Преступления против собственности: проблемы и перспективы законодательного регулирования

ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
В. МИНСКАЯ, Р. КАЛОДИНА
В. Минская, кандидат юридических наук.
Р. Калодина, следователь Чертановской межрайонной прокуратуры г. Москвы.
Большое разнообразие преступлений против собственности, являющихся наиболее распространенными в современной преступности, вызывает пристальное внимание.
Несмотря на то, что с 1 июля 1994 г. в действующий УК наряду с устранением приоритетности защиты одних форм собственности перед другими внесен и ряд иных существенных изменений в регулирование уголовной ответственности за эти виды преступлений, их законодательная регламентация на сегодняшний день все еще несовершенна.
Некоторые новеллы, содержащиеся в главе о преступлениях против собственности, отвечают современным реалиям и поэтому приемлемы для будущего законодательства.
В то же время ряд изменений, внесенных в конкретные составы преступлений, а также некоторые вновь принятые нормы не могут быть расценены как более совершенная регламентация уголовной ответственности за эту категорию преступлений.
Понятийный аппарат главы не раскрыт, в связи с чем возможно неоднозначное толкование употребляемых в ней терминов, а значит, обозначенных ими понятий.
Так, в примечании к ст. 144 УК, предусматривающей ответственность за кражу, дается понятие хищения - наиболее опасной для общества группы преступлений против собственности. В ст. ст. 144 - 147(2) под хищением понимается совершенное с корыстной целью противоправное безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого движимого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившее ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества.
Эта формулировка определения понятия хищения вызывает возражения.
Использование одновременно при конструировании закона двух взаимоисключающих союзов "и" и "или" приводит к тому, что понятие хищения, интегрирующее в себе все существенные признаки данной группы преступных посягательств, является неоднозначным.
В соответствии с приведенным понятием для отнесения деяния к числу хищений достаточно обращения чужого имущества в чью-то пользу. Между тем выработанное теорией и практикой понятие хищения предполагает обязательное изъятие чужого имущества.
Это определение преследует цель охватить данным понятием такой вид хищения, как мошенничество, при котором имущество не изымается виновным лично. Но под изъятием в преступлениях против собственности следует понимать изъятие из собственности - лишение собственника права владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом, так как объектом преступных посягательств на собственность являются общественные отношения собственности, а не простое физическое изъятие имущества у собственника.
При мошенничестве изъятие имущества происходит с участием воли потерпевшего, что не противоречит тому, что изымается оно виновным, поскольку воля потерпевшего фальсифицирована обманом.
С учетом этого все виды хищения найдут отражение в определении общего понятия хищения, если при его формулировании использовать лишь союз "и" и отказаться от дополнительного союза "или".
Заслуживает внимания рассмотрение объема понятия хищения.
При системном анализе норм главы о преступлениях против собственности нельзя не заметить их противоречивости. В этой главе кроме норм о хищениях содержатся еще и другие нормы об ответственности за посягательство на собственность. Так, в ст. 148(1) УК предусматривается ответственность за завладение транспортным средством, лошадью или иным ценным имуществом без цели его хищения. Статья 148(2) предусматривает ответственность за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом с корыстной целью при отсутствии признаков хищения. Ясно, что в обоих указанных случаях виновный извлекает посредством совершения этих преступлений определенную пользу, даже если завладевает этим имуществом на какой-то отрезок времени (не навсегда). Следовательно, "польза" не может быть конститутивным признаком лишь хищения. Вследствие того, что этот признак присущ и другим корыстным посягательствам на собственность, в определении понятия хищения он не несет специфической смысловой нагрузки, а значит, от него следует отказаться.
Наиболее значимым признаком понятия хищения является признак обеспечения возможности распорядиться изъятым чужим имуществом как своим собственным.
Статьей 148(2) УК предусматривается ответственность за "неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом". Обоснованность криминализации такого деяния представляется неубедительной.
Каким образом происходит завладение имуществом в соответствии с данным в ч. 1 ст. 148(2) УК описанием, не раскрыто. Между тем описание в диспозиции нормы объективной стороны состава преступления должно быть основным ее содержанием.
В диспозиции этой нормы указано на корыстную цель, с которой осуществляется завладение, но без нее невозможно и хищение.
Завладение предполагает приобретение права владеть имуществом.
Сказанное сближает состав этого преступления с хищениями. Второй признак хищения - безвозмездное "изъятие", как уже сказано, следует трактовать не как физическое изъятие (как это было раньше - из "фондов"), а более широко - изъятие как лишение лица возможности владеть, пользоваться или распоряжаться имуществом. Этот признак тоже присутствует, по сути, в описанном в ч. 1 ст. 148(2) УК деянии. Поэтому указание законодателя на "отсутствие признаков хищения" теряет смысл. Такой состав преступления на практике невозможно отграничить от хищений.
Вызывает принципиальное возражение правомерность деления имущества как предмета преступного посягательства на движимое и недвижимое. Во-первых, предмет преступного посягательства не в такой же мере важен для дифференциации составов преступлений, как объект посягательства. Во-вторых, само понятие "движимое - недвижимое" - "подвижно", подвержено переходу из одного состояния в другое (недвижимый дом можно переместить). Движимое имущество - автомашина может стать недвижимым вследствие поломок. Кроме того, не все понятия, существующие в гражданском праве и имеющие принципиальное значение для целей гражданско - правового регулирования, могут быть трансформированы без ущерба для их сущностных характеристик в область уголовно - правового регулирования. Уголовный закон охраняет собственность граждан от преступных посягательств вне зависимости от индивидуально - определенных свойств предмета, а в зависимости (в известной мере) от его стоимости - всеобщего эквивалента.
В значительно большей мере степень защиты собственности зависит от конкретных форм и способов посягательства.
Вызывает несогласие конструирование в действующем УК состава вымогательства как материального (с таким квалифицирующим признаком, как "повлекшее причинение крупного ущерба"). В разбое (ч. 3 ст. 146 УК) квалифицирующий признак, связанный с крупным размером, предусмотрен лишь в связи с целью завладения, т.е. в качестве признака формального состава преступления ("совершенный с целью завладения имуществом в крупных размерах"), что представляется более правильным.
Из преступлений против собственности заслуживает специального рассмотрения вымогательство. Теоретический анализ свидетельствует, что это преступление со сложным юридическим составом, который по своей конструкции близок к составам насильственного грабежа и разбоя, так как содержит ряд сходных признаков. Это вызывает трудности при правоприменении. Следовательно, необходима предельно четкая формулировка состава вымогательства.
Изучение судебной практики показывает, что формулировка диспозиции основного состава не является четкой, и далеко не все обстоятельства, с которыми сопряжено совершение вымогательства, предусмотрены законодателем в качестве квалифицирующих или особо квалифицирующих признаков состава этого преступления.
Основной состав вымогательства в законе сформулирован следующим образом: "Требование передачи чужого имущества или права на имущество либо совершения каких-либо действий имущественного характера под угрозой оглашения позорящих сведений о лице или его близких, в собственности, ведении или под охраной которых находится это имущество".
Представляется нелогичным из всех разнохарактерных видов вымогательских угроз выделение такого вида, как угроза причинением морального вреда (оглашение позорящих сведений о лице или его близких). Если обратиться к истории отечественного уголовного законодательства, то шантаж и ранее предусматривался как самостоятельное имущественное преступление. Но позже законодатель отказался от этого. Если вернуться к опыту прошлого, то следовало бы предусмотреть специфические для этого преступления обстоятельства, отягчающие ответственность за шантаж, существенно отличающиеся от тех, которые отягчают ответственность за вымогательство, совершенное с использованием других видов угроз.
Часть 2 ст. 148 предусматривает ответственность за вымогательство при наличии двух разных по содержанию видов угроз - насилие над лицом или его близкими и уничтожение или повреждение имущества этого лица или его близких. Угроза насилия над лицом по сути своей даже ближе к угрозе оглашения сведений о лице. И то, и другое посягает на личные интересы лица или его близких, а угроза повреждения или уничтожения имущества - посягает на имущественные интересы.
По видам угроз логично было бы, установив приоритетность интересов, предусмотреть либо три состава вымогательства без отягчающих обстоятельств, либо объединить их в одном, как это было в УК до 1 июля 1994 г. В пользу последнего варианта решения свидетельствуют санкции ч.ч. 1, 2 ст. 148. Максимальный размер наиболее строгой меры наказания в альтернативной санкции - лишение свободы до трех лет в ч. 1 ст. 148 и до четырех лет в ч. 2 ст. 148. Что же касается дополнительного наказания в виде обязательной конфискации имущества, то она вряд ли более оправданна по отношению к вымогательству путем угрозы насилия в сравнении с вымогательством путем шантажа.
Таким образом, целесообразно в новом законодательстве предусмотреть ответственность за простое вымогательство со всеми разновидностями угроз в одной норме.
В законе указано, что важным признаком имущества является то, что оно чужое для вымогателя. В нем следовало бы отразить отношение к имуществу и потерпевшего.
В законе охарактеризовано отношение лица, к которому предъявляется требование к имуществу. Лицо может быть либо собственником этого имущества, либо ведать этим имуществом, либо охранять истребуемое имущество.
К сожалению, законодатель дал идентичные характеристики отношения к истребуемому имуществу и близких лица, к которому предъявляются требования вымогателем. Это означает, что по своему статусу "близкие" приравнены к названным лицам. Поэтому в соответствии с формулировкой статьи (ч. 1 ст. 148) оглашением позорящих сведений вымогатель может угрожать только такому лицу, в собственности, ведении или под охраной которого находится это имущество.
Если близкие лица имеют отношение, характеризуемое по закону "близостью", только к лицу, но к вымогаемому имуществу не имеют никакого отношения, то угроза оглашения позорящих сведений о близких не может считаться признаком состава данного преступления.
Такая формулировка необоснованно сужает рамки данного состава преступления и поэтому неприемлема. В особенности это касается вымогательства в форме шантажа, который только Законом от 1 июля 1994 г. предусмотрен отдельно от других форм в ч. 1 ст. 148 УК РСФСР. Традиционно законодательство, предусматривавшее уголовную ответственность за шантаж, интересы близких потерпевшему лиц (в плане сохранения их тайны), признавало в той же мере значимыми для потерпевшего, как и собственные интересы. Именно в этом и заключается смысл введения в состав вымогательства сведений о близких потерпевшего как одного из признаков преступления. Поэтому указание в ч. 1 ст. 148 на связь близких лица с имуществом, которое истребуется вымогателем, является излишним.
При определении понятий требование передачи чужого имущества или права на него корыстный характер действий вымогателя очевиден; при требовании "совершения каких-либо действий имущественного характера" это сделать труднее. В законе необходимо указать, что вымогатель, предъявляя подобные требования, преследует корыстную цель.
В соответствии с формулировкой ч. 1 ст. 148 ни передача имущества потерпевшим, ни передача права на имущество не называются действиями имущественного характера. На самом деле это разновидности действий имущественного характера. Следовательно, завершая приведенный перечень указанием на действия имущественного характера, следовало бы термином "иные действия имущественного характера" поставить в логически связанный ряд все три вида требования, сформулировав диспозицию ч. 1 ст. 148 УК следующим образом: "требование передачи чужого имущества или права на него, либо совершения каких-либо иных действий имущественного характера с корыстной целью".
Надо уточнить и характеристику способа совершения вымогательства указанием на незаконность "требования передачи".
Незаконное требование передачи чужого имущества или права на чужое имущество или требование совершения лицом иных действий имущественного характера должны быть направлены на безвозмездное осуществление передачи, так как возмездный характер передачи не образует по сути своей посягательства на собственность или иные вещные права.
В ч. 4 ст. 148 УК РСФСР предусматривается особо квалифицированный вид вымогательства - "вымогательство.., повлекшее причинение крупного ущерба или иных тяжких последствий". Законодатель имеет в виду под этим факт реального наступления таких последствий.
Между тем в составе вымогательства (ч. 3 ст. 148) содержится угроза убийством и нанесением тяжких телесных повреждений. Такая угроза, как угроза причинением тяжких последствий, более опасна для потерпевшего и для общества, чем указанная в ч. 3 ст. 148 УК. Представляется правильным дифференцировать ответственность в зависимости от размера вымогательства путем указания на крупный размер вымогательства как квалифицирующий признак, а не на уже реально наступившие последствия (ч. 4 ст. 148). Перенесение центра тяжести формального состава преступления на реально наступившие последствия (как это предусмотрено действующим законодательством) представляется неоправданным.
Думается, что цель вымогателя необходимо отразить в содержании требования, ибо только при сочетании содержания требования с содержанием угрозы повышается общественная опасность вымогательства. Поэтому этот квалифицирующий признак следовало бы сформулировать как вымогательство "в крупном размере", а не вымогательство "с целью завладения имуществом в крупном размере".
Квалифицирующий признак "соединение с насилием, не опасным для жизни и здоровья" (ч. 3 ст. 148) представляется необходимым изменить на более четкий: "с причинением менее тяжких телесных или

Комментарии к законам »