Использование наименования юридического лица для получения необоснованных конкурентных преимуществ
ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ НЕОБОСНОВАННЫХ КОНКУРЕНТНЫХ
ПРЕИМУЩЕСТВ
М.В. ЗАЛЕССКАЯ
Залесская
Марина Валерьевна
Специалист в области
гражданского и конкурентного права,
гражданского и арбитражного процессов.
Родилась 10 апреля 1962 г. в Москве. В 1984 г.
закончила факультет правоведения ВЮЗИ. До
1992 г. - научный сотрудник сектора договорно -
правовой работы Института информации (ЦНИИ
ПТЭИМС) Госснаба СССР. В настоящее время -
адвокат специализированного адвокатского
бюро "Право и бизнес" Московской городской
коллегии адвокатов.
Автор
многочисленных публикаций по вопросам
антимонопольного законодательства,
правового регулирования рекламной
деятельности, коммерческой тайны, в том
числе: "Недобросовестная конкуренция на
товарных рынках: особенности защиты прав
хозяйствующих субъектов", 2001; учебного
пособия "Конкурентное право Российской
Федерации" (в соавторстве), 1999.
В последние
годы российское законодательство и
правоприменительная практика все большее
внимание уделяет такому явлению, как
недобросовестная конкуренция, которая
позволяет хозяйствующему субъекту
получать необоснованные конкурентные
преимущества.
Подобные преимущества
приобретаются не за счет более
эффективного хозяйствования или лучшего
удовлетворения запросов потребителей (по
качеству товара либо услуги,
послепродажному обслуживанию и т.п.), а с
помощью специфических конкурентных
приемов. Эти приемы согласно ст. 4 Закона
РСФСР от 22 марта 1991 г. N 948-1 "О конкуренции и
ограничении монополистической
деятельности на товарных рынках" <*>
(далее - Закон о конкуренции) могут
противоречить "положениям действующего
законодательства, обычаям делового
оборота, требованиям добропорядочности,
разумности и справедливости и могут
причинить или причинили убытки другим
хозяйствующим субъектам - конкурентам либо
нанести ущерб их деловой репутации".
--------------------------------
<*> Ведомости СНД и
ВС РСФСР. 1991. N 16. Ст. 499. (Закон неоднократно
изменялся. На момент написания статьи
последние изменения внесены Федеральным
законом от 2 января 2000 г. N 3-ФЗ.)
Отношения,
связанные с недобросовестной конкуренцией,
и смежные проблемы рассматриваются большим
числом ныне действующих российских
законодательных и подзаконных актов. Кроме
того, Российская Федерация в качестве
правопреемника СССР участвует в Парижской
конвенции по охране промышленной
собственности от 20 марта 1883 г. во всех ее
редакциях. А одним из прав промышленной
собственности, закрепленных в Конвенции,
является право защиты против
недобросовестной конкуренции, каковой
считается "всякий акт конкуренции,
противоречащий честным обычаям в
промышленных и торговых делах" (ст. 10-bis).
Основные принципы регулирования
конкурентных отношений в Российской
Федерации содержатся в Конституции РФ. Так,
ст. 34 закреплено право каждого на свободное
использование своих способностей и
имущества для предпринимательской и иной
не запрещенной законом экономической
деятельности. Одновременно ч. 2 этой же
статьи установлено, что "не допускается
экономическая деятельность, направленная
на монополизацию и недобросовестную
конкуренцию", т.е. действия, нарушающие
свободу экономической деятельности.
Фактически данная статья, характеризуя
"экономическую деятельность индивида как
проявление его личной свободы в сфере
экономики" <*>, закрепляет применительно
к этой сфере общий принцип существования
человека в обществе: "Осуществление прав и
свобод человека и гражданина не должно
нарушать права и свободы других лиц" (п. 3 ст.
17 Конституции РФ).
--------------------------------
<*> Андреев В.К. Комментарий к статье 34
Конституции Российской Федерации //
Конституция Российской Федерации: Коммент.
// Под ред. Б.Н. Топорнина, Ю.М. Батурина, Р.Г.
Орехова. М.: Юрид. лит., 1994. С.
198.
Организационные и правовые основы
предупреждения, ограничения и пресечения
монополистической деятельности и
недобросовестной конкуренции на товарных
рынках в Российской Федерации определены
Законом о конкуренции, гл. 3 которого
озаглавлена "Недобросовестная
конкуренция".
Однако, несмотря на почти
десятилетнее существование норм,
направленных на защиту от недобросовестной
конкуренции, объемы правоприменительной
практики в этой области весьма невелики.
Практически невозможно определить точное
количество случаев возникновения
разногласий между хозяйствующими
субъектами в связи с недобросовестной
конкуренцией, в том числе случаев,
урегулированных с помощью переговоров и
взаимных уступок, равно как невозможно с
точностью указать количество судебных
исков, связанных с недобросовестной
конкуренцией. Это объясняется тем, что в
статистике деятельности арбитражных судов
отсутствует данная категория споров,
поэтому они проходят в составе других
категорий: споры о защите прав на
интеллектуальную собственность
(исключительных прав на товарные знаки,
фирменные наименования и т.п.), о защите
деловой репутации, споры в области рекламы.
Однако практически все эти споры могут быть
связаны с конкурентными отношениями.
В
практике работы антимонопольных органов
число обращений хозяйствующих субъектов с
заявлениями о пресечении действий
недобросовестных конкурентов увеличилось
с нескольких десятков в год в середине 90-х
годов до нескольких сотен в год к концу
десятилетия. Однако следует заметить, что в
1999 г. оно несколько снизилось по сравнению с
1998 г. <*>, хотя вряд ли это свидетельствует
о том, что случаев недобросовестной
конкуренции становится меньше. Чаще
предприниматели, испытавшие на себе
подобные действия конкурентов, полагая, что
на развивающемся российском рынке есть еще
немало незанятых ниш, ибо он достаточно
емок, прощают своих недобросовестных
соперников. С другой стороны, эффективному
правоприменению в этой области во многом
препятствует отсутствие навыков
добропорядочного хозяйствования и
сложность доказывания имевшей место
недобросовестной конкуренции.
--------------------------------
<*> Южанов И.
Практика применения антимонопольного
законодательства // Российская юстиция. 2000. N
5.
Предприниматели и работники
правоохранительных и судебных органов еще
до конца не осознали необходимость оценки
конкурентных действий не только с точки
зрения соответствия их законодательству,
но и того, противоречат ли они требованиям
добропорядочности, разумности,
справедливости, т.е. являются ли эти
действия добросовестной или
недобросовестной конкуренцией. Поэтому
даже в случаях, когда пресечение
недобросовестной конкуренции
осуществляется антимонопольным органом - а
предупреждение, ограничение и пресечение
монополистической деятельности и
недобросовестной конкуренции относятся
согласно ст. 11 Закона о конкуренции и пп. 1 п.
5 Положения о МАП России к основным задачам
федерального антимонопольного органа, -
судебные органы нередко выносят решение об
отмене его предписания о пресечении
недобросовестной конкуренции. При этом
суды (и правоохранительные органы)
ссылаются, в частности, на то, что действия
недобросовестного конкурента не нарушают
законодательства, или на то, что он своими
действиями не причинил убытков
хозяйствующим субъектам - конкурентам.
В качестве примера приведем рассмотрение
одного из исков об отмене предписания
антимонопольного органа о пресечении
недобросовестной конкуренции.
Территориальное управление Министерства
по антимонопольной политике и поддержке
предпринимательства РФ, рассмотрев
деятельность Института управления, пришло
к выводу, что, необоснованно включив в свое
наименование обозначение "международный",
институт вводит в заблуждение потребителей
образовательных услуг и приобретает
необоснованные конкурентные преимущества
по сравнению с другими образовательными
учреждениями, осуществляющими свою
деятельность на рынке услуг по высшему
профессиональному образованию. В связи с
этим институту было выдано предписание о
прекращении нарушения ст. 10 Закона о
конкуренции, обязывавшее институт
исключить слово "международный" из всех
своих реквизитов.
Институт заявил в суд
требование о признании недействительными
решения и предписания управления МАП
России в связи с их несоответствием
законодательству. При этом истец обращал
внимание на то, что хотя он и не внес
соответствующих изменений в
зарегистрированное наименование
института, однако дополнил устав указанием
на его статус как "негосударственного
некоммерческого международного высшего
образовательного учреждения,
осуществляющего подготовку специалистов с
высшим и средним профессиональным
образованием". Не было изменено и
содержащееся в уставе полное наименование
института, но он также был дополнен
указанием на организационно - правовую
форму института как негосударственного
некоммерческого международного высшего
образовательного учреждения.
Суд
первой инстанции удовлетворил иск
института, в частности указав:
во-первых, действующее российское
законодательство не содержит критериев,
позволяющих установить, что используемое
истцом в своем наименовании слово
"международный" предоставляет истцу
какие-либо преимущества по сравнению с
другими образовательными учреждениями;
во-вторых, применение управлением МАП
России п. 2 ст. 10 Закона о конкуренции
необоснованно, поскольку эта норма не
содержит указания на нарушение в виде
введения потребителей в заблуждение
относительно сведений об исполнителе
услуг;
в-третьих, абитуриенты института
и юридические лица - заказчики
образовательных услуг имеют возможность
ознакомляться с учредительными
документами истца, заключая с ним договор
на обучение.
Кроме того, суду не были
предоставлены доказательства наличия
жалоб потребителей в части введения их в
заблуждение. Поэтому суд пришел к выводу,
что управление не доказало обоснованность
привлечения института к ответственности за
нарушение антимонопольного
законодательства.
Апелляционная
инстанция оставила решение суда первой
инстанции в силе, указав в своем
постановлении, что поскольку по своей
организационно - правовой форме институт
зарегистрирован как "...международное
высшее образовательное учреждение", то,
следовательно, слово "международный"
используется им правомерно и основания
считать, что он вводит в заблуждение
потребителей его образовательных услуг,
отсутствуют. В связи с этим употребление
институтом слова "международный" для
характеристики своей деятельности нельзя
признать недобросовестной конкуренцией и
нарушением ст. 10 Закона о конкуренции.
Суд кассационной инстанции отменил
постановление апелляционной инстанции по
процессуальным мотивам.
В приведенном
примере существенный теоретический и
практический интерес представляет
рассмотрение вопроса о наличии факта
недобросовестной конкуренции при
использовании институтом в своем
наименовании обозначения "международный". С
этой целью целесообразно проанализировать,
во-первых, насколько обоснованным является
использование указанного обозначения и,
во-вторых, могут ли квалифицироваться
действия института как недобросовестная
конкуренция.
Вопрос обоснованности
использования обозначения "международный"
в наименовании института следует
рассматривать с учетом ряда имеющихся
правовых актов. В частности, в утвержденных
Приказом Минюста России от 6 октября 1997 г. N
19-01-122-97 Правилах рассмотрения заявлений о
государственной регистрации общественных
объединений в Министерстве юстиции
Российской Федерации разъяснено, что
является доказательством приобретения
правосубъектности и правоспособности
международных неправительственных
организаций в соответствии с
общепризнанными нормами международного
права. Так, со ссылкой на Европейскую
конвенцию о признании правосубъектности
международных неправительственных
организаций 1986 г. в п. 26 предусмотрено, что
таким доказательством является
"представление устава либо других
учредительных актов. Такие акты
сопровождаются документами,
свидетельствующими об административном
разрешении регистрации или любой другой
форме ПУБЛИЧНОГО ПРИЗНАНИЯ (курсив наш. -
М.З.) в государстве, предоставившем
правосубъектность и правоспособность. В
государстве, где процедура публичной
регистрации не существует, учредительный
акт неправительственной организации
должным образом заверяется компетентным
органом власти".
Между тем в
рассматриваемом случае вряд ли можно
говорить о полноценном официальном
публичном признании института в качестве
международного.
Из его устава следует,
что этот институт в соответствии с
законодательством РФ был создан как
"негосударственное некоммерческое
образовательное учреждение "Институт
управления". Здесь же приведено полное
наименование института на русском языке -
"Негосударственное некоммерческое
образовательное учреждение "Институт
управления", под которым была осуществлена
его государственная регистрация.
Через
несколько месяцев были зарегистрированы
дополнения в устав института, внесенные его
учредителями. Согласно этим дополнениям
институт приобрел статус
"негосударственного некоммерческого
международного высшего образовательного
учреждения, осуществляющего подготовку
специалистов с высшим и средним
профессиональным образованием"; "по своей
организационно - правовой форме институт
является негосударственным некоммерческим
международным высшим образовательным
учреждением". Таким образом, на первый
взгляд кажется, что публичное признание
института в качестве международной
неправительственной организации
действительно имело место, ибо была
осуществлена государственная регистрация
дополнений в его устав. Однако в
содержащееся в уставе полное наименование
института соответствующее дополнение
внесено не было, что и привело к внутреннему
противоречию в уставных документах
истца.
Полное наименование истца,
закрепленное в уставе - "Негосударственное
некоммерческое образовательное учреждение
"Институт управления", - в нарушение п. 1 ст. 4
Федерального закона от 12 января 1996 г. N 7-ФЗ "О
некоммерческих организациях" не отражает
его указанную в уставе организационно -
правовую форму - "негосударственное
некоммерческое международное высшее
образовательное учреждение".
Тот факт,
что дополнительный элемент (слово
"международный") институт присоединил к
основной части своего наименования, а не к
вспомогательной (Институт управления),
свидетельствует об особом значении,
которое придавалось данному признаку. Тем
самым институт заявил о международном
характере своей деятельности, постоянно
упоминая о своем статусе "международного"
на вывесках и в договорах со своими
потребителями услуг.
Однако до
вынесения комиссией территориального
управления МАП России решения о нарушении
институтом ст. 10 Закона о конкуренции тот не
предпринял никаких мер для фактического
приведения своих документов, публично
признающих его в качестве образовательного
учреждения, в соответствие со своим
заявленным статусом. Так, институт не счел
необходимым перестроить свою деятельность
и взаимоотношения с государственными
органами как международная организация. Он
не заявлял об изменении
