоры  с
использованием   любых  средств  связи  (часть  первая);  эта  мера
избирается  по  решению  суда  при  наличии  оснований и в порядке,
которые  установлены  статьей  108  "Заключение под стражу" данного
Кодекса,   с   учетом  возраста  подозреваемого,  обвиняемого,  его
состояния  здоровья,  семейного  положения  и  других обстоятельств
(часть  вторая);  в  постановлении или определении суда об избрании
домашнего  ареста в качестве меры пресечения указываются конкретные
ограничения,  которым  подвергается  подозреваемый,  обвиняемый,  а
также   указываются   орган   или   должностное  лицо,  на  которые
возлагается  осуществление  надзора  за  соблюдением  установленных
ограничений  (часть  третья).  Статья  109 УПК Российской Федерации
регулирует сроки содержания под стражей и порядок их продления.
     1.1. Конституционность       приведенных       законоположений
оспаривается  гражданином  Эстонской  Республики  А.Т.Фединым.  Как
следует  из  представленных  им  материалов,  постановлением  судьи
Смольнинского районного суда города  Санкт-Петербурга  от  16  июля
2010  года  А.Т.Федину,  обвиняемому  в  совершении   преступлений,
предусмотренных частями второй и  третьей  статьи  210  (участие  в
преступном  сообществе,   совершенное   с   использованием   своего
служебного положения) и частью четвертой статьи 159 (мошенничество,
совершенное  в  составе  организованной  группы,  в  особо  крупном
размере) УК Российской Федерации, мера пресечения в виде заключения
под стражу в связи с истечением предельного  срока  содержания  под
стражей (18 месяцев)  была  изменена  на  меру  пресечения  в  виде
домашнего   ареста,   а   местом   домашнего   ареста    определена
однокомнатная квартира в городе Санкт-Петербурге, принадлежащая его
матери.
     Надзорные  жалобы  защитника  А.Т.Федина  на это постановление
были  оставлены  без  удовлетворения. Постановлением следователя от
22  декабря  2010  года также отказано в удовлетворении ходатайства
защитника  заявителя  об  отмене  меры  пресечения в виде домашнего
ареста,   а   Смольнинский  районный  суд  города  Санкт-Петербурга
постановлением  от  11  февраля  2011  года  отказал  в  принятии к
рассмотрению  жалобы  на  данное  решение  следователя,  поданной в
порядке статьи 125 УПК Российской Федерации.
     В  жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации А.Т.Федин
утверждает,   что   на   момент  обращения  в  Конституционный  Суд
Российской   Федерации   общее  время  ограничения  его  свободы  -
пребывания  под стражей и под домашним арестом - составило более 24
месяцев,  в  течение которых он лишен возможности трудоустройства и
получения   какого-либо   легального   дохода.   По   его   мнению,
оспариваемые  им  статьи  107  и  109 УПК Российской Федерации, как
допускающие    существенное   превышение   установленного   законом
предельного    срока    содержания    под   стражей,   несоразмерно
ограничивают  его  право  на  свободу и личную неприкосновенность и
тем  самым  противоречат  статьям  22  (часть  1)  и  55  (часть 3)
Конституции Российской Федерации.
     1.2. В  соответствии  со  статьями  74,  96  и 97 Федерального
конституционного   закона   "О   Конституционном   Суде  Российской
Федерации"  Конституционный  Суд  Российской  Федерации  по  жалобе
гражданина  на нарушение его конституционных прав законом проверяет
конституционность  законоположений,  примененных  в конкретном деле
заявителя,   рассмотрение  которого  завершено  в  суде,  принимает
постановление  только  по  предмету,  указанному в жалобе, и лишь в
отношении  той  части  акта, конституционность которой подвергается
сомнению,  оценивая  при  этом как буквальный смысл рассматриваемых
законоположений,  так  и  смысл,  придаваемый им официальным и иным
толкованием  или сложившейся правоприменительной практикой, а также
исходя из их места в системе правовых актов.
     А.Т.Федин,  как  следует  из  его  жалобы, связывает нарушение
своих  прав с продолжительностью домашнего ареста. Между тем статья
109  УПК  Российской  Федерации  регулирует  сроки  содержания  под
стражей  и порядок их продления. При этом, по смыслу пункта 2 части
десятой  и  части  двенадцатой данной статьи, в срок содержания под
стражей  -  как  при  первоначальном,  так и при повторном избрании
заключения  под стражу  в  качестве меры пресечения - засчитывается
время  домашнего  ареста. Тем самым положения данной статьи, будучи
гарантией  обеспечения  конституционного права граждан на свободу и
личную  неприкосновенность  при  применении  меры пресечения в виде
заключения  под  стражу,  не могут рассматриваться как нарушающие в
конкретном  деле заявителя его конституционные права в указанном им
аспекте.
     Соответственно,   производство   по  данной  жалобе  в  части,
касающейся  проверки  конституционности  статьи  109 УПК Российской
Федерации,  подлежит  прекращению  в  силу  пункта  2  части первой
статьи  43  и   статьи  68   Федерального  конституционного  закона
"О Конституционном Суде Российской Федерации".
     Таким  образом,  предметом  рассмотрения Конституционного Суда
Российской  Федерации  по настоящему делу являются положения статьи
107   УПК   Российской  Федерации,  регламентирующие  применение  в
отношении   подозреваемого,  обвиняемого  меры  пресечения  в  виде
домашнего ареста.
     2. По  смыслу  Конституции  Российской Федерации, ее статей 17
(часть  2),  21  (часть 1) и 22 (часть 1), принадлежащее каждому от
рождения  право на свободу и личную неприкосновенность, относящееся
к  числу основных прав человека и признаваемое Всеобщей декларацией
прав  человека  (статья  1), воплощает наиболее значимое социальное
благо,   которое,  исходя  из  признания  государством  достоинства
личности,      предопределяет      недопустимость     произвольного
вмешательства  в  сферу  ее  автономии  и  создает  условия как для
демократического  устройства  общества,  так  и  для  всестороннего
развития  человека. Именно поэтому Конституция Российской Федерации
допускает  возможность его ограничения лишь в той мере, в какой это
необходимо   в  определенных  ею  целях,  в  установленном  законом
порядке,   с   соблюдением   общеправовых  принципов  и  на  основе
конституционных     критериев     необходимости,    разумности    и
соразмерности,  с  тем  чтобы не оказалось затронутым само существо
данного   права.   Как   указывал  Конституционный  Суд  Российской
Федерации  в  ряде своих решений, публичные интересы, перечисленные
в  статье  55  (часть  3)  Конституции  Российской Федерации, могут
оправдать  правовые  ограничения  прав  и свобод, только если такие
ограничения    отвечают    требованиям   справедливости,   являются
адекватными,  пропорциональными,  соразмерными  и  необходимыми для
защиты   конституционно   значимых   ценностей   (постановления  от
27 апреля  2001  года  N  7-П,  от  30 октября 2003 года N 15-П, от
22 марта 2005 года  N 4-П,  от 14 июля 2005 года N 9-П и от 16 июня
2009 года N 9-П).
     Европейский   Суд   по  правам  человека  также  считает,  что
правовая  защита  лица  от  произвольного  вмешательства со стороны
государства  в  его  право на свободу, гарантированное Конвенцией о
защите  прав  человека  и  основных свобод (статья 5), предполагает
соразмерность   ограничения  этого  права,  означающую  обеспечение
баланса  между  общественными интересами, которые могут потребовать
предварительного  заключения  лица под стражу, и важностью права на
свободу   личности   -   с   учетом  презумпции  невиновности;  при
установлении    такого    баланса    важным    фактором    является
продолжительность   содержания   под  стражей,  которая  не  должна
превышать  разумных пределов (постановления от 26 июня 1991 года по
делу  "Летеллье  (Letellier) против Франции", от 6 апреля 2000 года
по  делу  "Лабита  (Labita) против Италии" и от 29 января 2008 года
по   делу   "Саади   (Saadi)   против  Соединенного  Королевства");
практика,  которая  складывается в связи с законодательным пробелом
и   в  соответствии  с  которой  лицо  заключается  под  стражу  на
неопределенный   срок,   противоречит   одному  из  фундаментальных
принципов  правового государства - принципу правовой обеспеченности
(постановление   от   28   марта  2000  года  по  делу  "Барановски
(Baranowski) против Польши").
     Выявляя   конституционно-правовой   смысл   понятия   "лишение
свободы",  Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении
от  16  июня  2009  года  N  9-П  установил,  что это понятие имеет
автономное  значение,  заключающееся  в  том,  что любые вводимые в
отраслевом   законодательстве  меры,  если  они  фактически  влекут
лишение  свободы,  должны отвечать критериям правомерности именно в
контексте  статьи  22  Конституции  Российской Федерации и статьи 5
Конвенции  о  защите  прав человека и основных свобод, составляющих
нормативную  основу  регулирования  ареста,  задержания, заключения
под  стражу  и  содержания  под  стражей  в  сфере преследования за
совершение  уголовных  и административных правонарушений в качестве
мер  допустимого лишения свободы; арест, задержание, заключение под
стражу  и  содержание  под  стражей,  несмотря на их процессуальные
различия,  по  сути  есть  лишение  свободы.  Никто  не  может быть
поставлен  под  угрозу возможного обременения на неопределенный или
слишком  продолжительный  срок,  а  законодатель  обязан установить
четкие  и  разумные  временные рамки допускаемых ограничений прав и
свобод  (постановления  от  24  июня  2009 года N 11-П и от 20 июля
2011 года N 20-П, Определение от 14 июля 1998 года N 86-О).
     Аналогичной   позиции  придерживается  и  Европейский  Суд  по
правам  человека.  При  толковании статьи 5 Конвенции о защите прав
человека  и  основных  свобод (пункт 4 которой гарантирует каждому,
кто  лишен  свободы  в результате ареста или заключения под стражу,
право  на  безотлагательное  рассмотрение  судом  правомерности его
заключения  и  на освобождение, если заключение под стражу признано
судом  незаконным)  он  отмечал,  что  лишение  физической  свободы
фактически   может   приобретать  разнообразные  формы,  не  всегда
адекватные   классическому   тюремному   заключению,   и  предлагал
оценивать  их  не  по  формальным, а по сущностным признакам, таким
как   принудительное   пребывание   в   ограниченном  пространстве,
изоляция   человека  от  общества,  семьи,  прекращение  выполнения
служебных  обязанностей,  невозможность  свободного  передвижения и
общения  с  неопределенным  кругом лиц. По мнению Европейского Суда
по   правам   человека,   ограничение  свободы  и  лишение  свободы
отличаются  друг  от  друга  лишь степенью или интенсивностью, а не
природой  или сущностью (пункт 14 постановления от 1 июля 1961 года
по  делу "Лоулесс (Lawless) против Ирландии" (N 3), пункты 92 и 102
постановления  от  6  ноября 1980 года по делу "Гуццарди (Guzzardi)
против  Италии",  пункты  55  и 68 постановления от 28 октября 1994
года  по  делу  "Мюррей  (Murray) против Соединенного Королевства",
пункт  42  постановления  от  24  ноября  1994 года по делу "Кеммаш
(Kemmache)  против  Франции"  (N  3)  и  пункт 42  постановления от
25 июня 1996 года по делу "Амюур (Amuur) против Франции").
     Следовательно,   всякое   ограничение  или  лишение  права  на
свободу  и  личную  неприкосновенность  в  связи  с  необходимостью
изоляции  лица  от  общества,  применяемой в виде меры пресечения в
процессе    судопроизводства    либо    в   виде   уголовного   или
административного   наказания,   должно   обеспечиваться   судебным
контролем  и  другими  правовыми  гарантиями  его  справедливости и
соразмерности,   исходя   из   его   законодательно   установленных
пределов.
     Приведенные  требования  Конституции  Российской  Федерации  и
международно-правовых  актов  и  основанные на них правовые позиции
Конституционного  Суда  Российской Федерации, распространяющиеся на
правовое    регулирование    применения    такой    непосредственно
сопряженной    с   ограничением   права   на   свободу   и   личную
неприкосновенность   меры   пресечения,  как  домашний  арест,  при
котором  лицо  находится в изоляции и не может свободно реализовать
свои  права,  предполагают  обязанность  законодателя  определить в
законе  время пребывания лица под домашним арестом в соответствии с
принципами  справедливости  и  равенства,  с  тем  чтобы  исключить
возможность  произвольного  и  несоразмерного  ограничения права на
свободу и личную неприкосновенность.
     3. Уголовно-процессуальный  кодекс  Российской Федерации среди
мер  процессуального  принуждения  предусматривает  в главе 13 меры
пресечения - средства  ограничения  личной свободы обвиняемого, а в
исключительных  случаях подозреваемого, применяемые, как следует из
его  статьи  97, в целях предупреждения попыток скрыться от органов
дознания,   предварительного   следствия   или   суда,   продолжить
преступную   деятельность,   угрожать  свидетелю,  иным  участникам
уголовного  судопроизводства,  уничтожить  доказательства либо иных
попыток  воспрепятствовать производству по уголовному делу, а также
для  обеспечения  исполнения  приговора или возможной выдачи лица в
порядке, предусмотренном статьей 466 данного Кодекса.
     Наиболее  строгими  из  мер пресечения, перечисленных в статье
98  УПК  Российской  Федерации, являются домашний арест (статья 107
УПК  Российской  Федерации) и заключение под стражу (статья 108 УПК
Российской  Федерации).  Поскольку суть данных принудительных мер -
непосредственное  ограничение  находящегося  под  защитой статьи 22
Конституции   Российской   Федерации  права  на  свободу  и  личную
неприкосновенность,  законодатель  допускает применение таких мер в
отношении   подозреваемых   и  обвиняемых  в  совершении  лишь  тех
преступлений,  за которые уголовным законом предусмотрено наказание
в  виде лишения свободы, как правило, на срок свыше двух лет, и при
невозможности   применения  иной,  более  мягкой,  меры  пресечения
(часть первая статьи 108 УПК Российской Федерации).
     Согласно  статье 107 УПК Российской Федерации домашний арест в
качестве  меры пресечения избирается в отношении подозреваемого или
обвиняемого  по  решению  суда  при  наличии оснований и в порядке,
которые  установлены  статьей  108  данного  Кодекса,  с учетом его
возраста,   состояния   здоровья,   семейного  положения  и  других
обстоятельств  (часть вторая); в постановлении или определении суда
об   избрании   домашнего   ареста   в   качестве  меры  пресечения
указываются    конкретные    ограничения,    которым   подвергается
подозреваемый  или  обвиняемый  и  которые  связаны со свободой его
передвижения  либо  состоят  в  запрете  общаться  с  определенными
лицами,  получать  и отправлять корреспонденцию, вести переговоры с
использованием любых средств связи (части первая и третья).
     Из  статей  97,  98,  107  и 108 УПК Российской Федерации в их
нормативном  единстве  следует,  что и домашний арест, и заключение
под  стражу в действующей системе правового регулирования связаны с
принудительным    пребыванием    подозреваемого,    обвиняемого   в
ограниченном  пространстве,  с  изоляцией от общества, прекращением
выполнения    служебных    или    иных    трудовых    обязанностей,
невозможностью  свободного  передвижения и общения с неопределенным
кругом лиц,  т. е.  с непосредственным ограничением самого права на
физическую   свободу  и  личную  неприкосновенность,  а  не  только
условий  его  осуществления.  В  силу  этого  применение  таких мер
пресечения  должно  осуществляться  с  соблюдением  предусмотренных
Конституцией  Российской  Федерации  гарантий  обеспечения  данного
права,  схожих  между  собою по своим сущностным характеристикам, в
том  числе определяющих сроки пребывания лица в условиях изоляции в
соответствии  с  принципами  юридического  равенства  и  формальной
определенности   правовых   норм,  справедливости  и  соразмерности
устанавливаемых судом ограничений.
     4. Вытекающим  из  статей  1 (часть 1), 6 (часть 2), 17 (часть
3)  и  19  Конституции  Российской Федерации принципом юридического
равенства  обусловливается необходимость формальной определенности,
точности,   ясности,   недвусмысленности   правовых   норм   и   их
согласованности  в  системе  действующего  правового регулирования,
поскольку  юридическое  равенство  может  быть  обеспечено лишь при
условии  единообразного  понимания  и  толкования  правовой  нормы.
Законоположения,   не  отвечающие  указанным  критериям,  порождают
противоречивую  правоприменительную  практику,  создают возможность
их  неоднозначного  истолкования  и  произвольного применения и тем
самым    нарушают,   кроме   того,   и   конституционные   гарантии
государственной,  в  том  числе  судебной,  защиты  прав,  свобод и
законных   интересов  граждан,  включая  реализуемые  в  процедурах
уголовного  преследования  за  совершение  преступления (статья 45;
статья  46, части 1 и 2; статья 49, часть 1, Конституции Российской
Федерации).
     Срок  домашнего ареста, порядок его установления, продления, а
также  его  предельная  продолжительность в Уголовно-процессуальном
кодексе  Российской  Федерации,  в  том  числе в его статье 107, не
указаны,  как  не предусмотрено в нем и распространение на домашний
арест   ограничений,   закрепленных   законом  для  содержания  под
стражей.  Домашний  арест,  который  в силу закона применяется лишь
при  наличии  оснований  и  в порядке, установленных для заключения
под  стражу,  никак  не регламентируется статьей 109 УПК Российской
Федерации  об исчислении и продлении сроков содержания под стражей.
В  части  десятой данной статьи лишь указано, что в срок содержания
под  стражей засчитывается и время домашнего ареста (а часть третья
статьи  72  УК  Российской  Федерации  предусматривает,  что  время
содержания   под   стражей  включается,  в  свою  очередь,  в  срок
уголовного    наказания    -    лишения   свободы,   содержания   в
дисциплинарной  воинской части или ареста - из расчета один день за
один день).
     По  смыслу,  придаваемому положениям статьи 107 УПК Российской
Федерации    сложившейся    правоприменительной   практикой,   срок
применения    домашнего    ареста   не   ограничивается:   согласно
постановлению  Пленума  Верховного  Суда  Российской  Федерации  от
29 октября   2009 года  N 22  "О  практике  применения  судами  мер
пресечения  в  виде  заключения  под  стражу,  залога  и  домашнего
ареста"  избранная  на  стадии  предварительного расследования мера
пресечения  в  виде домашнего ареста продолжает действовать на всем
протяжении  предварительного  расследования и нахождения уголовного
дела  у  прокурора  с обвинительным заключением, а также в суде при
рассмотрении дела (абзац четвертый пункта 26).
     Некоторые  суды  общей  юрисдикции  применяют положения статьи
107   УПК   Российской   Федерации,  устанавливая  и  продляя  срок
домашнего  ареста по правилам статьи 109 данного Кодекса. Между тем
такая  практика,  хотя  и  направленная  на защиту конституционного
права   граждан   на   свободу   и   личную   неприкосновенность  и
согласующаяся  с правовой позицией Конституционного Суда Российской
Федерации,  которая изложена в Определении от  27 января  2011 года
N 9-О-О, принятом по  жалобе  гражданина А.И.Аноприева на нарушение
его  конституционных  прав  статьей  107  УПК Российской Федерации,
сама   по   себе   не   свидетельствует  о  том,  что  оспариваемые
законоположения   отвечают  требованиям  определенности,  точности,
ясности,  недвусмысленности  правовых  норм  и их согласованности в
системе действующего правового регулирования.
     При  отсутствии  оснований  для  изменения избранной лицу меры
пресечения   домашний   арест   может   применяться  с  превышением
установленных  для  содержания  под  стражей (части вторая и третья
статьи  109 УПК Российской Федерации) предельных сроков - вплоть до
вынесения  судом  приговора,  причем в отношении лиц, скрывшихся от
органов   расследования   или   иным  способом  нарушивших  условия
домашнего  ареста,  изменение  меры  пресечения  в  таких случаях с
домашнего   ареста   на   более  строгую  (заключение  под  стражу)
невозможно,  поскольку  в  соответствии  с  пунктом 2 части десятой
этой  статьи  время  домашнего  ареста включается в совокупный срок
содержания  под  стражей  как его составная часть, а при достижении
предельных  сроков  содержания  под  стражей  дальнейшее  продление
таких  сроков  не  допускается. Тем самым лица, соблюдающие условия
домашнего    ареста,    в   нарушение   конституционного   принципа
справедливости  ставятся  в худшее положение по сравнению с лицами,
скрывшимися   от   органов   расследования   или  иным  образом  не
выполняющими данные условия.
     Более  того,  не  исключается  пребывание  лица  под  домашним
арестом  с  превышением  не только предельных сроков содержания под
стражей,  установленных  статьей 109 УПК Российской Федерации, но и
сроков    наказания,    назначаемого   судом   за   соответствующее
преступление  по нормам Общей и Особенной частей Уголовного кодекса
Российской  Федерации,  что  противоречит закрепленному в статье 49
Конституции  Российской Федерации принципу презумпции невиновности,
по  смыслу  которого  до  вступления в законную силу обвинительного
приговора  на  подозреваемого,  обвиняемого  не могут быть наложены
ограничения,  в своей совокупности сопоставимые по степени тяжести,
в   том   числе   срокам,  с  уголовным  наказанием,  а  тем  более
превышающие его.
     Следовательно, положения статьи 107 УПК Российской Федерации -
как сами по себе,  так  и  во  взаимосвязи  с  другими  положениями
данного  Кодекса,  -  порождают  неопределенность  в  вопросе  и  о
продолжительности домашнего ареста, и о порядке его продления, и  о
сроке, по истечении которого дальнейшее продление невозможно, и тем
самым  позволяют  устанавливать   временные   пределы   ограничения
конституционного права на свободу  и  личную  неприкосновенность  в
произвольном  порядке  и  исключительно   по   правоприменительному
решению.
     5. Как  неоднократно  указывал  Конституционный Суд Российской
Федерации,  при  принятии решений, связанных с ограничением свободы
и  личной  неприкосновенности, суд как орган правосудия - исходя из
статей   22,  46  (часть  1),  48,  118,  120  и  123  (части  1-3)
Конституции   Российской  Федерации  в  их  взаимосвязи  -  призван
обеспечивать  одинаковые  по своей природе судебные гарантии защиты
прав  и  законных  интересов  личности.  Данная  правовая  позиция,
выраженная  в  постановлениях от  10 декабря  1998 года  N 27-П, от
14 февраля  2000 года  N 2-П  и  от  22  марта  2005  года  N  4-П,
распространяется  на  меру  пресечения  в  виде  домашнего  ареста,
который,  как и заключение под стражу, непосредственно ограничивает
конституционное  право  на  свободу  и  личную  неприкосновенность.
Единая   природа  данного  конституционного  права  предполагает  и
единые  правовые  гарантии  его  судебной  защиты,  которая  в силу
статьи   46   (часть   1)   Конституции   Российской   Федерации  и
корреспондирующих   ей  положений  международно-правовых  актов,  в
частности  статей  8 и 29 Всеобщей декларации прав человека, пункта
2  и  подпункта  "а"  пункта  3  статьи  2  и  пункта  1  статьи 14
Международного  пакта  о  гражданских и политических правах, должна
быть справедливой, компетентной, полной и эффективной.
     Конституционный  Суд Российской Федерации, обращаясь к вопросу
о   судебной  защите  прав  и  свобод  человека  и  гражданина  при
применении  мер  пресечения, указывал, что в ситуациях, связанных с
ограничением   права   на   свободу  и  личную  неприкосновенность,
гарантии  права  на  судебную  защиту  приобретают особое значение;
гарантии   данного   права   не   могут  быть  компенсированы  лишь
закреплением  в  законе  предельных  сроков ограничения или лишения
свободы  и  личной  неприкосновенности,  равно  как  и  возможности
обжалования  гражданином  в судебном порядке продолжающегося ареста
(поскольку  при  этом  в  нарушение  статей  22  и  46  Конституции
Российской    Федерации    допускается    ограничение    указанного
конституционного   права   вне   судебного   контроля   в   течение
значительного  времени,  в  том числе до момента рассмотрения судом
соответствующей  жалобы) (постановления от 14 марта 2002 года N 6-П
и от 22 марта 2005 года N 4-П).
     Ограничение  права  на  свободу  и  личную  неприкосновенность
может  иметь  место  только  при  наличии  как факторов, отвечающих
указанным  в  статье  55 (часть 3) Конституции Российской Федерации
целям,  так  и  разумных  сроков, контролируемых судом, с тем чтобы
данный  вопрос не мог решаться произвольно или исходя из каких-либо
формальных  условий,  а  суд  основывался на самостоятельной оценке
существенных   для   таких   решений   обстоятельств   (Определение
Конституционного  Суда Российской Федерации от  4 апреля  2006 года
N 101-О).
     Между  тем,  поскольку  суд при рассмотрении обращений (жалоб,
ходатайств)  подозреваемого,  обвиняемого,  связанных с применением
домашнего   ареста  в  качестве  меры  пресечения,  руководствуется
статьей  107  УПК  Российской  Федерации, не отвечающей требованиям
формальной  определенности  и согласованности с другими положениями
данного  Кодекса,  не  ограничивающей  срок  домашнего  ареста, его
предельную  продолжительность и не определяющей основания и порядок
его   продления,  право  на  свободу  и  личную  неприкосновенность
названных  участников  процесса  остается  без эффективных гарантий
судебной  защиты,  что противоречит требованиям статей 22 (часть 1)
и 46 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации.
     6. Таким  образом,  статья  107 УПК  Российской Федерации, как
не  конкретизирующая  срок, на который избирается мера пресечения в
виде  домашнего  ареста,  не  определяющая  основания и порядок его
продления   и   не   ограничивающая   предельную  продолжительность
пребывания  лица  под  домашним  арестом, - в силу неопределенности
как  самой по себе данной статьи, так и ее положений во взаимосвязи
с  другими  положениями Уголовно-процессуального кодекса Российской
Федерации,    -    порождает   противоречивую   правоприменительную
практику,  позволяет  налагать ограничения, сопоставимые по степени
тяжести  с  уголовными  наказаниями  и даже превышающие их, снижает
гарантии  судебной  защиты  и тем самым не соответствует статьям 19
(части  1  и  2), 22 (часть 1), 46 (части 1 и 2), 49 и 55 (часть 3)
Конституции Российской Федерации.
     При   внесении  в  Уголовно-процессуальный  кодекс  Российской
Федерации  необходимых  изменений федеральному законодателю следует
руководствоваться  требованиями  Конституции Российской Федерации и
основанными   на  них  правовыми  позициями  Конституционного  Суда
Российской   Федерации,   изложенными  в  настоящем  Постановлении,
относительно  установления  и продления срока домашнего ареста, его
предельной   продолжительности,   в   том   числе  с  учетом  срока
содержания  под  стражей,  и  обеспечения  при применении домашнего
ареста   эффективного   судебного  контроля  ограничения  права  на
свободу и личную неприкосновенность.
     7. Согласно  частям  первой  и  третьей статьи 79 Федерального
конституционного   закона   "О   Конституционном   Суде  Российской
Федерации"  юридическим последствием принятого в порядке его статьи
47-1  постановления  Конституционного  Суда  Российской  Федерации,
которым  нормативный  правовой  акт  или  его  отдельные  положения
признаются  не  соответствующими  Конституции Российской Федерации,
является   утрата   ими   со   дня  опубликования  постановления  в
соответствии  со  статьей  78 данного Федерального конституционного
закона  юридической  силы  на  будущее  время.  Это означает, что с
момента  вступления  в  силу  постановления  Конституционного  Суда
Российской   Федерации   такие  акты  или  их  отдельные  положения
применяться не могут.
     Вместе    с   тем   исходя   из   цели   обеспечения   баланса
конституционно  значимых  интересов и недопустимости нарушения прав
и  свобод  других  лиц  при  осуществлении прав и свобод человека и
гражданина  (статья  17, часть 3, Конституции Российской Федерации)
Конституционный  Суд  Российской Федерации может определить порядок
исполнения    постановления    Конституционного   Суда   Российской
Федерации,  обусловленный,  в  частности, необходимостью обеспечить
стабильность правоотношений в интересах субъектов права.
     Поскольку  положения  статьи  107  УПК  Российской  Федерации,
предусматривающие  меру пресечения в виде домашнего ареста, в части
оснований   и   порядка   ее  избрания  и  применения  действуют  в
нормативном    единстве    со    статьей   108   данного   Кодекса,
регламентирующей   вопросы  избрания  в  качестве  меры  пресечения
заключения  под  стражу,  постольку  -  по  смыслу правовых позиций
Конституционного    Суда   Российской   Федерации,   изложенных   в
Постановлении  от  29  июня  2004  года  N  13-П,  - процессуальные
гарантии    права   на   свободу   и   личную   неприкосновенность,
установленные   законом  для  решения  вопроса  о  применении  меры
пресечения,  закрепленной  статьей  108  УПК  Российской Федерации,
должны  обеспечиваться и при решении вопроса о применении домашнего
ареста.
     При  этом, как указал Конституционный Суд Российской Федерации
в    Определении    от    27    января    2011    года   N   9-О-О,
уголовно-процессуальный  закон, предусматривающий меру пресечения в
виде  домашнего  ареста  в  качестве  альтернативы  заключению  под
стражу,  предполагает  установление в постановлении или определении
суда  об  избрании  данной  меры пресечения срока домашнего ареста,
который,  по  смыслу взаимосвязанных положений статей 6-1 и 128 УПК
Российской  Федерации,  должен  быть  конкретным и разумным; данный
вывод  согласуется  с  пунктом  11.1 Минимальных стандартных правил
Организации  Объединенных  Наций  в  отношении  мер, не связанных с
тюремным  заключением (Токийские правила), принятых 14 декабря 1990
года   Резолюцией  45/110  Генеральной  Ассамблеи  ООН,  в  котором
указывается,  что  срок  действия  меры,  не  связанной  с тюремным
заключением,   не   превышает  срока,  установленного  компетентным
органом в соответствии с законом.
     Конституционный  Суд  Российской  Федерации приходит к выводу,
что,  во  избежание  создания  правовых  препятствий для применения
домашнего  ареста  как  меры  пресечения,  которая  является  более
гуманной  по  сравнению  с  заключением  под  стражу,  в  период до
вступления    в    силу    федерального    закона,    вносящего   в
Уголовно-процессуальный       кодекс      Российской      Федерации
соответствующие     изменения,     а     также     учитывая,    что
уголовно-процессуальное      регулирование      основывается     на
конституционных  гарантиях  обеспечения  права  на свободу и личную
неприкосновенность  при  применении мер пресечения, непосредственно
ограничивающих  это  право, закрепляет общность оснований и условий
для  избрания  мер  пресечения  в  виде  заключения  под  стражу  и
домашнего  ареста  и  схожие  по  своим  сущностным характеристикам
(единые)  гарантии  судебной защиты этого конституционного права, а
также  устанавливает  единый  порядок  зачета времени их применения
при   исчислении   размера  наказания,  положения  статьи  107  УПК
Российской   Федерации   -   впредь   до  внесения  соответствующих
изменений и дополнений в уголовно-процессуальное законодательство -
должны    применяться     таким    образом,    чтобы    в    период
предварительного    расследования    предельный   срок   пребывания
подозреваемых,  обвиняемых под домашним арестом, а также совокупный
срок  их  содержания  под стражей и под домашним арестом в качестве
мер    пресечения    (вне    зависимости    от    того,   в   какой
последовательности  они  применялись)  не  превышали  бы предельную
продолжительность  содержания  под  стражей,  определенную в статье
109  УПК  Российской  Федерации,  а  назначение  домашнего ареста в
качестве  меры  пресечения  и  его  продление  осуществлялись бы по
правилам данной статьи.
     Исходя из  изложенного и  руководствуясь  статьей  47-1 частью
второй  статьи  71,  статьями 72, 74, 75, 79, 87 и 100 Федерального
конституционного   закона   "О   Конституционном   Суде  Российской
Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

                       п о с т а н о в и л:

     1. Признать   не   соответствующими   Конституции   Российской
Федерации,  ее  статьям 19 (части 1 и 2), 22 (часть 1), 46 (части 1
и  2),  49  и  55  (часть  3),  положения статьи 107 УПК Российской
Федерации  в  той  мере,  в  какой  они  не конкретизируют срок, на
который  избирается  мера  пресечения  в  виде домашнего ареста, не
определяют  основания  и  порядок  его  продления и не ограничивают
предельную  продолжительность пребывания лица под домашним арестом,
в  том  числе с учетом срока содержания под стражей в качестве меры
пресечения.
     2. Правоприменительные    решения   в   отношении   гражданина
Эстонской  Республики  Федина Александра Тимофеевича, основанные на
положениях   статьи   107   УПК  Российской  Федерации,  признанных
настоящим    Постановлением    не    соответствующими   Конституции
Российской  Федерации, подлежат пересмотру в установленном порядке,
если для этого нет иных препятствий.
     3. При  внесении  в  Уголовно-процессуальный кодекс Российской
Федерации  необходимых  изменений федеральному законодателю следует
руководствоваться  требованиями  Конституции Российской Федерации и
основанными   на  них  правовыми  позициями  Конституционного  Суда
Российской   Федерации,   изложенными  в  настоящем  Постановлении,
относительно  установления  и продления срока домашнего ареста, его
предельной   продолжительности,   в   том   числе  с  учетом  срока
содержания  под  стражей,  и  обеспечения  при применении домашнего
ареста   эффективного   судебного  контроля  ограничения  права  на
свободу и личную неприкосновенность.
     Впредь  до  вступления в силу федерального закона, вносящего в
Уголовно-процессуальный       кодекс      Российской      Федерации
соответствующие   изменения,   для   установления  срока  домашнего
ареста,    его    продления    и    ограничения    его   предельной
продолжительности,  в  том  числе  с  учетом  срока  содержания под
стражей, должны применяться положения его статьи 109.
     4. Прекратить  производство  по  жалобе  А.Т.Федина  в  части,
касающейся  проверки  конституционности  статьи  109 УПК Российской
Федерации.
     5. Настоящее    Постановление    окончательно,   не   подлежит
обжалованию,  вступает  в  силу со дня его опубликования, действует
непосредственно  и  не  требует  подтверждения  другими  органами и
должностными лицами.
     6. Согласно  статье 78  Федерального  конституционного  закона
"О   Конституционном   Суде   Российской    Федерации"    настоящее
Постановление   подлежит    незамедлительному    опубликованию    в
"Российской  газете"  и   "Собрании   законодательства   Российской
Федерации".  Постановление  должно  быть   опубликовано   также   в
"Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".


     Конституционный Суд
     Российской Федерации

     N 27-П