Соотношение права и факта во владельческой защите
М.Б. БРАТУСЬ
Братусь М.Б., аспирантка
Института законодательства и
сравнительного правоведения при
Правительстве РФ.
Говоря о владении, мы
имеем в виду прежде всего власть, которую
человек может осуществлять над вещью. Эта
физическая власть существует независимо от
того, имеет он или не имеет права
осуществлять ее. Владение существенно
отличается от других прав, поскольку
неправомерность приобретения права ведет к
его потере или к аннулированию, тогда как
владение может нарушать другие права и
пользоваться тем не менее защитой. В этом и
кроется "загадка" владения - именно с этого
момента начинается некое расхождение между
должным и сущим, раздвоение права и факта,
ибо стоит владению отделиться от
собственности (по воле или против воли
собственника), как неизбежно возникает
вопрос о соотношении того и другого
института. Это отношение обычно сводится к
вопросу о противопоставлении права и факта
<*>.
--------------------------------
<*> См.:
Гамбаров Ю.С. Вещное право: Лекции, читанные
проф. Ю.С. Гамбаровым на экономическом
отделении СПб. политехнического ин-та в 1908 -
1909 акад. году. 1909. С. 57.
Владение, таким
образом, выступает в следующих ипостасях:
во-первых, как отдельное правомочие в
рамках отношений собственности и других
вещных прав; во-вторых, как самостоятельное
явление правовой действительности, т.е. как
факт, - и подлежит защите в обоих своих
качествах <*>.
--------------------------------
<*> См.: Баринова Е.А. Вещные права в
современном гражданском праве России:
сравнит. анализ. Дис... канд. юрид. наук. М., 2001.
С. 26, 27.
Если защита владения как права
представляется очевидной - этим
обеспечивается защита собственности, то
каким образом можно обосновать
правильность и необходимость защиты
незаконного и, более того, неправомерного
владения? "Такое положение вещей не может не
вызвать недоразумения, - пишет И.А.
Покровский. - Кажется, что право, защищая
даже владение незаконное, этим самым идет
против своей собственной основной задачи -
охранять закон и порядок, что оно подрывает
под самим собой почву и утверждает то, что
должно было отрицать" <*>.
--------------------------------
<*> Покровский И.А.
Основные проблемы гражданского права. М.,
1998. С. 233.
Почему же тем не менее зарубежные
законодательства, следуя традиции римского
права, пошли по пути признания и
закрепления владельческой защиты? Не было
исключением в этом отношении и
законодательство дореволюционной
России.
Исследуя вопрос относительно
обоснованности защиты в том числе
неправомерного владения, обратимся к
классическим теориям, в русле которых шло
выяснение сущности владения и поиск ответа
на вопрос, что представляет собой владение -
право либо факт, или почему фактическое
отношение приобретает правовые
последствия. Здесь можно выделить по
крайней мере две крупные научные школы.
Первую связывают с именем К.Ф. Савиньи. Его
сочинение "Право владения", изданное в 1803 г.,
по словам Ю.С. Гамбарова, по сути,
ознаменовало новую эпоху в разработке
института владения и впервые поставило
вопрос о столкновении права и факта, уже в
рамках которого впоследствии в литературе
шло исследование категории владения.
Заслуга Савиньи еще и в установлении
терминологии владения, которая до того была
достаточно путаной и неопределенной.
Основные положения его теории сводятся к
следующему. Владение представляет собой
непосредственное, т.е. без участия третьих
лиц, воздействие на вещь, иными словами,
физическую возможность обладания
имуществом. Интересно, что такое
определение данного понятия встречается и
в современной цивилистике, хотя очевидно,
что существует (и существовали в праве
Древнего Рима, на основании которого делает
свои построения Савиньи) множество случаев
владения, когда, не имея возможности
фактического господства над вещью, лицо все
же продолжает оставаться ее владельцем. Тем
самым фактическое или физическое обладание
не может являться конститутивным признаком
владения. Согласно воззрениям Савиньи
владение подлежит юридической защите
только потому, что нарушение владения есть
нарушение неприкосновенности владеющего
лица, а следовательно, владельческие
интердикты носят деликтный характер.
Кстати, подобный подход прослеживается и в
англо-американском праве, где
владельческая защита имеет безусловно
деликтную природу. Само же учение о
владении, как полагал К.Ф. Савиньи, следует
рассматривать в рамках обязательственного
права.
Владение, по Савиньи, - факт, но
факт, связанный с юридическими
последствиями. Одно наличие такой охраны не
переводит владение в разряд права, а потому
и решение в процессе о владении касается
только владения как факта, но не устраняет
иска о праве.
Праву присуща черта,
которую В.М. Хвостов описывает так: "Право,
лишь только оно возникло, отрешается от
производящего его факта" <*>. Иными
словами, юридический факт, влекущий за
собой субъективное право, как бы отделяется
от него, оставаясь в прошлом. Например,
сделка или завещание порождают то или иное
правоотношение, чтобы затем уйти на второй
(уже юридически безразличный) план.
"Владелец же имеет право, пока фактически
владеет" <**> (соответственно владение
должно длиться в момент защиты), т.е.
указанного отделения права от факта не
происходит, а значит, владение - само
факт.
--------------------------------
<*>
Хвостов В.М. Система римского права. Общая
часть: конспект лекций. М., 1908. С. 51.
<**>
Гамбаров Ю.С. Указ. соч. С.
57.
Действительно, соотношение
фактического и юридического "состава"
владения существенно отличается от
подобного соотношения в других правовых
институтах. Право сохраняется здесь до тех
пор, пока продолжается фактическое
состояние, и потому как бы временный,
"преходящий" в других юридических
отношениях факт во владении приобретает
значение имманентного условия, conditio sine gua non
самого права. В данном случае можно
провести параллель с правоспособностью
личности - она возникает в момент рождения и
прекращается смертью.
Из теории Савиньи
остается неясным следующее обстоятельство:
если защита владения объясняется защитой
неприкосновенности личности от какого-либо
насильственного, самоуправного
вмешательства, то почему долгое время в
Риме не обеспечивалось защитой держание и
некоторые виды владения (например, в
случаях владения вещами, которые исключены
из оборота, - обладания res sacrae - предметами
религиозного культа). Ведь насилие все
равно остается насилием, против кого бы оно
ни было направлено. Кроме того, насилие или
деликт не всегда выступают необходимым
условием охраны владения. Владельческие
иски могут предоставляться и в целях защиты
от возможного нарушения, когда
предполагается спор в отношении
владения.
Сторонники теории Савиньи,
получившей в литературе параллельное
название - субъективной теории, полагали,
что римское учение о владении было
построено на определенной разнице между
волей владельца и волей держателя, и такое
"волевое" деление обладания проводилось в
римских источниках права <*>. При этом
считалось, что за вором следует признать
именно владение, поскольку имеется волевой
компонент - animus domini, а за арендатором,
нанимателем, ссудополучателем и прочими
лицами ввиду отсутствия такового -
держание.
--------------------------------
<*>
Для того чтобы отношение лица к вещи было
расценено как владение помимо фактической
власти (corpus), необходим еще один компонент -
animus posidentis, т.е. воля господствовать над
вещью подобно собственнику, не признавая
никакой высшей власти над вещью. Держатель
(detentor) - им может быть хранитель, наниматель,
ссудополучатель и пр. - в этом смысле
владеет не для себя, а для другого.
Держатель не имел в римском праве
владельческой защиты, в то время как
незаконный (беститульный) владелец мог
получить защиту своего владения, пока
другое лицо в петиторном процессе не
докажет своего права на вещь. Защита, таким
образом, предоставлялась владению как
фактическому господству, соединенному с
желанием господствовать над вещью как над
своей собственной. В случае нарушения
обладания держателей владельческая защита
предоставлялась собственнику вещи.
Между
тем если обратиться к возникновению и
эволюции понятия держания в римском праве,
можно увидеть, что волевого элемента
владения не наблюдалось, скажем, у субъекта
личного сервитута и суперфициария, однако
постепенно "держание перешло в этих случаях
в сферу владения и сравнялось с ним". Неясен
в субъективной теории и вопрос о
процессуальных аспектах доказательства
владения или держания (что отмечали и сами
сторонники данной теории), поскольку по
внешним факторам трудно судить о воле как
субъективном свойстве <*>. Скажем, такие
действия, как обработка земли, сбор урожая,
могут осуществляться арендатором или
другим держателем, который предпочтет в
целях получения более легкой владельческой
защиты выдать себя за владельца.
--------------------------------
<*> Иеринг Р. Теория
владения / Сокращенный перевод "Der Besitzwille"
Е.В. Васьковского. СПб., 1895. С. 14, 17.
Вторая
научная школа связана с именем Р. Иеринга
как основателя "объективной" теории
владения, который с убедительностью
доказывал на примерах из римского права
несостоятельность деления обладания по
волевому признаку: "Вся история борьбы
владения с держанием непрерывно
свидетельствует о движущей силе одной и той
же идеи - интереса".
Вопрос защиты
владения Р. Иеринг решал в своих трудах ("Об
основаниях защиты владения" 1867 г. и "Воля
владельца" 1889 г.) тоже на основании истории
римского процессуального права.
Владельческая защита возникла и развилась
на почве виндикационного процесса о
собственности. Она входила составной
частью в этот процесс, когда спорная вещь
передавалась одной из сторон на время
продолжения процесса. Затем владение было
выделено в самостоятельную процессуальную
форму, которая значительно упрощала защиту
собственности. Такое обособление владения
было вызвано развитием гражданского
оборота. В небольшой общине, какой был Рим в
первое время, и при ограниченном количестве
как сделок по отчуждению собственности, так
и вещей, служивших их предметом и носивших
строго индивидуальный характер (res mancipi),
было хорошо известно, кому принадлежит
каждый участок земли, кто собственник того
или иного скота и т.д. Процесс доказывания в
этих условиях не представлял никаких
затруднений. Однако с ростом и постепенным
"обезличиванием" гражданского оборота - с
увеличением числа переходов собственности,
появлением менее индивидуализированных
вещей, а также возможности передачи вещи
(минуя торжественную манципацию) путем
простой и менее заметной традиции - процесс
доказательства права собственности стал
крайне затруднителен, и возникла
потребность в более легком, чем виндикация,
процессе защиты.
Приведенная картина
эволюции владения повторилась, по сути, и в
истории европейского права. Развитие
торгового и гражданского оборота с
одновременно крайне затяжным характером
петиторного процесса требовало создания
широкой и интенсивной владельческой
защиты, первые (как и последующие) формы
которой имели одну цель - облегчить и
ускорить судопроизводство по спорам о
собственности.
Согласно теории Р.
Иеринга владение защищается как видимость
собственности: в подавляющем большинстве
случаев владельцами являются собственники.
Владение презюмирует собственность, и
наоборот, отсутствие владения предполагает
отсутствие собственности. "Владение есть
форпост собственности" <*>. Тем самым
защита владения предоставляется в
интересах собственника, поскольку защитить
владение с помощью иска о защите права
собственности крайне тяжело, а с помощью
владельческих интердиктов собственнику
достаточно доказать лишь факт владения. По
той же причине (признание во владельце
потенциального собственника) не могли
признаваться владельцами обладатели иных
вещных прав - над их правом довлела "высшая
власть собственника", о которой они знали в
силу того, что именно эта власть сделала
возможным их обладание вещью и не позволяла
относиться к вещи как к собственной. Именно
это обстоятельство позволило создать
римлянам конструкцию владения правами -
фикцию, которая позволила распространить
на обладателей вещных прав владельческую
защиту. Постепенно римское право пришло к
тому, что из общего правила о делении
обладателей вещей на владельцев и
держателей было сделано исключение. Жизнь
показала, что такая посредственная защита
держателей недостаточна.
--------------------------------
<*> Цит. по:
Скловский К.И. Собственность в гражданском
праве. М., 1999. С. 275.
Таким образом, владение
защищается не ради владения, а ради
собственности. Как уже упоминалось, в
результате такой защиты складывается
ситуация, при которой владеющий
несобственник (им может быть и вор) может
беспрепятственно пользоваться вещью. Это,
как считал Р. Иеринг, есть "неизбежное зло, с
которым приходится мириться". Польза,
приносимая правомерным владельцам,
составляет общее правило и цель института,
а распространение ее на неправомерных
владельцев есть лишь исключение и
невольное последствие института <*>.
--------------------------------
<*> Гамбаров Ю.С.
Указ. соч. С. 62.
Теория Иеринга
подвергается критике в основном в связи с
тем, что она не дает объяснения, почему в
процессе владения не допускается ссылка
собственника на свое право. Ведь
утверждать, что допущение такого
возражения в корне подорвало бы всякое
значение владельческой защиты, едва ли
правильно: владелец защищался бы против
всех, кроме собственника.
Можно
подытожить: и тот и другой сторонник теории
сходятся в одном - владение подлежит охране
не само по себе, а ради предполагаемого за
ним права (или же как условие этого права).
Спор идет о том, что это за право или
условие. Основание защиты владения лежит,
таким образом, не в нем самом, а в нарушении
или же в неприкосновенности личности либо в
собственности. Как известно, любая теория
идеализирует предмет, т.е. предполагает
доминирующее значение одного фактора,
тогда как картина мира складывается из
многих.
В обоснование защиты владения
также следует отметить определенную
динамику взаимодействия частного и
публичного. "Расширение понятия воровства
означает вместе с перемещением этого
отношения в сферу частного права
предоставление самому вору защиты до тех
пор, пока не поставлен вопрос о санкции
собственника на его владение, ведь воля
собственника, равно как и ее отсутствие, не
может быть по определению очевидна для
всех. А по понятиям частного права это само
по себе требует невмешательства и
соответствующей защиты предварительного
характера, гарантирующей такое
невмешательство до появления собственника"
<*>. По известному выражению И.А.
Покровского, охраной владения
обеспечивается фактически сложившийся
порядок человеческого общежития. В этом
плане - поскольку владельческая защита
противостоит
