Возможен ли отвод в стадии возбуждения уголовного дела?
А. ДЕЖНЕВ
А. Дежнев, кандидат юридических
наук, Омская академия МВД
России.
Институт отводов служит мерой
защиты от злоупотреблений участниками
уголовного процесса властными
полномочиями. Однако недостатки
нормативного регулирования в этой сфере
создают условия для ограничения прав
личности при решении вопроса о возбуждении
уголовного дела.
Стадию возбуждения
уголовного дела связывают, как правило, с
проверочной деятельностью уполномоченных
на то лиц по разрешению заявлений и
сообщений о преступлении. Выявленные в ходе
проверки обстоятельства позволяют органу
дознания, дознавателю, следователю или
прокурору принять одно из решений,
предусмотренных ст. 145 УПК РФ. Суть его - в
официальной оценке собранных сведений по
поступившему в компетентный орган сигналу
о совершенном или готовящемся
преступлении. Она должна быть объективной и
беспристрастной, что позволит обеспечить
законное начало производства по уголовному
делу либо отказ в нем. Однако системный
анализ глав 9, 19 и 20 УПК показывает, что
вышеназванное требование при принятии
итогового решения в стадии возбуждения
уголовного дела законодательно не
обеспечено.
Беспристрастность
должностных лиц, осуществляющих
производство по уголовному делу, во многом
достигается за счет их независимости от
обстоятельств исследуемого события. Для
того чтобы обеспечить эту независимость,
судья, прокурор, следователь и дознаватель
в определенных случаях подлежат отводу (ст.
61 УПК). Основания, сформулированные в этой
статье, в принципе позволяют создать
необходимые условия для независимого и
справедливого расследования и разрешения
уголовных дел. Однако буквальное
толкование требований, сформулированных в
ч. 1 ст. 61 УПК, позволяет прийти к выводу, что
они не распространяются на стадию
возбуждения уголовного дела.
В первых
же строчках рассматриваемого установления
законодатель недвусмысленно обозначает
этап, на котором возможно устранение
заинтересованных должностных лиц от
уголовно-процессуальной деятельности. Коль
скоро речь идет о "производстве по
уголовному делу", очевидно, что отвод
возможен лишь после вынесения
постановления о возбуждении уголовного
дела и, вероятно, согласованного с
прокурором. Этот вывод дополнительно
подтверждается тем, что ст. 61 УПК
ориентирует правоприменителей лишь на
участников уголовного процесса, которые
опять же появляются только в рамках
возбужденного уголовного дела.
Отсутствие в гл. 9 УПК оснований для отвода
заинтересованных должностных лиц,
принимающих решение по результатам
рассмотрения заявлений или сообщений о
преступлении, ничем не компенсируется в
разделе VII УПК, регламентирующем процедуру
возбуждения уголовных дел. Такое положение
позволяет говорить о пробеле в
законодательстве, который создает
предпосылки для умышленного ограничения
доступа пострадавших к правосудию либо,
наоборот, для незаконного уголовного
преследования. В конечном итоге
сложившаяся ситуация негативным образом
может сказаться на защите интересов
личности в уголовном судопроизводстве.
Обратимся к общим положениям,
регламентирующим статус должностных лиц,
призванных принимать властные решения в
ходе досудебного производства. Анализ ст.
ст. 37, 38 и 39 УПК не добавляет оптимизма в
решении затронутой проблемы. Устанавливая
компетенцию прокурора, следователя,
начальника следственного отдела,
законодатель как бы умышленно
распространяет ее лишь на стадию
предварительного расследования. Так, ч. 2 ст.
37 УПК, где говорится о полномочиях
прокурора, начинается именно с указания на
то, что они появляются только в рамках
уголовного дела.
Кроме следователя и
прокурора законодатель предоставляет
право возбуждения уголовного дела органу
дознания и дознавателю (ч. 1 ст. 146 УПК). В
контексте интересующей нас проблемы
следует рассмотреть требования ст. ст. 40, 41 и
157 УПК. Их анализ приводит к выводу, что
решение о возбуждении уголовного дела
может быть принято лицами, которые в ст. 61
УПК вообще не упоминаются. Это относится в
первую очередь к органу дознания, равно как
и капитанам морских и речных судов,
находящихся в дальнем плавании,
руководителям геологоразведочных партий и
зимовок, а также главам дипломатических
представительств и консульских учреждений
Российской Федерации (ст. 40 УПК). Принимая во
внимание, что полномочия органа дознания
обычно делегируются, круг лиц,
задействованных в разрешении заявления или
сообщения о преступлении, может быть
существенно расширен. Обычно такое
расширение происходит за счет должностных
лиц оперативных служб, осуществляющих
предварительную проверку соответствующих
сигналов. Их возможная заинтересованность
в принятии решения по итогам своей
уголовно-процессуальной деятельности в
правилах отвода нормативно не учитывается.
Несмотря на это, в силу специфики правового
положения, оперуполномоченные способны
оказать существенное влияние как на ход
самой проверки, осуществляемой в порядке
ст. 144 УПК, так и на принимаемое по ее итогам
решение.
Недостатки правового
регулирования института отводов и, отчасти,
стадии возбуждения уголовного дела
приобретают новые "оттенки" по делам
частного обвинения. Как таковая стадия
возбуждения уголовного дела в них явно не
выражена. Непоследовательность
нормативной регламентации ст. 318 УПК не
позволяет сделать однозначный вывод о
моменте возбуждения уголовного дела.
Очевидно, что проблемы реализации отвода в
этой стадии наслаиваются на общие проблемы
начального этапа производства по делам
частного обвинения. Не вдаваясь в дискуссию
по вопросам возбуждения уголовных дел
частного обвинения, хотелось бы поддержать
позицию ряда ученых, которые вполне
обоснованно предлагают считать дело этой
категории возбужденным с момента принятия
судьей соответствующего заявления к своему
производству. Однако в контексте
рассматриваемой проблемы такой подход
выглядит не совсем обоснованным.
Дело в
том, что принятию судом заявления к своему
производству предшествует этап, на котором
судья оценивает это обращение с точки
зрения соответствия требованиям ст. 318 УПК и
некоторым другим показателям. Коль скоро
дело еще не считается возбужденным, у
заявителя нет формальной возможности
заявить судье отвод в силу требований ст. 61
УПК. Между тем от того, примет ли судья
заявление пострадавшего, зависит
возможность защиты его нарушенных прав.
В то же время нельзя не обратить внимание на
то, что законодатель в ч. 1 ст. 318 УПК
фактически заявителя называет потерпевшим,
который, в свою очередь, имеет право
заявлять отвод (ч. 2 ст. 42 УПК). Однако
уравнивание заявителя с потерпевшим
многими процессуалистами воспринимается
больше как недостаток законодательной
техники, чем осмысленное волеизъявление
законодателя. Поэтому реализация отвода
таким "потерпевшим" может быть поставлена
под сомнение.
Исследуя проблемы
осуществления отвода в стадии возбуждения
уголовного дела, нельзя обойти вниманием
требования гл. 52 УПК. Она содержит особые
правила начала производства в отношении
специального круга субъектов. Например,
возбудить уголовное дело в отношении
районного или мирового судьи может лишь
Генеральный прокурор на основании
заключения коллегии, состоящей из трех
судей суда субъекта Федерации.
Дополнительным условием принятия такого
решения выступает соответствующее
согласие квалификационной коллегии судей
(п. 5 ч. 1 ст. 448 УПК).
Столь сложный порядок
возбуждения уголовного дела в отношении
судьи предполагает вовлечение в этот
процесс довольно большого количества
должностных лиц, имеющих властные
полномочия. Их возможная
заинтересованность в результатах проверки
не рассматривается законодателем как
условие, препятствующее участию в принятии
итогового решения. Этот же тезис можно
отнести и к условиям возбуждения уголовных
дел в отношении иных субъектов, указанных в
ст. 448 УПК. Такое положение явно вступает в
противоречие с охранительной сущностью
нынешнего уголовного судопроизводства.
Обозначенный комплекс проблем не мог
остаться без внимания правоприменителей. В
условиях дефицита нормативной
регламентации судебная и следственная
практика вырабатывает свои подходы их
разрешения. Так, по одному из уголовных дел
Верховный Суд РФ разъяснил, что возбуждение
уголовного дела лицом, заинтересованным в
его исходе, является существенным
нарушением уголовно-процессуального
закона. В своем решении высший судебный
орган недвусмысленно дает понять, что
правила производства отводов могут
распространяться и на стадию возбуждения
уголовного дела. Он отмечает, что "прокурор,
являвшийся потерпевшим по делу, не может
принимать участия в производстве по
уголовному делу, в том числе в стадии его
возбуждения" <*>. Такой вывод построен на
расширенном понимании понятия
"потерпевший". Следуя позиции Верховного
Суда, в таких ситуациях расширительно нужно
понимать и правовое положение других
участников уголовного процесса, чьи
интересы могут "пересекаться" с интересами
лиц, осуществляющих производство по
делу.
--------------------------------
<*> См.:
Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. N 3. С. 13 -
14.
Вместе с тем нельзя исключать и того,
что потерпевший, равно как и другие
заинтересованные в исходе дела лица, в силу
требований ст. 61 УПК имеет право заявлять
отводы лишь по уголовному делу. В этой связи
можно предположить, что общий замысел
разъяснения высшего судебного органа
охватывал и необходимость более широкого
толкования понятия "уголовное дело". Такой
подход гармонично вписывается в содержание
требований ст. 6 УПК, поскольку защита прав и
свобод личности предполагает вынесение
беспристрастных решений в любой стадии
уголовного процесса.
В целом разделяя
позицию Верховного Суда, заметим, что она
все же имеет спорный характер. С одной
стороны, согласно ст. 21 УПК прокурор обязан
реагировать на любые преступные
проявления. С другой, устранение прокурора
от деятельности, предусмотренной главами 19
и 20 УПК, не влечет запрета на осуществление
им надзорных функций. Поэтому не всегда
самоотвод прокурора в полной мере
способствует принятию беспристрастного
итогового решения в рассматриваемой
стадии. Вывод следователя, за работой
которого он надзирает, вряд ли будет
полностью независимым. Ситуация
осложняется необходимостью получения
согласия на возбуждение уголовного дела (ч.
1 ст. 146 УПК). На наш взгляд, в этих условиях
устранение проблемы - в компетенции
вышестоящего прокурора, который вправе
поручить производство предварительной
проверки и принятие соответствующего
решения незаинтересованному должностному
лицу.
Подобным образом целесообразно
поступать и при личной заинтересованности
следователя или дознавателя в результатах
проверки. Решение об их устранении от
рассмотрения заявления, сообщения о
преступлении на основании мотивированного
рапорта должен принимать соответственно
начальник следственного отдела, начальник
органа дознания либо прокурор. Сокрытие
следователем или дознавателем личной
заинтересованности, например, в судьбе
пострадавшего по смыслу вышеуказанных
разъяснений Верховного Суда РФ влечет
признание незаконным итогового решения в
стадии возбуждения уголовного дела. При
этом следует признать, что отвод
следователя или дознавателя в
рассматриваемой фазе досудебного
производства создает значительно меньше
организационных проблем, чем отвод
прокурора.
Изменившаяся в связи с
принятием нового УПК правовая ситуация
позволяет констатировать, что сегодня
законодатель придает акту возбуждения
уголовного дела гораздо большее значение,
чем раньше. С одной стороны, произошло
увеличение средств контроля за законностью
принимаемого решения (ч. 1 ст. 146 УПК), с
другой - возросла ответственность
государства за неоправданное уголовное
преследование лица, влекущее возникновение
права на реабилитацию (ст. 133 УПК).
Одновременно повысилась возможность
личной защиты своих прав.
В этой связи
изложенные недостатки нормативного
регулирования института отводов отчасти
могут сейчас компенсироваться средствами
судебного контроля и прокурорского
надзора. Всесторонний анализ материалов
проверки заявлений или сообщений о
преступлении работниками суда и
прокуратуры позволит избежать создания
искусственных препятствий для принятия
законного решения в стадии возбуждения
уголовного дела. В то же время назрела
потребность в разрешении сложившихся
противоречий на законодательном уровне,
что приведет к снижению вероятности
умышленного противодействия законным
требованиям граждан.
Законность, 2006, N
1
