Постановление европейского суда по правам человека от 31.07.2007 "дело "чемодуров (chemodurov) против российской федерации" [рус., англ.]

Как видный политический деятель А. Руцкой неизбежно и сознательно выставил свои действия и поведение на пристальное рассмотрение как журналистов, так и общества в целом. Европейский суд подчеркивает, что в этих обстоятельствах он должен был продемонстрировать большую степень терпимости по отношению к критическим публикациям.
21. Статья заявителя касалась реакции губернатора А. Руцкого на официальную аудиторскую проверку, выявившую существенную недостачу средств в областном бюджете. Губернатор и заявитель согласились, что эта тема могла считаться частью политической дискуссии по вопросу, представляющему широкий общественный интерес. В этой связи Европейский суд повторяет, что его постоянный подход заключается в требовании наличия очень весомых причин для оправдания ограничений на выступления по политическим вопросам, поскольку широкие ограничения, используемые в отдельных случаях, несомненно, повлияют на соблюдение свободы выражения мнения в целом в соответствующем государстве (см. Постановление Европейского суда по делу "Фельдек против Словакии" (Feldek v. Slovakia), жалоба N 29032/95, ECHR 2001-VIII, § 83, и Постановление Большой палаты Европейского суда по делу "Сюрек против Турции (N 1)" ({Surek} v. Turkey (No. 1)), жалоба N 26682/95, ECHR 1999-IV, § 61).
22. Основным пунктом разногласия сторон была характеристика слова "ненормальный", данная судами Российской Федерации. Ссылаясь на выводы Европейского суда, сделанные им в Постановлении по делу "Константинеску против Румынии" (Constantinescu v. Romania) (жалоба N 28871/95, ECHR 2000-VIII), власти государства-ответчика утверждали, что данное слово было использовано для описания личности А. Руцкого, нежели его политической деятельности, и что заявитель мог бы сформулировать свою критику другими словами, не прибегая к высказываниям, унижающим достоинство А. Руцкого. Власти государства-ответчика указывали, что с заявителя была взыскана всего лишь одна тысяча рублей в качестве компенсации морального вреда.
23. Заявитель настаивал, что суды Российской Федерации не приняли во внимание контекст статьи, затрагивающей, скорее, профессиональное поведение А. Руцкого, нежели его частную жизнь или психическое здоровье. Заявитель указал, что для того, чтобы исключить какие-либо признаки двусмысленности, он прямо написал, что он говорил о поведении А. Руцкого, а не о его личности. Последовательное прочтение статьи выявило бы, что заявитель сначала исследовал, какое поведение было бы у "нормального" губернатора в аналогичной ситуации, и затем выразил свое мнение по поводу реакции А. Руцкого. В заключение заявитель подчеркнул, что не утверждал, что губернатор был ненормальным во всех [проявлениях его деятельности]; оценочное суждение заявителя относилось к одному конкретному проявлению профессиональной деятельности губернатора, в частности, к его совету своим помощникам скрыть недостачу средств в бюджете.
24. Заявитель также утверждал, что действовал без злого умысла. Он проверил все факты, изложенные в статье, и суды признали, что они соответствуют действительности. Следовательно, он сделал оценочное суждение на основании веской и достаточной фактологической базы, поэтому его дело отличается от ситуации, описанной в Постановлении по делу "Константинеску против Румынии" (Constantinescu v. Romania). С другой стороны, его дело схоже с делом "Обершлик против Австрии (N 2)" (Oberschlick v. Austria (No. 2)), в котором использование гораздо более крепкого слова "идиот" (Trottel) в адрес политика не было расценено как несоразмерное (см. Постановление Европейского суда по делу "Обершлик против Австрии (N 2)" (Oberschlick v. Austria (No. 2)) от 1 июля 1997 г., ECHR 1997-IV, § 34).
25. Европейский суд согласен с характеристикой слова "ненормальный", данной судами Российской Федерации, как, скорее, оценочного суждения, нежели утверждения о факте. Однако Европейский суд не может принять выводы этих судов о том, что в контексте статьи заявителя указанное слово было использовано для высказывания предположения о том, что губернатор был сумасшедшим. Европейский суд отмечает, что статья начиналась с изложения содержания аудиторской проверки, выявившей недостачу бюджетных средств, выделенных на покупку офисной мебели. Заявитель выразил свою точку зрения, что в подобных обстоятельствах гипотетический "нормальный губернатор" попытался бы установить ответственных, обеспечить, чтобы они ответили за это по закону, и попытался бы вернуть украденные деньги. Затем он противопоставил поведение вымышленного "нормального губернатора" с реальной реакцией губернатора А. Руцкого, который посоветовал своим помощникам заново оценить уже выполненную работу с тем, чтобы скрыть дефицит в бюджете. Статья заканчивалась выражением мнения заявителя о "ненормальности" того, что государственный чиновник раздает такие советы. На этом фоне Европейский суд считает, что слово "ненормальный", взятое в контексте, должно пониматься в том смысле, который вложил в него заявитель, а именно описание поведения государственного чиновника, которое кажется неуместным в обстоятельствах данного дела.
26. Далее Европейский суд напоминает, что в то время как существование фактов может быть продемонстрировано, правдивость оценочного суждения не может быть предметом доказывания. Требование доказать достоверность оценочного суждения невыполнимо и нарушает как таковую свободу выражения мнения, являющуюся фундаментальной составляющей права, гарантированного статьей 10 Конвенции (см. вышеупомянутое Постановление Европейского суда по делу "Гринберг против России" (Grinberg v. Russia) от 21 июля 2005 года, жалоба N 23472/03, § 30 - 31 с дальнейшими ссылками). Тем не менее остается вопрос, имело ли оспариваемое высказывание достаточную фактологическую основу, поскольку даже оценочное суждение без подтверждающей фактологической основы может быть чрезмерным (см. вышеупомянутое Постановление Европейского суда по делу "Джерусалем против Австрии" (Jerusalem v. Austria), жалоба N 26958/95, ECHR 2001-II, § 43). В настоящем деле суды Российской Федерации были удовлетворены достоверностью фактов, изложенных в статье заявителя - в частности, в том, что касается письменного указания губернатора А. Руцкого своим помощникам провести повторную оценку проделанной работы - и отклонили эту часть иска губернатора как необоснованную. Отсюда следует, что оценочное суждение заявителя имеет под собой твердую фактологическую основу.
27. В заключение Европейский суд отмечает, что заявитель позаботился о том, чтобы избежать двойственного прочтения своих выводов. Он дал четко понять, что его высказывание о "ненормальности" относится к поведению губернатора А. Руцкого, а не к его личности, и он дал это разъяснение в самой статье, то есть еще до того, как был подан иск о защите чести и достоинства. Суды Российской Федерации не пояснили, почему они предпочли истолковать высказывание как намек на умственную отсталость губернатора, а не как критику ненадлежащего исполнения губернатором своих должностных обязанностей. В данных обстоятельствах Европейский суд считает, что не была убедительно установлена необходимость поставить защиту личных неимущественных прав политика выше права заявителя на свободу выражения мнения и общего интереса в продвижении данной свободы, когда речь идет о вопросах, представляющих общественное значение.
28. В свете вышеизложенного и учитывая роль журналистов и прессы в распространении информации и мнений по вопросам, представляющим общественный интерес, даже тех, которые оскорбляют, шокируют или внушают беспокойство, Европейский суд считает, что использование слова "ненормальный" для описания поведения А. Руцкого не превысило границ приемлемой критики. То, что судопроизводство было гражданским, а не уголовным, и конечная сумма компенсации была относительно низкой, не оправдывает тот факт, что решения судов Российской Федерации не были основаны на приемлемой оценке соответствующих фактов (см. § 17, выше). Соответственно, Европейский суд считает, что рассматриваемое вмешательство не было "необходимым в демократическом обществе".
29. Следовательно, имело место нарушение статьи 10 Конвенции.
II. Применение статьи 41 Конвенции
30. Статья 41 Конвенции гласит:
"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
A. Материальный ущерб и моральный вред
31. Заявитель требовал 47 евро в качестве возмещения материального ущерба - сумму, которую он выплатил губернатору А. Руцкому по решению судов Российской Федерации, с учетом инфляции. Что касается морального вреда, заявитель счел, что факт установления нарушения его права будет сам по себе являться достаточной справедливой компенсацией.
32. Власти государства-ответчика согласились с требованием о возмещении материального ущерба в размере 1070 рублей, которые заявитель фактически заплатил губернатору. [Однако] они утверждали, что заявитель не представил расчет ущерба, связанного с инфляцией.
33. Европейский суд считает, что существует причинно-следственная связь между установленным нарушением права и заявленным материальным ущербом, поскольку заявитель указал сумму, которую он выплатил А. Руцкому по решению судов Российской Федерации. К тому же, наверняка имели место некоторые денежные потери в связи со сроком, проистекшим со времени выплаты вышеуказанной суммы и до присуждения компенсации Европейским судом (см. вышеупомянутое Постановление Европейского суда по делу "Гринберг против России" (Grinberg v. Russia), § 39). Соответственно, Европейский суд присуждает заявителю 50 евро в качестве возмещения материального ущерба, плюс любые налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы.
B. Судебные расходы и издержки
34. Заявитель требовал 35000 рублей (1026 евро) в качестве оплаты услуг Г. Араповой, представляющей его интересы в Европейском суде. Он представил договор об оказании юридических услуг и две квитанции об оплате.
35. Власти государства-ответчика утверждали, что сумма гонорара адвоката была завышенной и неразумной. Более того, они утверждали, что единственным приемлемым доказательством данной выплаты будет декларация о доходах представителя заявителя с печатью налоговой службы.
36. В соответствии с прецедентной практикой Европейского суда, заявитель вправе получить возмещение тех судебных издержек, в отношении которых доказано, они были фактически понесены и разумны по количеству. Изучив документы, представленные заявителем, Европейский суд убедился в том, что заявитель заплатил своему представителю сумму, оговоренную в договоре об оказании юридических услуг. Заплатила ли представитель заявителя налоги с этой суммы или нет, не является существенным для того, чтобы Европейский суд назначил возмещение в соответствии со статьей 41 Конвенции. Следовательно, Европейский суд считает, что размер гонорара адвокату является разумным, и присуждает заявителю всю сумму судебных расходов и издержек, а именно 1026 евро, плюс любые налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
37. Европейский суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной годовой процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента.
НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1) постановил, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;
2) постановил:
a) что власти государства-ответчика должны выплатить заявителю в течение трех месяцев со дня вступления данного Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции следующие суммы:
i) 50 (пятьдесят евро) в счет возмещения материального ущерба,
ii) 1026 (одну тысячу двадцать шесть евро) в счет компенсации судебных издержек и расходов,
iii) любые налоги, которые могут быть взысканы с этих сумм;
b) что по истечении указанного трехмесячного срока и до произведения окончательной выплаты на указанные суммы начисляется простой процент в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.
Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 31 июля 2007 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Председатель Палаты Суда
Христос РОЗАКИС
Секретарь Секции Суда
Серен НИЛЬСЕН


EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS
FIRST SECTION
CASE OF CHEMODUROV v. RUSSIA
(Application No. 72683/01)
JUDGMENT <*>
(Strasbourg, 31.VII.2007)
--------------------------------
<*> This judgment will become final in the circumstances set out in Article 44 § 2 of the Convention. It may be subject to editorial revision.
In the case of Chemodurov v. Russia,
The European Court of Human Rights (First Section), sitting as a Chamber composed of:
Mr C.L. Rozakis, President,
Mr L. Loucaides,
Mrs {N. Vajic},
Mr A. Kovler,
Mrs E. Steiner,
Mr K. Hajiyev,
Mr D. Spielmann, judges,
and Mr S. Nielsen, Section Registrar,
Having deliberated in private on 10 July 2007,
Delivers the following judgment, which was adopted on that date:
PROCEDURE
1. The case originated in an application (No. 72683/01) against the Russian Federation lodged with the Court under Article 34 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms ("the Convention") by a Russian national, Mr Viktor Vladimirovich Chemodurov ("the applicant"), on 21 May 2001.
2. The applicant was represented before the Court by Ms G. Arapova and Ms M. Ledovskikh, lawyers practising in Voronezh. The Russian Government ("the Government") were represented by Mr P. Laptev, Representative of the Russian Federation at the European Court of Human Rights.
3. The applicant complained of a violation of his right to freedom of expression.
4. By a decision of 30 August 2005, the Court declared the application admissible. Neither party submitted additional observations on the merits.
THE FACTS
I. The circumstances of the case
5. The applicant was born in 1951 and lives in Kursk.
6. On 19 July 2000 the Kurskiy Vestnik newspaper published an article by the applicant entitled "Twelve chairs from the Governor's suite of furniture, or How yet another million dollars from the regional budget vanished into thin air" ("Двенадцать стульев из гарнитура губернатора, или Как "испарился" из областного бюджета еще один миллион долларов"). The article gave an account of the misappropriation of budgetary funds allocated for the purchase of furniture and renovations, and Governor Rutskoy's calm reaction to these events. The relevant parts read as follows (translated