О специальной теории государства и права
В.Н. ПРОТАСОВ
Протасов Валерий Николаевич
- профессор кафедры теории государства и
права Российской правовой академии, доктор
юридических наук.
Последнее десятилетие
в российской учебной литературе по теории
государства и права получил
распространение взгляд о существовании так
называемой специальной теории государства
и права. Можно предположить, что к выводу о
наличии наряду с общей теорией государства
и права еще и теории "специальной"
российских теоретиков привели некоторые
идеи и формулировки, изложенные в учебной
литературе А.Б. Венгеровым и Р.З.
Лившицем.
В 1994 году Р.З. Лившиц в книге
"Теория права", которая обозначена автором
как "Учебник для студентов юридических
высших учебных заведений", употребил такое
словосочетание, как "теория российского
права", и подчеркнул специфику предмета
такой теории <*>. Однако при ближайшем
рассмотрении оказалось, что "российскими" в
этой конструкции являются лишь ученые, а
также иллюстрации из советской и
российской правовой действительности. Сама
"теория российского права" была
представлена в виде собственных взглядов
автора и взглядов других российских
правоведов по традиционным общеправовым
вопросам. В таком случае уместнее было бы
говорить о российской теории права, а не о
"теории российского права". Но, так или
иначе, формулировка, допускающая
неоднозначную трактовку, была заявлена.
--------------------------------
<*> См.: Лившиц Р.З.
Теория права. М., 1994. С. 57 - 59.
Вместе с тем
основная заслуга в этом вопросе
принадлежит А.Б. Венгерову, который
(практически одновременно с Р.З. Лившицем и
тоже в учебной литературе) сформулировал
идею о необходимости формирования
специальной теории российской
государственности <*>. В дальнейшем этот
подход рядом авторов учебников по теории
государства и права стал восприниматься
уже как не вызывающий сомнений в своей
правильности. Так, в учебнике "Теория
государства и права", авторами которого
являются В.В. Лазарев и С.В. Липень, в целом
квалифицированном учебном издании,
говорится: "Необходимо четко представлять
себе наличие двух уровней теоретического
знания - общего (безотносительно к
юридической действительности конкретной
страны в конкретное время) и специального
(применительно к юридической
действительности конкретной страны в
конкретное время)". Тут же была намечена и
перспектива: "И дело будущего - наметить
варианты органичного сочетания в рамках
теории государства и права общего и
специального уровня знаний" <**>.
--------------------------------
<*> См.: Венгеров А.Б.
Теория государства и права. Ч. 1. Теория
государства. М., 1995. С. 253 - 254.
<**>
Лазарев В.В., Липень С.В. Теория государства
и права: Учебник для вузов. М., 1998. С.
10.
Следует обратить внимание на то, что
данная идея появилась и стала получать
распространение именно в учебной
литературе. Учебная тема, появление которой
было обусловлено потребностью лектора
приблизиться к российской правовой
действительности, получила статус научной
идеи и стала внедряться в систему самой
науки.
В данном случае произошло
смешение системы учебной дисциплины и
системы науки. Однако система науки и
система дисциплины - разные системы. Их
соотношение в некотором смысле сходно с
соотношением системы права и системы
законодательства. Система дисциплины
существенно более субъективна. Она
базируется на системе науки, но их связи
далеко не однозначны. В содержание учебной
дисциплины могут быть включены компоненты,
которые к системе науки не имеют отношения
и взяты совсем не из нее. Например, если
требуется проинформировать студентов о
порядке опубликования и вступления в силу
нормативно-правовых актов в Российской
Федерации, это совсем не означает, что
данный информационный блок является
элементом системы теории права как
науки.
Что касается таких тем, как
"Правовая система России" или "Российское
государство", то их включение в российские
учебники по теории государства и права
можно признать полезным и даже необходимым.
Однако наличие подобных тем в системе
учебной дисциплины не является основанием
для вывода о существовании "специальной"
теории государства и права. Теоретической
основой таких тем являются типологические
характеристики российской правовой
системы и российского государства в рамках
типологических подсистем общей теории
права и теории государства, а не особые
"теория российского права" и "теория
российского государства". Соответственно и
в учебных программах, и в учебниках темы
"Российская правовая система" и "Российское
государство" следует рассматривать как
компоненты учения о типах права и
государства, а не как особые учебные
разделы.
О смешении проблематик системы
науки и системы учебной дисциплины
свидетельствует характер аргументов,
которыми обосновывается существование
специальной теории государства и права.
Так, в названном выше учебнике В.В. Лазарева
и С.В. Липеня говорится, что "ряд тем ("Нормы
права", "Система права", "Нормативно-правовые
акты" и др.) в большинстве учебников по
теории государства и права традиционно
носят именно специальный, а не общий
характер, поскольку теоретические
положения рассматриваются почти
исключительно на примере отечественной
государственно-правовой действительности"
<*>. Говоря другими словами, в теории
государства и права как науке должна
существовать специальная теория потому,
что в учебниках по теории государства и
права приводятся примеры из российской
государственно-правовой действительности.
Если же речь идет о том, что
общетеоретические выводы делаются только
на российском материале, то это тоже не
означает, что данные выводы составляют
теорию российского государства или теорию
российского права.
--------------------------------
<*> Лазарев В.В., Липень С.В. Указ. соч. С.
10.
Статус теории определяется ее
предметом, а не теми объектами, которые
попадают в поле зрения ее исследования.
Вопрос же о том, охватывает ли теория все
факты, на обобщение которых претендует, -
это не вопрос ее научного статуса. Сомнения,
связанные с предположением о наличии где-то
факта, который не вписывается в данную
теорию, присущи любой теории. Более того,
такого рода сомнения - это естественное
состояние научной теории. С точки зрения
формальной логики, вопрос о том, не найдется
ли какое-то частное явление, которое
противоречит общему утверждению, всегда
корректен. Ни одна теория не дает гарантии
того, что не существует фактов,
противоречащих содержащимся в ней общим
положениям. С этим моментом связан
известный парадокс науки, сформулированный
Карлом Поппером: теория тем лучше (научнее),
чем больше она рискует быть
опровергнутой.
В этой же плоскости
находится и решение вопроса о том, можно ли
в терминологическом обозначении говорить
об "общей теории государства и права" или в
ее названии следует ограничиться термином
"теория государства и права". Колебания в
этом вопросе, судя по аргументам
сторонников специальной теории
государства и права, обусловлены
сомнениями относительно того, достигают ли
российские теоретики в исследовании права
и государства нужных высот абстракции.
Сомнения подобного рода могут иметь под
собой основания. Однако они относятся к
проблеме результативности научной
деятельности, которая к определению
статуса теории отношения не имеет.
Характеристика той или иной теории как
"общей" не зависит от реально содержащихся в
ней положений и соответственно не зависит
от фактического вклада ученых в ее
содержание. Заметим, что любая теория в силу
своей природы является общей. Поэтому
добавлять к ее наименованию слово "общая",
как правило, не имеет смысла. Именовать ту
или иную теорию "общей" необходимо в тех
случаях, когда нужно выстроить иерархию
теорий, то есть когда в соотношении теорий
появляется уровень особенного. Поэтому
применительно к теории права добавлять
слово "общая" следует, поскольку существует
уровень особенного в виде теорий
отраслевых правовых наук. А вот теория
государства такого уровня особенного не
имеет и может обозначаться просто как
"теория государства" или
"государствоведение". В обозначении же
учебной дисциплины, содержание которой в
наибольшей степени определяется общей
теорией права и, в меньшей степени - теорией
государства, употребление слова "общая"
ошибкой не будет. С учетом не только
идеологических причин, но и значения общей
теории права для отраслевых правовых наук,
выглядит близким к истинному положению
вещей такое название учебной дисциплины,
как "Общая теория права и государства".
В
нашем общетеоретическом правоведении со
смешением проблем учебной дисциплины и
проблем науки связаны многие теоретические
осложнения и затруднения. В частности,
разработка предмета общей теории права и
предмета теории государства во многом
замедлена тем, что данная проблематика
подменяется рассуждениями в учебниках о
"предмете теории государства и права",
который подается в виде краткого описания
содержания учебной дисциплины, то есть
того, что излагается в основной части
учебника. В дополнение иногда ведется речь
о таком фантомном явлении, как "предмет
учебной дисциплины", что окончательно
запутывает проблему. Учебная дисциплина,
как известно, представляет собой
подготовленную особым образом информацию,
усвоение которой предполагается
необходимым для подготовки специалистов
соответствующего профиля и уровня. Учебная
дисциплина ничего не изучает, она изучается
сама и, соответственно, не имеет предмета
изучения.
В учебниках должно быть четко
показано соотношение системы теории
государства и права как науки и ее системы
как учебной дисциплины. В современных
российских учебниках по теории государства
и права система науки вообще не
характеризуется. Системная характеристика
теории государства и права как науки
ограничивается характеристикой ее связей в
системе наук, то есть ее описанием как
элемента системы более высокого порядка,
что является лишь одним из аспектов
системного описания науки, причем аспектом
второго плана.
Характеристика системы
теории государства и права как науки во
многом отсутствует по той причине, что
теория государства и права на самом деле
является комплексной учебной дисциплиной,
а не наукой. Если сторонники теории
государства и права как единой науки будут
характеризовать ее систему, то они будут
вынуждены или повторить систему учебной
дисциплины, или рассматривать по
отдельности систему общей теории права и
систему теории государства, что будет
означать признание отсутствия теории
государства и права как особой науки. В
контексте проблемы, обозначенной в
заголовке статьи, вопрос о
самостоятельности этих двух наук
существенного значения не имеет; важен сам
факт различения системы науки и системы
учебной дисциплины. Вместе с тем опыт
российских общетеоретических исследований
показывает, что заслуживающие внимания
результаты достигаются только в случаях
раздельного рассмотрения предметов общей
теории права и теории государства <*>.
--------------------------------
<*> См., например:
Сырых В.М. Логические основания общей
теории права. Т. 1. М., 2004.
Аргументы,
связанные с необходимостью различать
систему учебной дисциплины и систему науки,
не являются основными в системе
аргументации, исключающей существование
специальной теории государства и права.
Теории российского государства (или теории
российского права, или теории российской
правовой системы) не может быть в принципе,
изначально, как таковой. Дело в том, что
"российское государство", "российское
право", "российская правовая система" (так
же, как "французское государство" или
"испанская правовая система") являются
реальными единичными объектами, которые
могут иметь только описание, но никак не
теорию.
Употребление в данном случае
слова "описание" требует некоторых
пояснений, поскольку оно может вызвать
контраргументы в виде рассуждений о
существовании описательных теорий и т.п. В
строгом смысле "описание" - это
исследовательская (теоретическая)
процедура, прием исследовательской
деятельности, который в некотором смысле
противопоставлен другой теоретической
процедуре - "объяснению". В тех случаях,
когда описание используется как основной
метод исследования, создаются теории,
которые носят название описательных
(феноменологических) теорий и представляют
собой обобщения сравнительно невысокого
порядка. Однако описание как способ
формирования теории предполагает как раз
исследование обширного эмпирического
материала, охват как можно большего числа
объектов, принадлежащих данному классу
(роду) явлений. В любом случае, описательная
теория - это не описание конкретного,
единичного объекта.
Когда говорят об
описании как единственно возможной
характеристике индивидуального объекта,
исключающей наличие какой-либо теории
этого объекта, то под "описанием" имеется в
виду даже не особая исследовательская
процедура, а все возможные приемы, с помощью
которых можно дать характеристику
единичному объекту, объяснить его. При этом
объяснение индивидуальных объектов не
исключает приложения к ним тех или иных
теорий, что не означает, однако,
возникновения теории данного объекта. С
точки зрения форм отражения мира на
рациональной, логической основе
конкретному единичному объекту
соответствует простейшая форма мысли -
единичное понятие.
Единичное понятие
отражает то, что существует в одном
конкретном экземпляре (например, "город
Лондон" или "Смерть Ивана Ильича"). А то, что
существует как конкретная, индивидуальная
реальность, не может иметь своей, то есть
соотносимой только с ним, теории. Теория
начинается там, где есть обобщение
признаков ряда (класса) единичных объектов.
Например, может иметь место теория
правоотношения, но не может быть теории
конкретного правоотношения. То, что
конкретное государство или индивидуальная
правовая система представляют собой более
сложные объекты, чем правоотношение, сути
дела, с методологической точки зрения, не
меняет. Ничего не меняют и такие
обозначения, как "теоретические проблемы
российского государства", "теоретические
проблемы российской государственности",
"вопросы теории российского государства" и
проч. Названные обозначения представляют
собой лишь стилистические вариации одного
и того же подхода. Если не может быть теории
российского государства, то не существует и
теоретических проблем российского
государства (российской
государственности).
Сказанное не
означает, что накладывается табу на
изучение российского государства или
российского права. Напротив, для
российского правоведения и российского
государствоведения эти объекты являются
приоритетными. Другое дело, что нужно
правильно понимать и точно определять
научный статус информации, получаемой в
результате исследования объектов
российской государственно-правовой
действительности, отношение этой
информации к системе науки. Если изучение
российского государства привело, например,
к выводу, что некие его стороны, свойства,
признаки объединяют его с другими
явлениями этого же класса, то в результате
получено знание на уровне теории
