ОБРАТНАЯ СИЛА УГОЛОВНО - ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ НОРМ
Э. КЛЯМКО
УПК РСФСР устанавливает, что при
производстве по уголовному делу
"применяется уголовно - процессуальный
закон, действующий соответственно во время
дознания, предварительного следствия либо
рассмотрения дела судом" (ст. 1). Такая общая
формулировка вполне удовлетворительна,
если законодательные новации не
радикальны. Однако вряд ли она однозначно
решает проблему действия обратной силы
процессуальных норм, особенно на этапе
реформы процессуальной системы.
Примером, иллюстрирующим неоднозначность
возможной трактовки ст. 1 УПК, может служить
определение Военной коллегии Верховного
Суда РФ от 25 января 1994 г. <*> об исключении
из судебного разбирательства протоколов
первичных допросов (1991 г.) подсудимых по
делу ГКЧП, полученных с "нарушением права на
защиту".
--------------------------------
<*>
Российская юстиция, 1994, N 4, с. 52 -
53.
Поскольку Закон требует допуска к делу
защитника с момента объявления
подозреваемому протокола задержания (ст. 47
УПК) и не допускает использования
доказательств, полученных с нарушением
Федерального закона (ст. 69 УПК), то неучастие
защитников в начальный период было, по
мнению Военной коллегии, нарушением права
на защиту, аннулирующим юридическую силу
протоколов первичных допросов.
Представляется, что такому решению Военной
коллегии не препятствовала ст. 1 УПК: она не
запрещает явно относить к недопустимым
доказательства "отдаленного прошлого", не
соответствующие требованиям закона,
действующего в момент их рассмотрения
судом.
Такая интерпретация обратной
силы закона в части использования
доказательств, однако, вряд ли может быть
единодушно признана правомерной. Ведь
тогда можно с аналогичной аргументацией
признать не имевшими силы доказательства в
уже завершенных по первой инстанции делах
и, следовательно, объявить со ссылкой на ст.
ст. 379, 342 УПК подлежащими возврату на
доследование или пересмотру в порядке
надзора все вынесенные в стране приговоры,
если не истекли процессуальные сроки их
обжалования или пересмотра. Но такой вывод,
следующий из логики решения Военной
коллегии, вряд ли вытекает из лаконичного
текста той же ст. 1 УПК.
В более простых
случаях она определяет однозначные
процессуальные решения. Гражданин Е. был
осужден Московским областным судом по ст.
ст. 102, 149 УК, когда уже действовал закон о
суде присяжных. Верховный Суд РФ приговор
отменил, признав нарушение права Е. на
рассмотрение дела с участием присяжных
заседателей.
Интересна позиция по этой
проблеме дореволюционных российских
процессуалистов. И. Фойницкий
сформулировал тезис <*>, что поскольку
упраздненные процессуальные нормы ни в
коем случае не применяются, то "новые нормы
всегда имеют обратное действие". Некоторое
уточнение усматривается в концепции В.
Случевского <**>: использование нового
процессуального закона распространяется
на будущее время, т.е. его использование "не
есть действие обратной силы", но новые
законы могут оговаривать случаи, когда
нужно распространить их действие на уже
ведущееся производство. Если же законы не
оговаривают эти случаи, то В. Случевский
рекомендовал следовать новым законам на
стадии обжалования приговора (при более
благоприятных для осужденного сроках
обжалования) и всегда - при возобновлении
уголовных дел. Общая доктрина обоих
процессуалистов - полная независимость
применения нового процессуального закона
от времени "учинения преступного деяния".
Эта фундаментальная процессуальная идея
учтена в современном законодательстве. Тем
не менее вопрос о действии нового уголовно -
процессуального закона на ведущееся
производство остается законодательно
непроясненным.
--------------------------------
<*> И.Я. Фойницкий. Курс уголовного
судопроизводства. СПб, 1912, т. I, издание 4, с. 66
- 67.
<**> В.К. Случевский. Учебник
русского уголовного процесса. СПб, 1913,
издание 4, с. 33 - 36.
Для преодоления
неоднозначности в применении (или
неприменении) в начатом процессе новых
процессуальных норм, если предшествующие
(измененные) нормы уже были использованы и
получили закрепление в документах дела,
желательна более подробная детализация
проблемы.
Кроме того, необходимо
обеспечить, чтобы решение вопроса об
обратной силе процессуальных норм не
создавало опасности "развала" начатых
уголовных дел. При этом необходимо
соблюдать права участников процесса по
новому закону. Такой подход неизбежно
предполагает использование временных
компромиссов в разрешении противоречий,
несоответствий между старым и новым
законом.
Рассмотрим вначале досудебные
процессуальные акты, разделив их для
удобства на группы (по функциональному
признаку).
Вопрос об обратной силе
закона по отношению к актам возбуждения
уголовных дел создает альтернативу. Что
предпочесть: а) прекращение дел при
изменении оснований для их возбуждения, не
нашедших отражения в ранее вынесенных
постановлениях, а также при изъятии
законодателем полномочий по возбуждению
дел у должностного лица, ранее вынесшего
такое постановление, или же б) продолжение
производства? Такая постановка вопроса
исключает возможность приемлемого для
государства и участников процесса (в том
числе - потерпевшего) однозначного решения,
что свидетельствует о некорректности самой
альтернативы.
Выход из этого
противоречия видится в учреждении
института отсроченной обратной силы закона
- в данном случае по отношению к актам
возбуждения уголовных дел.
Смысл
отсроченной обратной силы заключается в
том, что закон должен предусматривать
процессуальный срок, в течение которого
правоприменитель должен установить
наличие оснований для ранее совершенного
процессуального акта по новому закону или
же в противном случае вынести
постановление о его аннулировании. До этого
момента в течение установленного срока
процессуальный акт сохраняет юридическую
силу.
При изменении оснований для
признания подозреваемым или обвиняемым и
принимаемых мер также может использоваться
отсроченная обратная сила закона. Например,
при ужесточении оснований для задержания
лица его освобождение потребует вынесения
постановления не позже определенного
процессуального срока. На сроки задержания
должна действовать полная обратная сила (с
даты издания закона): установления
законодателя обязательны для всех, и в этом
случае не требуется процессуальных
компромиссов. Однако при сокращении сроков
задержания обратная сила должна выражаться
в естественном условии: "неотбытый" срок
задержания не должен превышать
установленный новый. Это условие исключает
возможность внезапного нежелательного
воздействия нового закона на работу
органов юстиции.
Один из ключевых
вопросов в проблеме действия уголовно -
процессуального законодательства во
времени касается использования
доказательств, полученных до принятия
нового закона.
Особенность этой группы
процессуальных актов - закрепление
доказательственной информации
процессуальными средствами прежнего
законодательства. Возникают два вопроса.
Первый: должно ли законодательное
изменение правил получения доказательств
(т.е. изменение их процессуальной природы)
повлечь признание недопустимыми ранее
полученные (до издания закона)
доказательства? Второй: подлежат ли
рассмотрению в уголовном процессе
доказательства, не предусмотренные новым
законом?
На первый вопрос следует дать
отрицательный ответ. Модификация
процессуальной природы доказательств сама
по себе не связывается с признанием
искаженности, ложности ранее полученной
доказательственной информации в условиях
развития законодательства. Иначе говоря,
ранее действовавший закон не может
порождать недопустимые доказательства, как
нельзя объявлять незаконным ранее
действовавший закон.
Изменение же
законодателем видов доказательств должно
предполагать полную обратную силу закона,
т.е. действие с даты его издания.
Устанавливаемые законодателем виды
доказательств выражают важнейшую
категорию в системе правосудия, поэтому
изъятые законодателем их виды не могут
подлежать рассмотрению в судебном
разбирательстве даже при процессуальной
корректности доказательств. Обратная сила
закона в части видов доказательств создает
основания и для пересмотра приговоров,
вступивших в законную силу.
На нормы,
определяющие основания применения мер
пресечения и круг правоприменителей в этой
части, также может распространяться
отсроченная обратная сила закона. Что же
касается процессуальных сроков применения
этих мер, то здесь должна действовать
полная обратная сила нового закона, так как
при законности меры пресечения ее срок не
может быть предметом правового спора.
Представляется, что нормы о процессуальных
сроках всегда должны иметь полную обратную
силу (с указанным выше условием ее
применения при сокращении этих сроков).
Полную обратную силу должны иметь
законодательные изменения оснований или
процедур отводов лица, производящего
дознание, следователя, прокурора, а также
процедурные изменения рассмотрения жалоб,
так как закон не регламентирует моменты
заявлений отводов указанным лицам. Если же
эти моменты регламентированы (например, как
сейчас - для отвода судьи), то здесь следует
предусмотреть отсроченную обратную силу
закона в части оснований для отвода с
возможным возвращением к его
рассмотрению.
Упомянутое выше решение
Верховного Суда РФ по делу Е. создало
прецедент для распространения полной
обратной силы закона на вопросы
подсудности, что представляется
оправданным. По-видимому, не вызовет
серьезных возражений распространение
обратной силы закона и на некоторые другие
процессуальные категории (например, на
обстоятельства, исключающие производство
по уголовному делу, прекращение дела и
др.).
Вопрос об обратной силе
процессуальных норм, применяемых в
досудебных стадиях, видимо, главный в
проблеме действия уголовно -
процессуального законодательства во
времени, поскольку на этих стадиях
обеспечивается подготовка основной
доказательственной информации и подлежат
реализации важные для интересов
обвиняемого и потерпевшего права.
В
судебных стадиях обратная сила также имеет
принципиальное значение, как гарантия
следования установлениям законодателя, но
при формально-пунктуальном использовании
может серьезно нарушить организационную
стройность судебных стадий с ущербом для
целей правосудия. Это противоречие может
быть преодолено компромиссом следующего
типа.
Обратную силу (полную) следует
распространять только на нормы,
определяющие порядок работы суда с
доказательствами (порядок оглашения
показаний, документов, осмотра
вещественных доказательств и т.п.). Что же
касается чисто процедурных норм, уже
исполненных судом до принятия закона, то
здесь можно говорить об отсутствии
обратной силы, что будет способствовать
организационной стройности судебных
стадий в "переломный момент". Таким образом,
в судебных стадиях использование
отсроченной обратной силы закона
исключается.
Институт обратной силы в
процессуальном законодательстве имеет
принципиальное отличие от аналогичного
института в законодательстве уголовном.
Отсутствие обратной силы уголовного
закона, усиливающего наказуемость деяния,
можно интерпретировать как гарантию
обвиняемому от "ухудшения его судьбы".
Изменения в процессуальном
законодательстве после совершения
преступления в принципе могут "ухудшить
судьбу" обвиняемого, если окажется, что эти
изменения в данном стечении обстоятельств
"облегчили" доказывание вины. Однако
попытка связать концептуально применение
или неприменение новых процессуальных норм
с системой доказывания представляется
бесплодной. Она не только противоречила бы
целям правосудия, но и порождала бы
неразрешимую проблему точного и общего
определения, что такое "облегчение"
доказывания вины. Поэтому недопустимость
усиления наказуемости за ранее содеянное
может не иметь в процессуальном праве
родственного аналога, связанного с
решением вопроса о виновности.
ССЫЛКИ НА
ПРАВОВЫЕ АКТЫ
"УГОЛОВНО -
ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ КОДЕКС РСФСР"
(утв. ВС
РСФСР 27.10.1960)
"УГОЛОВНЫЙ КОДЕКС РСФСР"
(утв. ВС РСФСР 27.10.1960)
Законность, N 8, 1997
