Постановление Двадцатого арбитражного апелляционного суда от 02.06.2014 по делу n А62-6831/2013. Оставить без изменения решение, а апелляционную жалобу - без удовлетворения (п.1 ст.269 АПК)

пункте 11 информационного письма  № 145  разъяснено, что требование о возмещении вреда подлежит удовлетворению, если возможность взыскания долга с должника была утрачена в результате незаконных действий (бездействия) судебного пристава-исполнителя.

В соответствии с частью 1 статьи 30 Закона об исполнительном производстве судебный пристав-исполнитель возбуждает исполнительное производство на основании исполнительного документа по заявлению взыскателя.

Обращаясь с таким заявлением, взыскатель вправе заявить об объявлении розыска должника и его имущества.

Обязанность принятия мер по своевременному, полному и правильному исполнению исполнительных документов возложена на судебных приставов-исполнителей статьей 12 Закона о судебных приставах, согласно которой судебный пристав-исполнитель объявляет розыск должника, его имущества.

Согласно правовой позиции, изложенной в постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 24.01.2012 № 11498/11, Закон об исполнительном производстве в силу положений пункта 10 части 1 статьи 64 относит розыскные действия к числу исполнительных действий. По своему назначению указанные действия носят подготовительный характер, так как предшествуют принудительному исполнению исполнительных документов, при этом судебным приставом-исполнителем принимаются все допустимые законом меры по отысканию должника, его имущества.

Одним из принципов осуществления исполнительного производства в соответствии с пунктом 2 статьи 4 Закона об исполнительном производстве является своевременность совершения исполнительных действий и применения мер принудительного исполнения.

Основанием для объявления розыска служит отсутствие сведений о местонахождении должника, его имущества.

Положения Закона об исполнительном производстве в редакции, действовавшей на момент проведения первоначального исполнительного производства, не содержали ограничений по осуществлению розыска в зависимости от категории спора.

Таким образом, исходя из системного толкования приведенных норм, следует, что отсутствие заявления взыскателя о проведении розыскных мероприятий не препятствовало судебному приставу-исполнителю в рамках предоставленных ему полномочий осуществить необходимые действия по установлению полного состава принадлежащего должнику имущества.

Несовершение таких действий в ходе первоначального исполнительного производства не позволило  удовлетворить требования взыскателя в рамках повторного возбужденного исполнительного производства, поскольку было установлено, что произошло отчуждение данного имущества в период возбуждения первоначального исполнительного производства.

В данном случае судебный пристав-исполнитель ограничился лишь формальным направлением запросов в соответствующие органы об установлении имущества, зарегистрированного на самого должника. В то же время у него  имелась информация о том, что  должник до 22.12.2008 (т. 1, л. д. 95) состоял в зарегистрированном браке, однако действий по установлению возможного  наличия имущества, приобретенного в период брака, судебный пристав-исполнитель не совершил. Данное бездействий повлекло невозможность реализации взыскателем права на  предъявление требований об обращении взыскания на долю должника и, как следствие, получение необходимых денежных средств для удовлетворения своих требований. Доказательств наличия у должника иного имущества, за   счет которого возможно  исполнение судебных актов, в деле не имеется. В судебном заседании апелляционной инстанции представитель управления пояснил, что на имеющееся у должника  единственное недвижимое имущество, в котором он проживает, не может быть обращено взыскание; иного имущества у должника не имеется; исполнительное производство прекращено в связи с отсутствием имущества должника.

По изложенным основаниям отклоняется  довод заявителя о неправильном применении судом норм материального права (редакции Закона об исполнительном производстве).

По мнению  апелляционной инстанции принятое решение соответствует     основополагающим нормам Европейской Конвенции «О защите прав человека и основных свобод» (далее – Конвенция), а также основным подходам к применению этой Конвенции, выработанным Европейским судом по правам человека. Эта Конвенция ратифицирована Российской Федерации в Федеральном законе от 30.03.1998 и выполнение ее положений российскими судами обязательно в силу статьи  13 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. Принятие во внимание положений Конвенции при осуществлении правосудия в арбитражных судах Российской Федерации также рекомендовано Президиумом Высшего Арбитражного Суда  Российской Федерации  в информационной письме от 20.12.1999  № С1-7/СМП-1341 «Об основных положениях, применяемых Европейским судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие».

В частности, в статье  1 Протокола 1 к Конвенции указано, что каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права. Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов.

При этом, исходя из прецедентов, сформулированных Европейским судом при применении указанной нормы в постановлениях от 07.05.2002 по делу «Бурдов против России», от 23.10.2003 по делу «Тимофеев против Российской Федерации» от 20.10.2005 по делу «Шведов против Российской Федерации», решении от 01.04.2004 по вопросу о приемлемости жалобы «Любовь Николаевна Кривоногова против Российской Федерации», жертвой предполагаемого нарушения статьи  1 Протокола № 1 к Конвенции может считаться лицо, если такое утверждение относится к его «имуществу» или «собственности» по смыслу данной статьи. «Имущество» по смыслу статьи  1 Протокола № 1 к Конвенции может быть либо «имеющимся в наличии имуществом», либо правами, включая право требования, о котором заявитель может утверждать, что он, как минимум, имеет «законные ожидания» того, что эти права будут реализованы (постановление Европейского суда по делу «Йашюниене против Литвы»).

Присуждение такому лицу суммы долга по судебному решению, окончательному, общеобязательному и подлежащему исполнению, согласно выработанными Европейским судом прецедентам, может рассматриваться как «имущество» по смыслу статьи  1 Протокола № 1 к Конвенции (постановление Европейского суда по делу «Нефтеперерабатывающие заводы «Стран» и Стратис Андреадис против Греции»).

Соответственно, принятие судебного решения о взыскании денежной суммы обеспечивает лицо, в пользу которого это решение принято, требованиями, которые могут быть юридически реализованы, а не просто общим правом на получение помощи со стороны государства. При этом, возможность юридической реализации судебного решения (его принудительного исполнения) может быть обеспечено только посредством исполнительного производства, осуществляемого службой судебных приставов. Таким образом, владение лица, в пользу которого принято судебное решение, своей собственностью (присужденной денежной суммой) зависит от осуществления широких полномочий органов государственной власти. Принцип того, что права, гарантируемые Конвенцией, должны быть эффективными, требует, чтобы система, в которой выгодоприобретатель по судебному решению полагался на исполнительное производство, осуществляемое государственным органом, влекла за собой ответственность государства в отношении эффективности функционирования его органов. Иными словами, такая система должна включать в себя «законные ожидания», также защищаемые статьей 1 Протокола № 1 к Конвенции.

На основании этого Европейским судом сформулирован прецедент, согласно которому «имущество» по смыслу статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции также может представлять собой не только материальную сумму, но и также законное ожидание того, что служба судебных приставов будет осуществлять свои полномочия по исполнению судебного решения.

Таким образом, исходя из приведенных выше прецедентов, выработанных Европейским судом при применении Конвенции, денежная сумма, присужденная истцу по настоящему делу решениями  судов,  является имуществом истца, его законным ожиданием того, что орган принудительного исполнения исполнит требования судебного акта.

Поскольку должностным лицом государственного органа принудительного исполнения присужденная истцу как взыскателю денежная сумма не взыскана в результате незаконного бездействия этого должностного лица, и на дату рассмотрения иска и апелляционной жалобы возможность удовлетворения требований истца утрачена,  законное ожидание взыскателя от принятого в его пользу судебного акта о взыскании денежной суммы не реализовано и взыскатель утратил возможность получить эту присужденную судом денежную сумму с должника.

Соответственно, этот ущерб, причиненный взыскателю должностным лицом государственного органа на основании статьи 1069 Гражданского кодекса Российской Федерации должно возместить государство за счет средств казны Российской Федерации.

Согласно правовой позиции, изложенной в постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 03.11.2009 № 8974/2009, выбытие имущества должника, за счет которого мог быть исполнен судебный акт о взыскании с него денежных средств, если таковое обусловлено незаконными действиями (бездействием) судебного пристава-исполнителя, является основанием для возмещения вреда взыскателю при условии, что не доказана возможность исполнения судебного акта за счет иного имущества.

Факт отсутствия такого имущества  подтверждается постановлением об окончании исполнительного производства и не отрицается ответчиком.

При этом Российская Федерация, возместившая причиненный судебным приставом-исполнителем вред и тем самым частично исполнившая обязательство должника, не лишена возможности потребовать от неосновательно обогатившегося за счет ее казны должника возврата соответствующей суммы.

Расчет  убытков произведен истцом   с  учетом   возбужденных в отношении должника исполнительных  производств, и исходя из ? стоимости отчуждения  имущества, указанной в договоре купли-продажи между Мамченковой О.И. и Зориной С.Г. (500 тыс. рублей) (т. 3, л. д. 107–109).

На  основании  информации,  представленной  старшим  судебным приставом  Промышленного  РОСП  г.  Смоленска  об  исполнительных производствах  имущественного  характера,  возбужденных  в  отношении индивидуального  предпринимателя  Мамченкова  А.В.  (т. 1, л. д.  41–44),  у судебного пристава-исполнителя Промышленного районного отдела службы судебных  приставов                         г.  Смоленска  с  даты  возбуждения  исполнительного производства  –  10.09.2009  по  состоянию  на  30.03.2010  на  исполнении  находился  ряд  исполнительных  документов,  задолженность  по  которым могла  быть  полностью  или  частично  погашена  за  счет  денежных  средств, вырученных  при  реализации  1/2  доли  в  праве  на  квартиру  по  адресу: г. Смоленск, ул. Николаева, д. 32, кв. 41, а именно:

задолженность 3 очереди: на сумму 9 324 рублей – в пользу ИФНС России Промышленного района г. Смоленска; на сумму 5 094 рублей 66 копеек – в  пользу ИФНС России Промышленного района г. Смоленска; на  сумму  39  341  рубля  17  копеек –  в   пользу  ИФНС  России Промышленного района г. Смоленска; на  сумму  4  004  рублей  54  копеек   в  пользу  ГУ УПФ  в  Промышленном районе г. Смоленска. Общая сумма задолженность 3 очереди – 57 764 рублей 37 копеек.

задолженность 4 очереди: на  сумму  307  133  рублей  79  копеек  – в   пользу   ЗАО  «Банк  Русский стандарт»;  на сумму 400 698 рублей 89 копеек – в пользу                      ООО «Асбис»;  на сумму 300 рублей – в пользу УГИБДД УВД по Смоленской области; на сумму 3 624 910 рублей 93 копеек – в пользу ЗАО «Газэнергопромбанк»; на сумму 300 рублей – в  пользу ГИБДД а/д «Москва-Минск»; на сумму 61 212 рублей 97 копеек – в  пользу ООО «Максимус»; на сумму 258 295 рублей 03 копеек – в  пользу ОАО «СКА-Банк»;  на сумму 185 179 рублей 14 копеек – в  пользу ЗАО «Газэнергопромбанк»; на сумму 3 020 рублей – в  пользу ООО «Принт-Экспресс»; на  сумму  12  474  рублей                    58  копеек  – в  пользу  Михалевской  Тамары Викторовны. Общая сумма  задолженности  4 очереди –  4 853 525 рублей 33 копеек.

Таким образом, при возможном распределении денежных средств, вырученных  от реализации ? доли (по цене отчуждения) в пользу банка поступили бы денежные средства в сумме 347 161 рубля 59 копеек:

(3 624 910 рублей 93 копейки + 185 179 рублей 14 копеек (задолженность перед банком по исполнительным листам)) / 4 853 525 рублей 33 копейки (сумма задолженности 4 очереди) х 500 тыс. рублей (стоимость отчужденной доли по договору купли-продажи с Зориной С.А.) – 57 764 рубля 37 копеек (задолженность 3 очереди)).

Указанный расчет  убытков ответчиком не оспорен, контррасчет не представлен. Согласно правовой позиции  Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, изложенной в  постановлении от 06.09.2011 № 2929/11, не может быть отказано  в возмещении убытков  только на том основании, что их размер не может быть определен с  разумной степенью достоверности.

С учетом изложенного апелляционный суд не находит оснований для  переоценки суммы взысканных убытков.

Довод заявителя со ссылкой на статью 77 Закона об исполнительном производстве о том, что  обращение взыскания на имущество третьих лиц возможно  на основании судебного акта или исполнительной надписи нотариуса,  не принимается судом, поскольку в данном случае речь не идет о таком имуществе. Утраченное имущество являлось имуществом должника (глава 7 Семейного кодекса Российской Федерации).

Механизм обращения взыскания на долю в праве в общем имуществе в данном случае не является  правоопределяющим для разрешения возникшего спора.

Довод заявителя о том, что банком не представлены доказательства принадлежности Мамченкову А.В. ? доли в праве на квартиру 4, д. 32 по ул. Николаева    г. Смоленска опровергается представленными Управлением Федеральной службы государственной регистрации и картографии по Смоленской области материалами регистрационного дела,   истребованного определением  суда первой инстанции  от 24.01.2014.

Таким образом, оснований для отмены или изменения решения суда первой инстанции по приведенным в  апелляционной жалобе  доводам не имеется.

Нарушений процессуальных норм, влекущих отмену  судебного акта (часть 4 статьи 270 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации), не установлено.

В соответствии с пунктом 3  статьи 271 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в постановлении арбитражного суда апелляционной