Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 20.11.2007 № 13-П

 



                              Именем
                       Российской Федерации

                     П О С Т А Н О В Л Е Н И Е

            КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ


  по делу о проверке конституционности ряда положений статей 402,
433, 437, 438, 439, 441, 444 и 445 Уголовно-процессуального кодекса
          Российской Федерации в связи с жалобами граждан
            С.Г.Абламского, О.Б.Лобашовой и В.К.Матвеева

     город Москва                               20 ноября 2007 года

     Конституционный Суд    Российской    Федерации    в    составе
председательствующего  -  судьи  Г.А.Жилина,  судей   Ю.М.Данилова,
Л.М.Жарковой,    В.Д.Зорькина,    С.М.Казанцева,    М.И.Клеандрова,
Н.В.Мельникова, Н.В.Селезнева,
     с участием     граждан   С.Г.Абламского    и    О.Б.Лобашовой,
представителей гражданки О.Б.Лобашовой  -  адвокатов  Ю.Л.Ершова  и
В.П.Носкова,  представителя   Государственной   Думы   -  кандидата
юридических наук Е.А.Фоминой и  представителя  Совета  Федерации  -
доктора юридических наук Е.В.Виноградовой,
     руководствуясь статьей 125 (часть  4)  Конституции  Российской
Федерации,  пунктом  3  части  первой,  частями третьей и четвертой
статьи 3, пунктом 3 части второй статьи 22, статьями 36, 86, 96, 97
и  99  Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде
Российской Федерации",
     рассмотрел в    открытом    заседании    дело    о    проверке
конституционности ряда положений статей 402,  433,  437,  438, 439,
441, 444 и 445 УПК Российской Федерации.
     Поводом к   рассмотрению   дела   явились    жалобы    граждан
С.Г.Абламского,   О.Б.Лобашовой   и   В.К.Матвеева.   Основанием  к
рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе
о   том,   соответствуют   ли   Конституции   Российской  Федерации
оспариваемые заявителями законоположения.
     Поскольку все  жалобы  касаются  одного  и  того  же предмета,
Конституционный Суд Российской Федерации, руководствуясь статьей 48
Федерального   конституционного   закона  "О  Конституционном  Суде
Российской Федерации",  соединил  дела  по  этим  жалобам  в  одном
производстве.
     Заслушав сообщение судьи-докладчика Н.В.Мельникова, объяснения
представителей  сторон,  заключение  эксперта - доктора юридических
наук    С.П.Щербы,    выступления    приглашенных    в    заседание
представителей:  от  Генерального  прокурора Российской Федерации -
Т.Л.Оксюка,  от Министерства внутренних дел Российской Федерации  -
К.Е.Любимова,   от   Министерства   здравоохранения  и  социального
развития  Российской  Федерации   -   Б.А.Казаковцева,   исследовав
представленные  документы  и  иные  материалы,  Конституционный Суд
Российской Федерации

                        у с т а н о в и л:

     1. Граждане С.Г.Абламский, О.Б.Лобашова и  В.К.Матвеев  просят
признать  не  соответствующими Конституции Российской Федерации ряд
положений Уголовно-процессуального  кодекса  Российской  Федерации,
которыми регламентируется производство по применению принудительных
мер  медицинского  характера   в   отношении   лица,   совершившего
запрещенное уголовным законом деяние в состоянии невменяемости.
     1.1. Советский  районный  суд  города   Брянска   удовлетворил
ходатайство  следователя  прокуратуры  Брянской области о помещении
гражданина  С.Г.Абламского,  обвинявшегося  в  совершении   деяния,
предусмотренного  частью  второй статьи 129 "Клевета" УК Российской
Федерации,  в психиатрический стационар Брянской областной больницы
для   производства  судебно-психиатрической  экспертизы.  Надзорные
жалобы С.Г.Абламского в Брянский областной суд на  принимавшиеся  в
ходе   производства   по   делу  судебные  решения  возвращены  без
рассмотрения   с   указанием   на    то,    что    по    заключению
судебно-психиатрической  экспертизы  он  нуждается в принудительном
лечении и потому не вправе лично оспаривать решения суда.
     Полагая, что   нормы   главы  51  "Производство  о  применении
принудительных мер медицинского характера" УПК Российской Федерации
лишают  лицо,  в  отношении  которого  решается вопрос о применении
принудительных  мер  медицинского  характера,  возможности   самому
знакомиться с материалами дела,  участвовать в судебных заседаниях,
лично осуществляя свою защиту,  а также обжаловать принятые по делу
решения,    С.Г.Абламский   просит   признать   это   регулирование
(содержащееся в части третьей статьи 433,  частях третьей и  шестой
статьи  439,  части  первой статьи 441 и статье 444) нарушающим его
права,  закрепленные в  статьях  45  и  46  Конституции  Российской
Федерации.
     1.2. Постановлением Ленинского районного суда города Ярославля
было  продлено применение принудительных мер медицинского характера
в виде амбулаторного  лечения  и  наблюдения  у  врача-психиатра  в
условиях   психиатрического   диспансера   в   отношении  гражданки
О.Б.Лобашовой,  обвинявшейся в совершении деяния,  предусмотренного
частью   первой   статьи   318   "Применение  насилия  в  отношении
представителя  власти"  УК  Российской  Федерации.  Кассационная  и
надзорная  жалобы  на  это постановление,  поданные О.Б.Лобашовой в
Ярославский областной суд,  а также ее  ходатайство  о  прекращении
принудительного  лечения,  направленное  в  Ленинский  районный суд
города Ярославля, возвращены без рассмотрения со ссылкой на то, что
в соответствии со статьями 402, 444 и 445 УПК  Российской Федерации
она не относится к числу лиц,  которые вправе обжаловать  указанные
судебные  решения и заявлять соответствующие ходатайства,  и что ее
процессуальные права были реализованы ее законным представителем.
     Неконституционность статей  402  и  444,  а также части первой
статьи 445 УПК Российской Федерации О.Б.Лобашова усматривает в том,
что содержащиеся в них нормы, не включая лицо, в отношении которого
применяются принудительные меры  медицинского  характера,  в  число
участников  уголовного  судопроизводства,  имеющих право обжаловать
решения  суда  о  применении   и   продлении   принудительных   мер
медицинского  характера и могущих инициировать рассмотрение вопроса
о  прекращении  применения   этих   мер,   лишают   ее   права   на
самостоятельное  обращение  в суд за защитой своих прав и тем самым
противоречат статьям 45 и 46 Конституции Российской  Федерации.  Не
соответствующими  Конституции  Российской  Федерации  заявительница
просит признать и те  нормы  главы  51  УПК  Российской  Федерации,
которые,  как  она  полагает,  не предоставляют лицам,  в отношении
которых ведется производство или уже принято решение  о  применении
принудительных  мер  медицинского  характера,  право  знакомиться с
затрагивающими  их  права  решениями  и  участвовать   в   судебном
заседании,  т. е. часть  третью  статьи 433,  части третью и шестую
статьи 439 и часть первую статьи 441.
     Кроме того,  О.Б.Лобашова  утверждает,  что используемое как в
главе 51 УПК Российской Федерации (часть вторая статьи  443,  часть
шестая статьи 445), так и в главе 15 УК Российской Федерации (часть
третья  статьи  102,  часть  вторая   статьи   104)   в   связи   с
регламентацией  оснований  для применения,  продления,  изменения и
прекращения применения принудительных  мер  медицинского  характера
понятие  "психическое состояние" является юридически неопределенным
и порождает произвольное  применение  этих  мер,  что  противоречит
статьям 19 и 46 Конституции Российской Федерации.
     Между тем отсутствие в законе формально определенных критериев
понятия  "психическое  состояние",  относящегося по своей природе к
категориальному  аппарату   наук,   изучающих   психическую   сферу
человека,  само  по  себе  не  может  расцениваться  как нарушающее
конституционные     права     заявительницы.     Его     содержание
конкретизируется   судом   в   каждом   уголовном  деле  на  основе
подтвержденных доказательствами фактических обстоятельств с помощью
специальных  познаний  экспертов  в  области  судебной  психиатрии.
Исходя из их выводов о наличии или отсутствии у  лица  психического
расстройства  и о существовании в связи с этим опасности причинения
им  вреда  себе  самому  или   другим   лицам   суд   устанавливает
соответствующие  изменения  в  психическом  состоянии данного лица,
выступающие  в  качестве   правообразующих,   правоизменяющих   или
правопрекращающих  юридических  фактов,  и  тем  самым обеспечивает
справедливое разрешение уголовного дела либо возникающих в связи  с
применением     принудительных     мер    медицинского    характера
процессуальных вопросов.  Именно суд,  исследуя  вопрос  о  наличии
оснований  для  применения,  продления,  изменения  или прекращения
применения к лицу принудительных мер медицинского характера, обязан
проверить    в    судебном    заседании    обоснованность   выводов
специалистов-психиатров о наличии у лица психического  расстройства
и  его  возможных  последствиях  и  в  зависимости  от психического
состояния лица принять надлежащим образом мотивированное решение по
делу.
     1.3. По постановлению Железнодорожного районного  суда  города
Новосибирска   в   отношении  гражданина  В.К.Матвеева  в  связи  с
совершением им деяния,  предусмотренного частью первой  статьи  318
"Применение насилия в отношении представителя власти" УК Российской
Федерации,  были   применены   принудительные   меры   медицинского
характера в виде амбулаторного принудительного наблюдения и лечения
у психиатра по месту жительства.  Полагая, что при рассмотрении его
дела был  нарушен  уголовно-процессуальный  закон  (в частности,  к
участию в деле ни  на  предварительном  следствии,  ни  в  судебном
разбирательстве   не   привлекался   законный   представитель,  при
проведении экспертиз не участвовал защитник), В.К.Матвеев обжаловал
это  постановление  в  кассационном порядке,  однако в рассмотрении
жалобы ему было отказано со ссылкой  на  то,  что  статья  444  УПК
Российской   Федерации  наделяет  правом  обжалования  такого  рода
решений только  защитника,  законного  представителя  или  близкого
родственника  лица,  в отношении которого рассматривалось уголовное
дело, и прокурора.
     В.К.Матвеев просит  признать  не  соответствующими Конституции
Российской Федерации,  ее статьям 19,  45,  46 (части 1  и  2),  50
(часть 3) и 55 (часть 3), взаимосвязанные положения статей 437, 438
и  444  УПК  Российской   Федерации,   как   не   предусматривающие
обжалование   постановления   о   применении   принудительных   мер
медицинского характера самим лицом,  в отношении которого эти  меры
применяются.  Кроме  того,  он  оспаривает  конституционность части
первой статьи 437 УПК Российской Федерации,  как не  обеспечивающей
обязательное  привлечение  к  участию  в  производстве о применении
принудительных мер медицинского характера  законного  представителя
лица, в отношении которого ведется данное производство.
     Между тем  закрепленное  в  части  первой   статьи   437   УПК
Российской   Федерации   правило   о   привлечении   на   основании
постановления следователя или суда законного представителя лица,  в
отношении которого ведется производство о применении принудительных
мер медицинского характера,  к  участию  в  уголовном  деле  служит
важной   гарантией   прав   лиц,  не  способных  (или  недостаточно
способных) самостоятельно участвовать  в  судопроизводстве  в  силу
наличия у них психического расстройства.
     Использованная федеральным     законодателем      формулировка
"законный  представитель  привлекается  к участию в уголовном деле"
является императивным по  своему  характеру  предписанием,  которое
исключает  осуществление  производства  о применении принудительных
мер медицинского характера без участия в уголовном  деле  законного
представителя,  равно  как  статья  438 УПК Российской Федерации не
допускает рассмотрение этой категории дел в  отсутствие  защитника.
Данный  вывод  подтверждается и положениями частей третьей и шестой
статьи 439,  частей первой и  третьей  статьи  445  УПК  Российской
Федерации, предусматривающими обязанность следователя и суда в ходе
производства  по  каждому  делу  о  применении  принудительных  мер
медицинского   характера   предоставлять  процессуальные  документы
законному представителю.
     Следовательно, часть   первая   статьи   437   УПК  Российской
Федерации,  предусматривающая в системном  истолковании  с  другими
нормами  данного  Кодекса  обязательное  участие  в  производстве о
применении  принудительных  мер  медицинского  характера  законного
представителя  лица,  в  отношении которого оно осуществляется,  не
может  рассматриваться  как   нарушающая   права,   гарантированные
статьями 45 и 46 Конституции Российской Федерации.
     1.4. Таким образом,  предметом  рассмотрения  Конституционного
Суда Российской Федерации по настоящему делу являются находящиеся в
нормативном единстве положения статьи  402,  части  третьей  статьи
433,  статей 437 и 438,  частей третьей и шестой статьи 439,  части
первой статьи 441,  статьи  444  и  части  первой  статьи  445  УПК
Российской    Федерации,    на   основании   которых   определяются
процессуальные права  лица,  в  отношении  которого  осуществляется
производство   о   применении   принудительных    мер  медицинского
характера,  а именно права на  личное  ознакомление  с  материалами
уголовного   дела,   на   участие  в  судебном  заседании  при  его
рассмотрении,  на заявление ходатайств,  инициирование рассмотрения
вопроса   об   изменении  и  прекращении  применения  таких  мер  и
обжалование принятых по делу процессуальных решений.
     2. Конституция  Российской  Федерации  провозглашает человека,
его права и свободы высшей ценностью и - исходя из того,  что права
и   свободы   человека   и   гражданина   являются  непосредственно
действующими,  определяют смысл,  содержание и применение законов и
обеспечиваются правосудием,  - возлагает на государство обязанность
признавать,  соблюдать и защищать эти права и  свободы  и  охранять
достоинство   личности  (статьи  2  и  18;  статья  21,  часть  1).
Неотчуждаемость основных прав и свобод человека и их принадлежность
каждому  от  рождения (статья 17,  часть 2,  Конституции Российской
Федерации) предполагает недопустимость какого  бы  то  ни  было  их
умаления,  в  том  числе  в отношении лиц,  страдающих психическими
расстройствами.
     Права и   свободы   человека   и   гражданина   признаются   и
гарантируются  в  Российской  Федерации   согласно   общепризнанным
принципам   и  нормам  международного  права  и  в  соответствии  с
Конституцией Российской Федерации; при этом общепризнанные принципы
и  нормы  международного  права и международные договоры Российской
Федерации являются составной частью ее  правовой  системы,  и  если
международным   договором  Российской  Федерации  установлены  иные
правила,  чем  предусмотренные  законом,  то  применяются   правила
международного договора (статья 15,  часть 4;  статья 17,  часть 1,
Конституции Российской  Федерации).  Соответственно,  часть  третья
статьи  1  УПК Российской Федерации закрепляет,  что общепризнанные
принципы и нормы  международного  права  и  международные  договоры
Российской  Федерации  являются  составной  частью законодательства
Российской  Федерации,  регулирующего  уголовное  судопроизводство;
если  международным договором Российской Федерации установлены иные
правила,  чем  предусмотренные   Уголовно-процессуальным   кодексом
Российской   Федерации,   то   применяются  правила  международного
договора.
     Согласно Международному  пакту  о  гражданских  и политических
правах каждый имеет право при  рассмотрении  любого  предъявляемого
ему  уголовного обвинения быть судимым в его присутствии и защищать
себя лично или  через  посредство  выбранного  им  самим  защитника
(подпункт  "d"  пункта  3  статьи 14).  Право каждого обвиняемого в
совершении уголовного преступления защищать себя  лично  или  через
посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него
средств  для  оплаты   услуг   защитника,   пользоваться   услугами
назначенного  ему защитника бесплатно,  когда того требуют интересы
правосудия,  закреплено также Конвенцией о защите прав  человека  и
основных свобод (подпункт "с" пункта 3 статьи 6).
     Конкретизируя приведенные   положения    международно-правовых
актов    применительно    к    лицам,    страдающим    психическими
расстройствами,  Принципы защиты психически больных лиц и улучшения
психиатрической  помощи  (приняты  17  декабря 1991 года Резолюцией
Генеральной Ассамблеи  ООН  46/119)  предусматривают  право  любого
психически   больного   лица   на   осуществление  всех  признанных
международными нормами  гражданских,  политических,  экономических,
социальных  и  культурных  прав и прямо указывают на недопустимость
какой-либо дискриминации,  т. е. установления в связи с психическим
заболеванием  лица  таких  отличий,  исключений  или  предпочтений,
следствием которых являются отрицание или ограничение  равенства  в
реализации  прав  (пункты  4  и 5 принципа 1);  в отношении же лиц,
совершивших   запрещенные   уголовным    законом    деяния,    если
предполагается   или  установлено,  что  они  страдают  психическим
заболеванием,  общие принципы защиты подлежат применению  в  полном
объеме с такими минимальными, необходимыми в данных обстоятельствах
изменениями и исключениями,  которые не  будут  наносить  ущерб  их
правам  (принцип  20);  при  этом  государства обязаны обеспечивать
наличие соответствующих механизмов для соблюдения данной Резолюции,
в том числе в части разрешения жалоб (принцип 22).
     В ряде  других   документов   -   рекомендации   Парламентской
Ассамблеи Совета Европы 818(1977) "О положении психически больных",
рекомендациях   Комитета   Министров   Совета   Европы   N   R(83)2
"Относительно   правовой   защиты   лиц,   страдающих   психическим
расстройством,  которые  были  госпитализированы  в  принудительном
порядке",   N  R(99)4  "О  принципах,  касающихся  правовой  защиты
недееспособных взрослых",  Rec(2004)10  "Относительно  защиты  прав
человека   и   достоинства   лиц   с   психическим   расстройством"
государствам - членам Совета Европы  предложено  установить,  чтобы
судебные  решения  не  принимались  только на основании медицинских
заключений,  а пациенту с психическим заболеванием,  как  и  любому
другому  лицу,  было  обеспечено  право  быть выслушанным и чтобы в
случаях   предполагаемого   правонарушения    в    течение    всего
разбирательства   присутствовал   адвокат;   лица   с  психическими
расстройствами  должны  иметь  возможность  осуществлять  все  свои
гражданские   и   политические   права,   а  любые  их  ограничения
допускаются строго  в  соответствии  с  Конвенцией  о  защите  прав
человека  и  основных  свобод и не могут основываться на одном лишь
факте наличия у лица психического заболевания.
     С названными   положениями   международных  актов  соотносятся
предписания  Закона   Российской  Федерации от  2  июля  1992  года
"О психиатрической   помощи   и   гарантиях  прав  граждан  при  ее
оказании", согласно части первой статьи 5 которого лица, страдающие
психическими  расстройствами,  обладают  всеми  правами и свободами
граждан,  предусмотренными  Конституцией  Российской  Федерации   и
федеральными  законами;  ограничение  же  прав  и  свобод  граждан,
связанное с психическим расстройством,  допустимо лишь  в  случаях,
предусмотренных  законами Российской Федерации,  как это следует из
статьи 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации.
     3. Согласно части третьей статьи 433 и части первой статьи 441
УПК Российской Федерации производство о  применении  принудительных
мер   медицинского   характера   в   отношении  лица,  совершившего
запрещенное уголовным законом  деяние  в  состоянии  невменяемости,
осуществляется   в   порядке,   установленном   данным  Кодексом  с
изъятиями, предусмотренными его главой 51.
     Лица, в   отношении   которых  осуществляется  производство  о
применении    принудительных    мер     медицинского     характера,
непосредственно  не  упомянуты  ни  в  разделе  II  УПК  Российской
Федерации  в  числе  участников  уголовного  судопроизводства  -  в
отличие  от  других  лиц,  в отношении которых также осуществляется
преследование,  но которые способны нести уголовную ответственность
(подозреваемые  и  обвиняемые),  ни в самой главе 51 УПК Российской
Федерации -  в  числе  тех  субъектов,  которым  в  соответствии  с
правилами данной главы разъясняется право знакомиться с материалами
уголовного дела, которые уведомляются о прекращении уголовного дела
или  о  направлении  его  в  суд для применения принудительной меры
медицинского   характера   с   вручением   копии   соответствующего
постановления  и  которые  наделены  правом  участвовать в судебном
заседании при его рассмотрении (части третья и шестая  статьи  439,
часть  первая  статьи  441);  не  отнесены  они  и  к имеющим право
обжаловать постановления суда в кассационном  и  надзорном  порядке
(статьи  402  и 444) и право инициировать прекращение или изменение
принудительной меры медицинского  характера  (часть  первая  статьи
445).   В   силу   статей   437  и  438  УПК  Российской  Федерации
перечисленные  права  осуществляются  законным   представителем   и
защитником  лица,  в  отношении  которого  ведется  производство  о
применении принудительных мер медицинского характера.
     В правоприменительной   практике  изъятия  из  общего  порядка
производства по уголовному делу в отношении  данной  категории  лиц
толкуются  как  изъятия из их процессуального статуса,  исключающие
возможность личного участия  в  производстве  по  уголовному  делу.
Между   тем,   по   смыслу   правовой   позиции,   сформулированной
Конституционным  Судом  Российской  Федерации  в  Постановлении  от
27 июня 2000 года N 11-П,  при  обеспечении процессуальных гарантий
лицам,  чьи  права  и  законные  интересы  затрагиваются   в   ходе
уголовного  судопроизводства,  необходимо  исходить  не  только  из
формального наделения их соответствующим  процессуальным  статусом,
но  и,  прежде всего,  из сущностных признаков,  характеризующих их
фактическое положение.
     3.1. Лицо,   в   отношении  которого  ведется  производство  о
применении принудительных мер медицинского характера,  так  же  как
подозреваемый   и  обвиняемый  по  уголовному  делу,  по  существу,
уличается в  совершении  деяния,  запрещенного  уголовным  законом.
Поэтому  такому  лицу,  хотя  оно  и  не  привлекается  к уголовной
ответственности,  должны обеспечиваться равные с другими лицами,  в
отношении   которых  осуществляется  преследование,  процессуальные
права, - тем более что, как следует из пункта 3 части второй статьи
29,  пункта  16  части четвертой статьи 47,  пункта 4 части третьей
статьи 49,  пункта  3  статьи  196  и  статьи  203  УПК  Российской
Федерации,   до   получения   результатов   судебно-психиатрической
экспертизы лицо,  в отношении которого она проводилась,  по  своему
статусу являлось обвиняемым или подозреваемым и, таким образом, уже
обладало соответствующими процессуальными правами (статьи 46  и  47
УПК Российской Федерации).
     Само по себе отсутствие в частях третьей и шестой статьи  439,
статьях 402 и 444, части первой статьи 445 УПК Российской Федерации
упоминания рассматриваемой категории лиц в качестве самостоятельных
субъектов процессуальных прав, равно как и наделение статьями 437 и
438 данного Кодекса правом действовать  в  их  интересах  законного
представителя и защитника не могут расцениваться как исключающие их
участие в судебном разбирательстве,  однако  в  правоприменительной
практике  с  момента  получения  заключения судебно-психиатрической
экспертизы лицо,  признанное невменяемым,  как правило,  не  только
автоматически считается не способным лично осуществлять указанные в
этих нормах процессуальные действия,  но и лишается остальных прав,
предоставленных  в  уголовном  судопроизводстве лицам,  в отношении
которых  ведется  уголовное  преследование,  а  именно:  знать,   в
совершении  какого общественно опасного деяния его уличают,  давать
объяснения   по   обстоятельствам   дела,   заявлять   ходатайства,
участвовать   в   производстве  следственных  действий  и  судебном
разбирательстве,   приносить   жалобы   на   действия   и   решения
следователя,  прокурора и суда, знакомиться с заключением экспертов
и др.
     С момента  приобщения  к материалам уголовного дела заключения
судебно-психиатрической экспертизы обеспечение процессуальных  прав
данной   категории   лиц   в  полном  объеме  передается  законному
представителю  и  защитнику,  сами  же  эти  лица,  таким  образом,
фактически утрачивают уголовно-процессуальную дееспособность, т. е.
становятся  в  производстве   о   применении   принудительных   мер
медицинского  характера  его  объектом,  без  проверки  в  судебном
заседании,  действительно  ли  они  не  способны  (с  точки  зрения
психического состояния) самостоятельно защищать свои права.
     Между тем отсутствие  в  уголовном  и  уголовно-процессуальном
законодательстве   основанного   на   обязательном  учете  реальной
способности    лица    осуществлять     процессуальные     действия
дифференцированного   регулирования   прав   тех,   у   кого  такая
способность,  несмотря  на  заболевание,  сохранена,  и  тех,   кто
действительно   по   своему   психическому   состоянию   не   может
самостоятельно защищать свои права,  не соответствует международным
обязательствам  Российской  Федерации и законодательству Российской
Федерации о психиатрической помощи и не  обеспечивает  защиту  прав
личности от необоснованных ограничений.  Лишение лица,  в отношении
которого подлежат  применению  или  применены  принудительные  меры
медицинского  характера,  возможности  самостоятельно реализовывать
свои процессуальные права,  если психическое заболевание  этому  не
препятствует,  означает не согласующееся с конституционно значимыми
целями,  закрепленными в статье 55 (часть 3) Конституции Российской
Федерации, ограничение прав, гарантированных каждому ее статьями 45
(часть 2) и 46 (часть 1).
     Данный вывод  корреспондирует  практике  Европейского  Суда по
правам человека, который в постановлении от 20 октября 2005 года по
делу  "Романов против России" признал,  что присутствие заявителя в
судебном заседании является необходимым условием  для  того,  чтобы
судья  лично  мог  убедиться  в его психическом состоянии и принять
справедливое решение; рассмотрение дела судом первой и кассационной
инстанций  в  отсутствие  заявителя (вопреки его желанию),  которое
ничем не может быть  компенсировано,  допустимо  лишь  при  наличии
особых обстоятельств, например если имеют место какие-либо признаки
агрессивного поведения или если физическое и психическое  состояние
не позволяет ему предстать перед судом.
     3.2. Конституционное  право   на   судебную   защиту   в   его
истолковании    Конституционным    Судом    Российской    Федерации
предполагает,  прежде всего,  право  каждого  на  обращение  в  суд
самостоятельно   либо   через   своего   представителя,   законного
представителя или защитника;  при этом, по смыслу правовых позиций,
сформулированных   Конституционным  Судом  Российской  Федерации  в
постановлениях  от  3 мая  1995 года N 4-П,  от 16 марта 1998  года
N 9-П,  от  17  ноября  2005  года N 11-П и от 20 февраля 2006 года
N 1-П,  правомочие лично обращаться к суду за защитой своих прав  и
свобод   имеет   универсальный  характер  и  является  неотъемлемым
элементом  нормативного  содержания   данного   права.   Указанного
правомочия  не  могут  быть  лишены  и  лица,  в  отношении которых
разрешается вопрос о  применении  принудительных  мер  медицинского
характера либо об их продлении, изменении или прекращении.
     Именно такое регулирование предусмотрено для решения вопросов,
связанных  с  признанием лиц недееспособными и их госпитализацией в
психиатрический стационар в недобровольном порядке,  в  гражданском
судопроизводстве,  где  допускается  личное участие лица в судебном
заседании,  если это возможно по его состоянию здоровья; если же по
сведениям, полученным от представителя психиатрического учреждения,
психическое состояние лица не позволяет  ему  лично  участвовать  в
рассмотрении  вопроса о его госпитализации в проводимом в помещении
суда   судебном   заседании,   то   заявление   о    принудительной
госпитализации  гражданина рассматривается судьей в психиатрическом
стационаре; признается также право на личное заявление ходатайств и
обжалование  в  суд  нарушающих  права и свободы граждан действий и
решений  медицинских  и   иных   работников   при   оказании   лицу
психиатрической   помощи,   а   также   право  лично  обжаловать  в
кассационном и надзорном порядке решение суда  о  госпитализации  в
недобровольном  порядке,  о  продлении ее сроков,  о признании лица
недееспособным (часть первая статьи 284,  часть первая статьи  304,
статья  336  и  часть  первая  статьи 376 ГПК Российской Федерации,
часть вторая статьи 34,  часть третья  статьи  35  и  часть  вторая
статьи  37  Закона Российской Федерации "О психиатрической помощи и
гарантиях прав граждан при ее оказании").
     Отсутствие в   нормах   главы   51  УПК  Российской  Федерации
аналогичных прямых предписаний относительно  прав,  предоставленных
лицам,   страдающим   психическими   расстройствами,   в  уголовном
судопроизводстве,  истолковывается в  правоприменительной  практике
как  позволяющее  не  учитывать  фактическую  способность  лица,  в
отношении которого ведется производство о применении принудительных
мер  медицинского  характера,  лично  участвовать в производстве по
делу  и  самостоятельно   осуществлять   процессуальные   действия,
направленные на защиту своих интересов.
     В процессе            дальнейшего            совершенствования
уголовно-процессуального законодательства     в     данной    сфере
федеральный  законодатель  вправе  -  исходя  из   конституционного
принципа   равенства,   не   допускающего  различное  регулирование
однородных по своей юридической  природе  отношений  (Постановление
Конституционного  Суда   Российской  Федерации  от 28 мая 1999 года
N 9-П),  - в рамках предоставленных  ему  дискреционных  полномочий
осуществить  дифференцированное  регулирование прав указанных лиц с
учетом их психического состояния и способности лично участвовать  в
уголовном судопроизводстве.
     3.3. Таким  образом,  находящиеся   в   нормативном   единстве
положения статьи 402,  части третьей статьи 433,  статей 437 и 438,
частей третьей и шестой статьи 439, части первой статьи 441, статьи
444  и  части  первой  статьи 445 УПК Российской Федерации нарушают
статьи 19,  45 (часть 2),  46 (часть 1) и 55 (часть 3)  Конституции
Российской Федерации в той мере, в какой эти положения - по смыслу,
придаваемому им сложившейся  правоприменительной  практикой,  -  не
позволяют лицам,  в отношении которых осуществляется производство о
применении  принудительных  мер   медицинского   характера,   лично
участвовать  в  уголовном  процессе  и самостоятельно реализовывать
свои процессуальные  права,  а  именно  знакомиться  с  материалами
уголовного   дела,   участвовать   в  судебном  заседании  при  его
рассмотрении,  заявлять  ходатайства,   инициировать   рассмотрение
вопроса  об  изменении  и  прекращении  применения  указанных мер и
обжаловать принятые по делу процессуальные решения.
     Исходя из изложенного и руководствуясь частями первой и второй
статьи  71,  статьями  72,  74,   75,   79   и   100   Федерального
конституционного   закона   "О   Конституционном   Суде  Российской
Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

                       п о с т а н о в и л:

     1. Признать   не   соответствующими   Конституции   Российской
Федерации,  ее статьям 19,  45 (часть 2),  46 (часть 1) и 55 (часть
3),  находящиеся в нормативном единстве положения статьи 402, части
третьей  статьи  433,  статей  437  и 438,  частей третьей и шестой
статьи 439,  части первой статьи 441,  статьи 444  и  части  первой
статьи  445  УПК  Российской  Федерации  в  той  мере,  в какой эти
положения   -    по    смыслу,    придаваемому    им    сложившейся
правоприменительной  практикой,  - не позволяют лицам,  в отношении
которых осуществляется производство о применении принудительных мер
медицинского характера,  лично знакомиться с материалами уголовного
дела,  участвовать  в  судебном  заседании  при  его  рассмотрении,
заявлять   ходатайства,   инициировать   рассмотрение   вопроса  об
изменении и  прекращении  применения  указанных  мер  и  обжаловать
принятые по делу процессуальные решения.
     2. Правоприменительные    решения     по     делам     граждан
С.Г.Абламского,  О.Б.Лобашовой и В.К.Матвеева подлежат пересмотру в
установленном порядке с учетом настоящего Постановления,  если  для
этого нет иных препятствий.
     3. Настоящее   Постановление   окончательно,    не    подлежит
обжалованию,  вступает  в  силу  немедленно  после  провозглашения,
действует  непосредственно  и  не  требует  подтверждения   другими
органами и должностными лицами.
     4. Согласно  статье  78  Федерального  конституционного закона
"О Конституционном    Суде    Российской    Федерации"    настоящее
Постановление   подлежит    незамедлительному    опубликованию    в
"Российской   газете"   и   "Собрании  законодательства  Российской
Федерации".  Постановление  должно  быть   опубликовано   также   в
"Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".


     Конституционный Суд
     Российской Федерации

     N 13-П