Компенсация морального вреда в европейском суде по правам человека
ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
А. ЭРДЕЛЕВСКИЙ
А.
Эрделевский, доцент МГЮА, кандидат
юридических наук.
Ратифицировав
Федеральным законом от 30 марта 1998 г.
Конвенцию о защите прав человека и основных
свобод, Россия стала полноправным членом
Совета Европы. С этого момента на нее может
быть подана индивидуальная жалоба в
предусмотренный Конвенцией контрольный
орган Совета Европы - Европейский Суд по
правам человека (далее - Суд).
Вырабатываемые и формулируемые в решениях
по конкретным делам принципы, которыми Суд
руководствуется при определении
содержания защищаемых Конвенцией благ и
толковании ее норм, становятся составной
частью прецедентного права Совета Европы
как международной организации. Полномочия
Суда по толкованию и применению положений
Конвенции и Протоколов к ней установлены
ст. 32 Конвенции, являющейся международным
договором. Хотя решения Суда по конкретному
делу в силу самой Конвенции обязательны
лишь для государства - ответчика, остальные
государства - участники, как правило,
добровольно принимают их во внимание при
корректировке национального
законодательства и правоприменительной
практики с тем, чтобы избежать риска
оказаться в роли нарушителя Конвенции.
Обязательность применения принципов Суда в
национальном праве государства - участника
обусловлена наличием в нем соответствующих
норм. В российском праве такая норма
содержится в п. 4 ст. 15 Конституции РФ, в силу
которой выработанные Судом в пределах его
компетенции принципы применения и
толкования положений Конвенции
оказываются составной частью российской
правовой системы.
Статья 41 Конвенции
предусматривает возможность выплаты
справедливой компенсации потерпевшей
стороне, присуждаемой, как показывает
практика Суда, за причиненный стороне
имущественный и неимущественный вред. Под
неимущественным вредом понимаются боль и
страдания, телесное повреждение и
психическое расстройство. Должны ли
оказывать влияние решения Суда в части
подхода к компенсации за страдания на
российскую судебную практику применения
института компенсации морального вреда?
Первым обязательным условием для
присуждения справедливой компенсации (в
том числе за страдания) является
установление Судом нарушения государством
- ответчиком одного из благ и прав, которые
защищает Конвенция. Защиту указанных прав и
благ (иногда под несколько иным названием) в
российском праве предусматривают также
Конституция РФ и законодательные акты,
относящиеся к различным отраслям права (ГК,
СК, УК и др.).
Проведем краткий обзор
защищаемых Конвенцией прав и свобод.
Нормы, направленные на охрану жизни и
здоровья человека: ст. 2 Конвенции (право на
жизнь) и ст. 1 Протокола N 6 (отмена смертной
казни); ст. 3 Конвенции (запрещение пыток).
Статья 2 Конвенции предусматривает, что
право каждого человека на жизнь должно
охраняться законом. Первоначально
Конвенция предусматривала в качестве
единственного законного основания для
намеренного лишения жизни смертный
приговор, вынесенный судом за совершение
преступления, в отношении которого законом
предусмотрено такое наказание. В связи с
принятием Протокола N 6 это основание
отпадает, так как в нем (ст. 1)
устанавливается, что никто не может быть
приговорен к смертной казни или казнен.
Статья 3 Конвенции, охраняя здоровье и
достоинство человека, запрещает применение
в отношении него пыток и бесчеловечного или
унижающего достоинство обращения или
наказания. Под унижающим достоинство
обращением и наказанием понимается, в числе
прочего, ненадлежащие условия содержания
под стражей, психическое и физическое
воздействие на подозреваемого, обвиняемого
или осужденного, неоказание ему
медицинской помощи и т.п. Условия
содержания в российских следственных
изоляторах и тюрьмах сейчас таковы, что
можно ожидать волну жалоб от лиц,
содержащихся под стражей, если российская
судебная система окажется неспособна
эффективно защитить их права.
Нормы,
направленные на охрану достоинства,
независимости и равноправия людей: ст. 4
Конвенции (запрещение рабства и
принудительного труда); ст. 8 Конвенции
(право на уважение частной и семейной
жизни); ст. 12 Конвенции (право на вступление
в брак); ст. 14 Конвенции (запрещение
дискриминации); ст. 5 Протокола N 7
(равноправие супругов).
Пункт 1 ст. 4
Конвенции запрещает содержание человека в
рабстве или подневольном состоянии, а п. 2
той же статьи запрещает привлечение
человека к принудительному или
обязательному труду. Такой труд не включает
в себя, в частности, военную службу, а в тех
странах, в которых в качестве законного
признается отказ от военной службы на
основании вероисповедания, службу,
назначенную вместо военной.
В связи с
существующей в российском
законодательстве ситуацией вопрос об
альтернативной службе может представить
особый интерес. Право на замену
обязательной военной службы
альтернативной гражданской гарантировано
ст. 59 Конституции РФ, но на практике
граждане испытывают сложности при его
реализации. 2 апреля 1998 г. вступил в силу
Федеральный закон "О воинской обязанности и
военной службе". В нем также предусмотрено
право граждан на замену воинской службы
альтернативной в соответствии с
Конституцией РФ и федеральным законом,
который пока не принят. Поэтому не
исключены коллизии, которые могут
составить нарушение ст. 4 Конвенции.
Статья 5 Протокола N 7 посвящена обеспечению
равноправия супругов в отношениях между
собой и в отношениях со своими детьми, в том,
что касается вступления в брак, во время
состояния в браке и при его расторжении. В
Семейном кодексе РФ есть аналогичные нормы
(ст. ст. 31, 61). Анализ российской судебной
практики показывает, что зачастую суды
по-прежнему необоснованно оказывают
предпочтение матерям при разрешении споров
о передаче детей на воспитание. Если такие
традиции сохранятся, соответствующие
решения могут явиться основанием для
обращения потерпевших в Суд.
Нормы,
направленные на охрану свободы
самовыражения и развития человека: ст. 9
Конвенции (свобода мысли, совести и
религии); ст. 10 Конвенции (свобода выражения
мнения); ст. 2 Протокола от 20 марта 1952 г.
(право на образование).
Право на свободу
мысли, совести и религии включает в себя
свободу менять религию или убеждения и
свободу исповедовать религию или убеждения
как индивидуально, так и совместно с
другими лицами, публичным или частным
порядком, в богослужении, учении и
отправлении религиозных и ритуальных
обрядов. Со свободой мысли тесно связана и
свобода выражения мнения. Это право
включает свободу придерживаться своего
мнения, получать и распространять
информацию и идеи без вмешательства со
стороны государственных органов и
независимо от государственных границ.
Нормы, направленные на охрану политических
свобод: ст. 11 Конвенции (свобода собраний и
ассоциаций); ст. 3 Протокола от 20 марта 1952 г.
(право на свободные выборы).
Нормы,
направленные на охрану личной свободы и
обеспечение судебной защиты прав и свобод:
ст. 5 Конвенции (право на свободу и
безопасность); ст. 6 Конвенции (право на
справедливое судебное разбирательство); ст.
7 Конвенции (наказание исключительно на
основании закона); ст. 13 Конвенции (право на
эффективные средства правовой защиты); ст. 1
Протокола N 4 (запрещение лишения свободы за
долги); ст. 2 Протокола N 7 (право на апелляцию
по уголовным делам); ст. 3 Протокола N 7
(компенсация в случае судебной ошибки); ст. 4
Протокола N 7 (право не привлекаться к суду
или повторному наказанию).
В российских
реалиях довольно неожиданный эффект может
возыметь действие ст. 1 Протокола N 4,
согласно которой никто не может быть лишен
свободы лишь на том основании, что он не в
состоянии выполнить какое-либо договорное
обязательство. Многочисленные факты
мошенничества в отношении граждан,
которыми изобилует последнее десятилетие,
часто прикрывались вступлением в
различного рода договорные отношения с
потерпевшими. Не исключено, что виновные
будут пытаться избежать уголовной
ответственности, опираясь именно на ст. 1
Протокола N 4.
Нормы, направленные на
охрану свободы передвижения и выбора места
жительства: ст. 2 Протокола N 4 (свобода
передвижения); ст. 3 Протокола N 4 (запрещение
высылки граждан); ст. 4 Протокола N 4
(запрещение массовой высылки
иностранцев).
Нормы, направленные на
защиту имущественных прав: ст. 1 Протокола
от 20 марта 1952 г. (защита собственности).
Это пока единственная норма Конвенции,
направленная на защиту имущественных прав,
причем не только физических, но и
юридических лиц. Она предусматривает право
каждого физического или юридического лица
беспрепятственно пользоваться своим
имуществом. Важную гарантию правам
собственника предоставляет положение о
том, что никто не может быть лишен своего
имущества, кроме как в интересах общества и
на условиях, предусмотренных законом и
общими принципами международного права.
Второе обязательное условие для
присуждения компенсации - необеспечение
национальным (внутренним) правом
государства - ответчика возможности
полного возмещения причиненного вреда.
Наличие этого условия определяется Судом
исходя из оценки внутреннего права
государства - ответчика, поэтому полномочия
Суда по присуждению компенсации носят
субсидиарный характер, восполняя
отсутствующие возможности в праве
государства, признанного нарушителем. Это
правило в известной мере отражает общий
субсидиарный (по отношению к национальному
праву) характер защиты прав человека,
предоставляемый Конвенцией и выражающийся
в установленном в ее ст. 35 принципе
исчерпания потерпевшим всех внутренних
средств правовой защиты как необходимого
условия подведомственности жалобы Суду.
Третье обязательное условие для
присуждения компенсации - необходимость в
ней. Указанное условие применяется только в
отношении компенсации именно за
неимущественный вред (причиненные
страдания). Наличие такого условия
определяется Судом по своему усмотрению.
Суд считает, что необходимость в
компенсации отсутствует, если констатация
Судом нарушения со стороны государства -
ответчика сама по себе является
справедливой компенсацией и способна
принести потерпевшему необходимое
удовлетворение.
Первое условие
присуждения компенсации за страдания Судом
лишь частично совпадает с установленным в
ст. ст. 151, 1099 ГК аналогичным условием
ответственности. С одной стороны,
предусмотренный российским
законодательством перечень
неимущественных благ, защищаемых путем
компенсации морального вреда, шире
конвенционального, поскольку является
неисчерпывающим. Но это различие не имеет
значения, поскольку оно предопределено
перечнем защищаемых Конвенцией благ, за
пределами которого вопрос о взаимодействии
Конвенции и внутреннего права государств -
участников в принципе не может возникнуть.
Различия в условиях ответственности за
причинение страданий могут иметь значение
лишь в той части, в какой право Совета
Европы предоставляет потерпевшему более
высокий уровень защиты по сравнению с
национальным правом.
Более высокий (с
точки зрения перечня прав, нарушение
которых может повлечь возникновение права
на компенсацию за страдания) уровень защиты
Конвенция предоставляет в одном случае -
при нарушении права пользования лицом
своим имуществом или принципа
недопустимости лишения лица
принадлежащего ему имущества иначе как в
интересах общества и на условиях,
предусмотренных законом и общими
принципами международного права (ст. 1
Протокола N 1). В Конвенции не предусмотрено
каких-либо изъятий в отношении возможности
присуждения компенсации за страдания,
причиненные такими нарушениями
имущественных прав, и Суд компенсацию
присуждает. Речь идет лишь о компенсации за
страдания физическим лицам, поскольку за
юридическими лицами Суд не признает
возможности претерпевать неимущественный
вред <*>.
--------------------------------
<*>
Reports of Judgements and Decisions of the European Court of Human Rights.
Manifattura v. Italy, Feb. 27, 1992, Series А, N 230-В.
Нормы ГК о
компенсации морального вреда допускают ее
за страдания, связанные с нарушением
имущественных прав, лишь в случаях,
предусмотренных законом, и те из них,
которые сегодня установлены в российском
законодательстве, предусматривают защиту
только имущественных прав потребителей,
имеющих обязательственный характер и не
совпадающих с теми абсолютными
имущественными правами, которые защищает
ст. 1 Протокола N 1. Компенсация морального
вреда, причиненного нарушением права
собственности или иного абсолютного
имущественного права, российским
законодательством в настоящее время не
предусмотрена. В связи с этим возникает
вопрос: должны ли российские суды
присуждать потерпевшему компенсацию
морального вреда при нарушении абсолютных
имущественных прав с момента присоединения
России к Конвенции, если это соответствует
практике Суда, но противоречит ст. ст. 151, 1099
ГК, так как не предусмотрено российским
законодательством?
Ответ на
поставленный вопрос должен быть
отрицательным. Само по себе право на
компенсацию причиненного имущественного и
неимущественного вреда не относится к
числу прав, защищаемых Конвенцией, поэтому
отсутствие в законодательстве государства
- участника возможности такого возмещения
(или его недостаточность) не является
нарушением Конвенции. Из смысла ст. 41
Конвенции следует, что наличие разных
подходов государств - участников в
отношении полноты объема возмещения
причиненного потерпевшему вреда является с
точки зрения Конвенции допустимым и
единственное последствие неполноты объема
возмещения - возможность присуждения
компенсации Судом.
Поскольку из
Конвенции не вытекает обязательство
государств - участников обеспечивать
потерпевшему возмещение в полном объеме, то
Конвенцию, в совокупности с прецедентным
правом Совета Европы, нельзя рассматривать
в этом аспекте как международный договор,
имеющий приоритет перед нормами
российского права или являющийся его
составной частью.
Должны ли российские
суды при определении размера компенсации
морального вреда руководствоваться
размерами присуждаемой Судом справедливой
компенсации за страдания?
Для ответа на
этот вопрос остановимся на подходе Суда к
определению справедливой компенсации за
страдания. Каких-либо общих принципов
подхода к этому вопросу Судом до настоящего
времени не выработано. Суд не делает в
решениях каких-либо пояснений в отношении
расчета размера компенсации за страдания,
кроме указания на виды страданий
(беспокойство, переживания в связи с
несправедливостью) или ссылки на размер
компенсации, присужденный в аналогичном
деле.
В деле, рассмотренном по жалобе
трех греческих граждан, подвергшихся в
Греции осуждению и уголовному наказанию в
виде лишения свободы по обвинению в
прозелитизме, на нарушение Грецией ст. ст. 7,
9, 10 и 14 Конвенции, Суд не усмотрел нарушений
ст. ст. 7, 10 и 14; по поводу ст. 9 Суд пришел к
выводу, что решения греческих судов в
отношении двух жалобщиков представляли
собой превышение тех мер, которые
необходимы в демократическом обществе для
защиты прав и свобод других лиц. За
моральный вред, причиненный
