Вексельная давность(а.м. эрделевский)
Материал подготовлен с использованием
правовых актов
по состоянию на 1 февраля
2001 года
А.М. ЭРДЕЛЕВСКИЙ
Александр
Эрделевский, профессор Московской
государственной юридической академии,
доктор юридических наук.
Российское
вексельное законодательство всегда
вызывало большое количество непростых
вопросов как у участников коммерческого
оборота, так и у судебных органов. Ряд таких
вопросов был рассмотрен в принятом 4
декабря 2000 г. совместном Постановлении
пленумов Верховного Суда РФ и Высшего
Арбитражного Суда РФ N 33/14 "О некоторых
вопросах практики рассмотрения споров,
связанных с обращением векселей" (далее -
Постановление N 33/14). Учитывая
направленность этого Постановления на
установление единообразия в практике
применения вексельного законодательства,
его эффект в целом можно оценить как весьма
положительный. Вместе с тем не со всеми
сформулированными в Постановлении N 33/14
положениями представляется возможным
всецело согласиться. Сказанное в полной
мере относится к применению института
вексельной давности.
Прежде всего
обратим внимание на то, что посвященная
векселю ст. 815 ГК представляет собой
отсылочную норму, в силу которой отношения,
связанные с обращением векселей,
регулируются в настоящее время в
Российской Федерации в основном
Федеральным законом от 11 марта 1997 г. "О
переводном и простом векселе" и
утвержденным Постановлением ЦИК и СНК СССР
от 7 августа 1937 г. Положением о переводном и
простом векселе (далее - Положение). Эти
российские нормативные акты должны
применяться в соответствии с вексельными
Конвенциями 1930 г., участницей которых
является Россия. В одной из них был принят
Единообразный закон о переводном и простом
векселе (далее - ЕВЗ), другая имела целью
разрешение некоторых коллизий законов о
векселях. К вексельным отношениям могут
применяться и нормы ГК, но лишь постольку,
поскольку они не противоречат специальному
вексельному законодательству.
Правила
применения вексельной давности
установлены в ст. 70, 71 Положения. Согласно
ст. 70 Положения исковые требования,
вытекающие из переводного векселя против
акцептанта, погашаются истечением трех лет
со дня срока платежа. Исковые требования
векселедержателя против индоссантов и
против векселедателя погашаются
истечением одного года со дня протеста,
совершенного в установленный срок, или со
дня срока платежа, в случае оговорки об
обороте без издержек. Исковые требования
индоссантов друг к другу и к векселедателю
погашаются истечением шести месяцев,
считая со дня оплаты векселя индоссантом
или со дня предъявления к нему иска. В п. 71
Положения установлено, что перерыв
давности имеет силу лишь в отношении того,
против кого было совершено действие,
прерывающее давность. Согласно ст. 77, 78
Положения правила ст. 70, 71 применяются также
и к отношениям по простому векселю, при этом
место акцептанта занимает
векселедатель.
Указания по применению
ст. 70 Положения сформулированы в п. 22
Постановления N 33/14. В нем, в частности,
совершенно правильно отмечается, что
установленный в ч. 1 ст. 70 Положения
трехгодичный срок, по истечении которого
исковые требования, вытекающие из
переводного векселя против акцептанта,
погашаются, применяется как в отношении
иска векселедержателя, так и в отношении
предъявленных к акцептанту переводного
векселя требований векселедателя,
индоссантов, лиц, давших за них аваль, и иных
лиц, к которым права по векселю перешли
вследствие исполнения ими вексельного
обязательства.
Как указывается в п. 22
Постановления N 33/14, начало течения
трехгодичного срока на предъявление
исковых требований к акцептанту
переводного векселя либо к векселедателю
простого векселя определяется днем срока
платежа в соответствии с условиями векселя.
При этом судам предлагается исходить из
того, что с истечением предусмотренных ст. 70
Положения пресекательных сроков
прекращается материальное право требовать
платежа от обязанных по векселю лиц, что
предусмотренные Положением сроки для
предъявления исковых требований по векселю
не могут быть изменены соглашением сторон и
не подлежат приостановлению или
восстановлению, и применять их следует
независимо от заявления стороны.
Однако
обоснованность подхода высших российских
судебных инстанций к квалификации
установленных в ст. 70 Положения сроков
вызывает серьезные сомнения. Причем
следует заметить, что Высшим Арбитражным
Судом РФ этот подход формулируется не
впервые. Так, в п. 26 прилагавшегося к
информационному письму Президиума ВАС РФ
от 25 июля 1997 г. N 18 Обзора практики
разрешения споров, связанных с
использованием векселя в хозяйственном
обороте, отмечалось, что истечение сроков,
предусмотренных главой XI Положения о
переводном и простом векселе, погашает
материальное право требовать платеж по
векселю.
Итак, из Постановления N 33/14 и
Обзора следует, что Высший Арбитражный и
Верховный Суды РФ предлагают считать
установленные в ст. 70 Положения сроки не
сроками исковой давности, а
пресекательными сроками. Следует обратить
внимание, что ни в одном из упомянутых
судебных актов не приводится хотя бы
краткого обоснования такого подхода, хотя
мотивировка позиции, занятой по столь
важному вопросу, была бы более чем уместной.
Именно со взглядом на установленные в п. 70
Положения сроки как на пресекательные
связано сделанное в Постановлении N 33/14
утверждение о том, что они не подлежат
приостановлению и восстановлению и
применяются независимо от заявления
стороны.
Иными словами, к этим срокам, по
мнению Высшего Арбитражного и Верховного
Судов, неприменимы нормы ГК, регулирующие
исковую давность (ст. 195 - 208 ГК). Заметим, что
хотя в Постановлении прямо не упоминается о
перерыве течения сроков вексельной
давности, но из указания на их
пресекательный характер следует, что
прерываться эти сроки также не могут,
поскольку возможность перерыва
предусмотрена в ст. 203 ГК лишь для течения
срока исковой давности.
Собственно
говоря, перерыв срока исковой давности
является разновидностью его
восстановления в широком смысле, поскольку
перерыв течения этого срока означает, что
истекшее до перерыва время аннулируется
для целей исчисления срока исковой
давности, а его течение после перерыва
начинается заново, то есть срок исковой
давности оказывается восстановленным в
полном объеме (ст. 203 ГК). Восстановление же
исковой давности в узком смысле (ст. 205 ГК)
представляет собой, по существу, продление
этого срока судом свыше установленных
законом пределов при наличии
исключительных обстоятельств, связанных с
личностью гражданина - истца.
Напомним,
что российское законодательство не
содержит понятия "пресекательный срок". В
науке российского гражданского права под
пресекательным сроком понимается срок
существования субъективного гражданского
права, с истечением этого срока прекращает
существовать само субъективное право. В
отличие от пресекательного срока, срок
исковой давности - это срок для защиты
нарушенного субъективного права. С
истечением срока исковой давности
прекращает существовать право на иск в
материальном смысле, то есть право получить
от суда защиту нарушенного субъективного
права, само же субъективное право
продолжает существовать, хотя и в
"ослабленном" виде. Поскольку
пресекательные сроки не являются сроками
исковой давности, к ним неприменимы нормы
об исковой давности, в том числе о ее
перерыве, приостановлении и
восстановлении. Пресекательный срок может
быть продлен лишь при наличии прямого
указания об этом в законе (ст. 547 ГК РСФСР 1964
г.).
Вернемся к срокам, установленным в
ст. 70 Положения. Для анализа характера этих
сроков акцентируем внимание на тех
положениях обеих вексельных Конвенций,
которые имеют к ним непосредственное
отношение. Прежде всего это сама ст. 70
Положения, где говорится не просто о
требованиях, а об исковых требованиях, под
которыми обычно понимаются адресованные
суду требования о защите нарушенного
субъективного права.
Далее, это ст. 71
Положения, из которой мы узнаем, что перерыв
установленных в ст. 70 Положения сроков
давности возможен, и наступает такой
перерыв лишь в отношении того, против кого
было совершено действие, прерывающее
давность. Это весьма похоже на перерыв
срока исковой давности по одному из
оснований, установленных в ст. 203 ГК - в связи
с предъявлением иска в установленном
порядке. Второе из установленных в ст. 203 ГК
оснований перерыва исковой давности -
совершение обязанным лицом действий,
свидетельствующих о признании долга, -
видимо, не охватывается ст. 71 Положения.
Дело в том, что в ст. 71 Положения говорится о
двух категориях лиц: к первой относится
выступающее в единственном числе
управомоченное по векселю лицо, ко второй -
тот или те из множественного числа
обязанных по векселю лиц, против которого
или которых управомоченным лицом
совершается действие, прерывающее
давность. Что касается действий,
свидетельствующих о признании долга, то они
совершаются обязанным лицом, причем не
обязательно в отношении именно
управомоченного лица, поэтому не подпадают
под основания перерыва давности в смысле
ст. 71 Положения. Но это обстоятельство само
по себе никоим образом не препятствует
срокам, предусмотренным в ст. 70 Положения,
быть сроками исковой давности, так как
возможность отступления в ст. 71 Положения
от правил ст. 203 ГК объясняется тем, что ст. 71
Положения дословно воспроизводит ст. 71 ЕВЗ,
являющегося частью международного
договора (Конвенции о ЕВЗ) и имеющего
приоритет перед нормами российского
законодательства, включая и сам ГК (ст. 7
ГК).
Перейдем к приложению N 2 Конвенции о
ЕВЗ. В ст. 17 приложения N 2 установлено, что
законодательству каждого из государств -
участников принадлежит определить
основания перерыва и приостановки давности
по искам, вытекающим из переводного
векселя, которые будут рассматриваться в
судах этого государства. При этом другие
государства - участники имеют право
определить условия, на которых они признают
такие основания. Таким образом, Конвенция
допускает возможность не только перерыва
(ст. 71 ЕВЗ), но и приостановки сроков,
установленных в ст. 70 ЕВЗ и повторяющей ее
ст. 70 Положения.
Как указывалось выше,
перерыв и приостановка свойственны именно
срокам исковой давности, но не
пресекательным срокам. Другое дело, что ст. 1
Конвенции о ЕВЗ предусматривала право
каждого государства - участника обусловить
свое участие в Конвенции оговорками из
числа упомянутых в приложении N 2 к
Конвенции, о чем воспользовавшееся этим
правом государство - участник должно было
заявить в момент своей ратификации или
своего присоединения. СССР такой оговорки
применительно к ст. 17 Конвенции не сделал,
поэтому существующие в российском
законодательстве правила применения
исковой давности в отношении сроков,
установленных в ст. 70 Положения,
применяться не могут.
Таким образом,
невозможность применения норм ГК об
исковой давности обусловлена лишь
условиями присоединения СССР к Конвенции и
отнюдь не является основанием для
квалификации сроков ст. 70 Положения в
качестве пресекательных. Эти сроки
установлены как сроки для защиты
нарушенного права управомоченного лица на
получение платежа от прямого должника или
от должника в порядке регресса. В
отсутствие нарушения этого права не было бы
необходимости в предъявлении иска. Следует
одновременно заметить, что предложенное в
п. 22 Постановления N 33/14 определение начала
течения трехгодичного срока на
предъявление исковых требований к
акцептанту переводного векселя либо к
векселедателю простого векселя (день срока
платежа в соответствии с условиями векселя)
точно совпадает с моментом начала его
течения в качестве срока исковой давности,
который следовал бы из п. 2 ст. 200 ГК.
Поэтому, как представляется, установленные
в ст. 70 Положения сроки являются сроками
исковой давности в том смысле, который
вкладывает в это понятие ст. 195 ГК, однако
правила ГК о перерыве, приостановлении и
восстановлении исковой давности к ним
неприменимы в силу приоритета Конвенции
перед нормами ГК. В такой ситуации
отмеченная неточность в Постановлении N 33/14
существенного практического значения не
приобретает, поскольку последствия
истечения до предъявления иска
установленных в ст. 70 Положения сроков
оказываются практически одинаковыми, будь
они пресекательными сроками или сроками
исковой давности.
Однако в иных случаях
подобные неточности могут оказаться
гораздо более значимы с точки зрения
практических последствий. К сожалению, в
последнее время со стороны Высшего
Арбитражного Суда РФ прослеживается
определенная тенденция к неверной
квалификации сроков исковой давности в
качестве пресекательных сроков. Сказанное
можно проиллюстрировать на примере срока,
установленного в п. 3 ст. 250 ГК, ранее точно в
той же редакции установленного в ст. 120 ГК
РСФСР 1964 г. Статья 250 ГК посвящена
преимущественному праву покупки
участниками долевой собственности доли в
праве общей собственности при продаже ее
постороннему лицу одним из участников.
Согласно п. 2 ст. 250 ГК продавец доли обязан
известить в письменной форме остальных
участников долевой собственности о
намерении продать свою долю постороннему
лицу с указанием цены и других условий, на
которых продает ее. Если остальные
участники долевой собственности откажутся
от покупки или не приобретут продаваемую
долю в праве собственности на недвижимое
имущество в течение месяца, а в праве
собственности на движимое имущество - в
течение десяти дней со дня извещения,
продавец вправе продать свою долю любому
лицу.
В соответствии с п. 3 ст. 250 ГК при
продаже доли с нарушением
преимущественного права покупки любой
другой участник долевой собственности
имеет право в течение трех месяцев
требовать в судебном порядке перевода на
него прав и обязанностей покупателя. Здесь
мы уже вне всяких сомнений имеем дело со
сроком исковой давности - нарушенное
преимущественное право покупки защищается
путем предъявления в суд требования о
переводе прав и обязанностей покупателя;
для защиты этого права установлен
трехмесячный, то есть сокращенный, срок
исковой давности.
Именно в этом
качестве воспринимался этот срок как в
правовой доктрине, так и в судебной
практике. Однако совершенно неожиданно
Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ в п. 20
Постановления от 25 февраля 1998 г. N 8 "О
некоторых вопросах практики разрешения
споров, связанных с защитой права
собственности и других вещных прав"
указывает, что установленный в п. 3 ст. 250 ГК
трехмесячный срок является пресекательным,
поэтому исковые требования, заявленные с
пропуском указанного срока, подлежат
отклонению.
Интересно заметить, что это
Постановление Пленума Высшего
Арбитражного Суда вступило в прямое
противоречие с действующим и сегодня
Постановлением Пленума Верховного Суда
РСФСР от 22 марта 1966 г. N 32 (в редакции от 21
декабря 1993 г.) "О некоторых вопросах,
возникших в практике судов при применении
норм ГК, регулирующих отношения
собственности на жилой дом". В п. 2
Постановления N 32 прямо указывается, что
трехмесячный срок, установленный ст. 120 ГК
(точный аналог срока в
