О специальной теории государства и права
государства, а не на уровне специальной
теории российского государства или
"теоретических проблем российской
государственности". Только в рамках
общетеоретического подхода, путем
отделения общего от частного можно выявить
индивидуальные, своеобразные, уникальные
характеристики российской правовой
системы или российского государства,
привлечь к ним внимание как к объектам
изучения и совершенствования.
Отвергая
саму возможность существования
специальной теории государства и права,
следует проанализировать причины и
основания ее появления. Иногда
теоретические основания теории
представляют больший интерес, чем сама
теория. К выводу о существовании
специальной теории российской
государственности А.Б. Венгерова во многом
привели его методологические воззрения,
связанные с особой оценкой роли случая в
понимании государственно-правовых явлений.
Автор, по существу, перенес случайное из
объектов теории государства и права в ее
предмет, что выглядит как смешение объектов
науки и ее предмета. В исследовании
государства и права можно и нужно изучать
различные объекты и процессы (тем более что
вывод о случайной или о закономерной
природе тех или иных явлений можно сделать,
лишь изучив их). Однако предмет теории
государства, как и любой теории, составляют
только закономерности.
Функциональное
назначение категории "предмет науки"
состоит в том, чтобы определить, знание о
чем, из всего того, что наукой изучается,
должно войти в систему науки. А "объектами"
науки является все то, что она изучает.
Сложившееся представление о предмете науки
как о том, что наука изучает в том или ином
объекте, нуждается в коррекции. В таком
подходе вообще непонятно назначение
категории "объект науки", а понятие "предмет
науки" не выполняет своей функции.
Само
по себе решение вопроса о том, относится ли
знание о данном процессе или явлении к
предмету и системе науки, заставляет
рассматривать эти процессы или явления как
вообще некие объекты. В этой связи
функциональное назначение понятия
заключается в том, что с его помощью
определяются границы исследовательского
внимания, область научной деятельности и
интересов. Поэтому, когда А.Б. Венгеров
относит случайное к предмету теории права
на том основании, что и оно должно изучаться
теорией права наряду с закономерностями
<*>, с его стороны допускается смешение
предмета теории права с ее объектами.
--------------------------------
<*> См.: Венгеров А.Б.
Теория государства и права: Учебник для
юридических вузов. М., 1998. С. 306.
Вместе с
тем А.Б. Венгеров, будучи неординарно
мыслящим ученым, усмотрел в характеристике
российского государства один
специфический аспект, который весьма
условно можно обозначить как
теоретический. Речь идет о закономерностях
в истории развития российского государства
(закономерностях, развернутых во времени).
Однако сведения, полученные в результате
подобного ракурса исследования, не
относятся к системе такой науки, как теория
государства, а также не образуют новой
теории - специальной теории российского
государства. Известно, что история как
наука не сводится только к реконструкции и
описанию тех или иных процессов. Она
выявляет также определенные
закономерности в становлении и развитии
тех или иных конкретных явлений. Но такие
закономерности являются предметом именно
истории, а не теории, и имеют
соответствующее название - исторические
закономерности. Такой исторический ракурс
в подходе А.Б. Венгерова к характеристике
российского государства проявляется в его
рассуждениях о необходимости охвата
длительного исторического периода в
развитии российского государства, о
существовании "вечных" факторов, влияющих
на его развитие. Не говоря уже об указании
на необходимость исследования случайных
явлений и процессов, что традиционно
является составной частью предмета
исторической науки. Примечательно также то,
что он говорит не о теории российского
государства, а о теории российской
государственности. Такая постановка
вопроса в наибольшей степени увязывает
историю российского государства с историей
российского общества.
Специфический
взгляд теоретика на российскую
государственно-правовую действительность,
заключающийся в проецировании на нее
выработанных теорией государства и права
общетеоретических положений, не создает
особой теории российского государства,
поскольку общие сведения относятся к
теории государства, а частные - к описанию
российского государства как единичного
явления реальности.
Если в
теоретических построениях А.Б. Венгерова
можно найти свою методологическую основу и
определенный теоретический смысл, то
постановка вопроса о теории (или
теоретических проблемах) современного
российского государства (или
государственности) полностью лишена таких
оснований. Поскольку в этом случае даже
исторический аспект отсутствует. Как уже
было замечено, у реального единичного
объекта не может быть теории как таковой:
единичный объект может иметь только
описание. Такого рода описания, касающиеся
того или иного аспекта российского
государства или российского права,
возможны и нужны лишь в составе теории
государства и права как учебной дисциплины,
изучаемой в юридических вузах Российской
Федерации.
Существует одна
специфическая сфера деятельности, для
которой выводы, сделанные относительно
"специальной теории российской
государственности", имеют сугубо
практическое значение. Речь идет о
написании и защите диссертаций по общей
теории права и теории государства в рамках
специальности 12.00.01. В этой сфере требуется
очень четко определять научный статус
сведений, излагаемых соискателем в
диссертации. Положение о порядке
присуждения ученых степеней содержит
нормативно-правовое требование указать
отрасль знаний, применительно к которой
диссертант решает те или иные задачи. А как
определить научный статус "теории", которая
изначально по своей природе теоретическим
знанием не является? В тех случаях, когда в
заголовке диссертации речь идет о теории
(или о теоретических проблемах,
теоретических вопросах и т.п.) чего-либо
применительно к современному российскому
государству или современному российскому
праву, то в единичных случаях имеет место
неправильное формулирование заголовка, а в
основном - полная эклектика в содержании
диссертации как результат неверно
избранного ракурса (темы) исследования.
Некоторые диссертанты добросовестно
заблуждаются в этом вопросе, и задача
научных руководителей и научных
консультантов их поправить. Другие же
соискатели ученых степеней просто
пользуются моментом, представляя в
диссертационные советы опусы, похожие на
"винегрет". А.Б. Венгеров вряд ли предполагал
такой вариант практической реализации
своей идеи о специальной теории российской
государственности. Задача руководителей
диссертационных советов - остановить все
расширяющийся поток подобных диссертаций,
разрушающих научные системы общей теории
права и теории государства, искажающих
представления о предметах этих наук. Сейчас
по каждому вопросу теории государства и
права можно писать диссертации "по второму
кругу", обозначая их уже под рубрикой
"современного российского права" или
"современного российского государства". В
нынешнее время под флагом "специальной
теории государства и права" можно защитить
в рамках специальности 12.00.01 любую тему.
Еще раз следует подчеркнуть, что для
современного отечественного
общетеоретического право- и
государствоведения современное российское
право и современное российское государство
являются приоритетными объектами изучения
и практического приложения знаний. Однако,
изучая эти объекты, следует ясно понимать и
четко определять научный статус получаемых
в результате такого изучения сведений. И
если с позиций теории государства дается
характеристика современного российского
государства (а именно это имел в виду А.Б.
Венгеров, когда говорил, что "предметом
приложения общего знания о закономерностях
и случайностях в государственно-правовом
развитии человечества становится Россия")
<*>, то это не означает, что создается
специальная теория российской
государственности. Например, если на основе
выработанных теорией государства общих
представлений о форме государственного
правления дается характеристика формы
правления современного российского
государства, то в результате такого
приложения общих сведений к российской
действительности никакой теории не
возникает.
--------------------------------
<*>
См.: Венгеров А.Б. Теория государства и
права: Учебник для юридических вузов. С.
298.
Если не может быть теории единичного
объекта, то можно ли получить обобщенное
знание, ограничиваясь изучением
конкретного объекта? На этот вопрос следует
ответить утвердительно. Речь идет о случаях
экстраполяции сведений, полученных при
изучении отдельно взятого объекта, на весь
класс явлений, к которому принадлежит
данный объект. Однако в таких случаях не
должно быть сомнений в надежности
оснований для экстраполяции, а полученное
таким образом знание уже нельзя
расценивать как характеристику только
данного объекта, то есть сформулировать
нечто подобное "специальной теории
российской государственности".
Процесс
характеристики сложных единичных
социальных объектов с позиций той или иной
теории может стать серьезной
исследовательской работой, процессом
научной деятельности. Научный характер
такой работе придает решение следующих
проблем. Во-первых, исследователь, прилагая
ту или иную теорию к частному объекту,
высказывает собственные суждения по поводу
содержания теории, дополняет ее
собственными теоретическими взглядами.
Во-вторых, сам процесс распространения
общих положений на сложное единичное
явление требует научных усилий,
определенной исследовательской работы.
В-третьих, такого рода процессы связаны с
решением задач типологии, с определением
места изучаемого единичного объекта в
классификационной системе прилагаемой
теории, с высказыванием суждений по поводу
правильности оснований существующей
классификации.
В качестве примера
научной работы такого плана можно привести
исследование В.Н. Синюковым российской
правовой системы <*>. При этом автор
ставит задачу разработки именно теории
(общей теории) правовой системы России.
Научная основательность и высокая степень
полезности труда В.Н. Синюкова не вызывают
сомнений. Вместе с тем можно предположить,
что автор в контексте своего исследования
использует термин "теория" достаточно
условно с тем, чтобы придать целостность
результатам многофакторного анализа,
выстроить целостное понимание российской
правовой системы на основе особого
методологического подхода. Учитывая
своеобразие авторской позиции, можно было
бы согласиться с таким вариантом
использования термина "теория". Однако
логичность некоторых методологических
построений, предшествующих в этой работе
анализу российской правовой системы,
вызывает сомнение.
--------------------------------
<*> См.: Синюков В.Н. Российская правовая
система: Введение в общую теорию. Саратов,
1994.
Общее понятие правовой системы, по
мнению автора, формируется на основе
существующей и часто господствующей
методологии, рассматривающей (исследующей)
право как абстрактный элемент человеческих
отношений. Ущербность такого
методологического подхода видится в его
отрыве от конкретной жизненной реальности.
Этому подходу В.Н. Синюков
противопоставляет иной ракурс
исследования, при котором его предметом
становится правовая система конкретной
страны, определенная историческим
временем, культурой и географическим
ареалом <*>.
--------------------------------
<*> См.: Синюков В.Н. Указ. соч. С. 44 - 45.
По
нашему мнению, такое методологическое
построение выглядит искусственным. Вряд ли
можно признать господствующим способ
формирования общетеоретических
конструкций, когда объектом изучения
выступает право как некая абстрактная
модель (вневременная, внеисторическая,
наднациональная). Эта модель не является
данностью: она результат обобщения,
теоретического исследования совокупности
конкретных правовых систем, то есть
результат применения методологии, которая
является "господствующей". Теоретические
операции с подобной моделью возможны,
однако они не определяют содержание общей
правовой теории. Учение Ганса Кельзена, на
которое ссылается в качестве примера В.Н.
Синюков, - тому подтверждение.
Господствующим оно пока не стало.
Что же
должно стать результатом исследования,
ракурс которого определяется правовой
системой конкретной страны? В таком случае,
по мнению автора, выявляются
"культурно-исторические и
этнотипологические признаки правовой
системы, которые позволяют представить ее
как отдельный, особенный, специфически
уникальный феномен правового мира" <*>. С
историческим аспектом все ясно. Что же
касается типологической операции,
произведенной с конкретным объектом, то она
не создает теории этого объекта или
какого-либо ее аспекта, а относится к
теории, разделом которой является
типология данного класса объектов. Тем
более невозможно говорить о теории
применительно к уникальному объекту,
который представляет собой не просто
единичное явление, а единственное в своем
роде. При всей глубине проведенного В.Н.
Синюковым исследования его результаты
следует расценивать как научную
характеристику, теоретическую
идентификацию российской правовой системы,
но вряд ли правильно позиционировать эти
результаты как "теорию российской правовой
системы". Автор ставил перед собой задачу
"сформировать целостную систему взглядов
на российскую правовую систему" и получить
ответы на вопросы: "Какая правовая система
адекватна России? Каким принципам она
соответствует? Что подлежит устранению в
прежних структурах, что реформированию, а
что требует сохранения и развития? Какова
природа отечественного права, как она
соотносится с правовыми институтами
зарубежных стран, насколько допускает их
рецепцию?" <**>. По существу, речь шла о
построении идеальной модели российской
правовой системы как целостного
образования. Такая модель как результат
методологического приложения теории права
и других наук к конкретному объекту имеет
право на существование, но не создает
теории этого объекта.
--------------------------------
<*> Там же. С. 45.
<**> Там же. С. 12.
Журнал российского
права, 2005, N 8
