Юридическое лицо как орудие преступления
Е. КУРИЦИНА
Е. Курицина, аспирантка юрфака
Московского государственного открытого
университета.
1993 - 1995 гг. стали периодом
громких дел, связанных прежде всего с
массовым нарушением прав заинтересованных
лиц на финансовом и фондовом рынках. Что же
произошло впоследствии, когда почти
одновременно финансовые компании и банки
оказались неспособны расплатиться по своим
обязательствам, причем не в силу
объективных причин или форс - мажорных
обстоятельств, а из-за преднамеренно
недобросовестного отношения к своим
обязательствам?
По данным на 1999 год, в
России было возбуждено более 1200 уголовных
дел по обвинению учредителей и
руководителей финансовых и трастовых
компаний, банков, а также акционерных
обществ в мошенничестве. Некоторые из этих
дел дошли до суда, и сами мошенники
осуждены, однако указанные юридические
лица продолжают числиться в едином
государственном реестре юридических лиц.
Уголовные расследования и финансовые
экспертизы показали, что многие из них
создавались для использования в преступных
целях. Учредители таких юридических лиц не
предполагали заниматься после
государственной регистрации легальной
предпринимательской деятельностью.
Необходимо заметить, что законодатель
признал возможность ситуации, когда
юридическое лицо создается не с целью
осуществления законной
предпринимательской деятельности (ст. 173 УК
РФ "Лжепредпринимательство"). Тем не менее
дальше не пошел, не давая законодательной
оценки роли юридического лица в таких
случаях, оставив уголовное и уголовно -
процессуальное законодательство в этой
части неизменным.
Если же содеянное
физическими лицами квалифицировать как
мошенничество, то разве можно назвать всю
деятельность с момента создания
юридического лица предпринимательской,
когда основная и единственная цель его
создания была - личное обогащение
("завладение чужим имуществом" согласно ст.
159 УК)?
Таким образом, юридическое лицо
используется виновными в качестве орудия
преступления для достижения преступной
цели. Как убийца использует нож, а взломщик -
отмычку, так и финансовые мошенники
использовали юридическое лицо для
совершения преступления.
При
расследовании подобных дел мы сталкиваемся
с правовым парадоксом: по общепринятым
юридическим канонам орудием преступления
признаются предметы, которые
использовались для достижения преступной
цели. Существует и иное определение: орудия
преступления - предметы, использование
которых делает возможным или облегчает
совершение и сокрытие преступления.
Юридическое лицо к предметам отнести
нельзя. Но последняя формулировка как
нельзя лучше подходит для определения роли
юридических лиц в совершении преступлений:
их использование делает возможным или
облегчает совершение и сокрытие
преступления. Именно использование
наименования, юридического адреса,
банковских счетов и иных реквизитов
юридического лица сделало возможными
масштабные мошеннические операции
середины 90-х годов и иные преступления в
сфере экономики.
Придя к выводу о том,
что юридическое лицо в некоторых случаях
фактически используется преступниками в
качестве орудия преступления, в
соответствии со ст. 83 УПК РСФСР необходимо
признать, что формально юридическое лицо
является вещественным доказательством.
Очевидно, что фактически юридическое лицо
не может служить вещественным
доказательством, т.е. не может быть
"подробно описано в протоколах осмотра, по
возможности сфотографировано и приобщено к
делу", как того требует ст. 84 УПК. Казалось
бы, правовой тупик, однако выход из него
есть.
Необходимо признавать
вещественным доказательством не само
юридическое лицо как некий гражданско -
правовой институт, а реально существующие
вещи и документы, которые "можно пощупать": в
первую очередь это, конечно, учредительные
документы (устав, учредительный договор,
свидетельство о государственной
регистрации), затем различные документы,
подтверждающие постановку на учет в
органах МНС России, в Госкомстате РФ и др. К
вещественным доказательствам должна быть
отнесена и надлежащим образом
зарегистрированная печать юридического
лица, справка банка о наличии расчетных
счетов этого юридического лица. Надлежащим
образом добытые и приобщенные к делу такие
вещественные доказательства облегчат
процесс доказывания фактов, имеющих
значение для дела, в том числе и тот факт,
что юридическое лицо использовалось в
качестве орудия преступления.
Согласно
ст. 86 УПК орудия преступления подлежат
конфискации и передаются в соответствующие
учреждения или уничтожаются. Эта норма в
принципе решает указанную выше проблему о
продолжении формального существования
юридических лиц. Возникает лишь вопрос - по
какой процедуре должны "уничтожаться"
указанные юридические лица?
Ни
уголовное, ни гражданское законодательство
не предусматривает специальную процедуру
уничтожения такого орудия преступления,
как юридическое лицо. И хотя проблема эта
очевидна для правовой практики, какого-либо
толкования от судебной власти пока не
получено. Следовательно, вопрос о
ликвидации таких юридических лиц
по-прежнему должен рассматриваться в
соответствии со ст. 61 ГК РФ.
В целом ряде
случаев судебными органами были открыты
процедуры банкротства указанных
юридических лиц, основной целью которых
являлось удовлетворение кредиторов. Однако
в ходе их осуществления возникли проблемы.
Предусмотренная законом процедура
банкротства рассчитана на
"законопослушный" субъект. Именно поэтому
при попытке ее "подогнать" к фирме, а точнее
говоря - к ее хозяину - мошеннику возникают
вопросы, не имеющие ответа в
законодательстве. Означает ли признание
ликвидируемого предприятия - банкрота
свободным от долгов, что мошенник,
совершивший преступление, используя данное
предприятие в качестве орудия
преступления, больше не несет материальной
ответственности перед обманутыми им
кредиторами? Не становится ли в этом случае
бессмысленным проведение расследования и
привлечение должника - мошенника к
уголовной ответственности, если фактически
суд еще до окончания расследования
признает его свободным от долгов?
По
действующему уголовному законодательству
юридическое лицо не является субъектом
преступления. Следовательно, гражданские
иски в уголовном процессе могут
предъявляться только к конкретному
физическому лицу, привлеченному в качестве
обвиняемого и признанному гражданским
ответчиком. Гражданский иск к организации
отличается от иска к физическому лицу по
субъектам правоотношений, которые не могут
быть взаимозаменяемы. Именно здесь мы на
практике сталкиваемся с закладываемой в
любой устав юридического лица формулой ст.
56 ГК о том, что учредители не отвечают по
долгам учрежденного ими предприятия. Для
того чтобы в соответствии с той же статьей
возложить на учредителя юридического лица -
банкрота субсидиарную ответственность,
необходимо его участие в качестве стороны в
гражданском процессе. Этого на практике не
происходит.
С правовой стороны это
означает, что решение об удовлетворении
гражданского иска, предъявленного к
юридическому лицу, не влечет за собой
никаких правовых последствий для самого
мошенника и кредиторы, получившие крохи по
своим гражданским искам при взыскании с
юридического лица, все равно должны
проходить гражданско - правовую процедуру
предъявления иска к мошеннику - учредителю
юридического лица, чтобы иметь право на
возмещение оставшейся суммы. Другими
словами, потерпевшим придется обращаться в
суд дважды.
Федеральный закон "О
несостоятельности (банкротстве)" в ст. 10
пытается разрешить данную проблему: "...В
случае банкротства должника по вине его
учредителей (участников) или иных лиц, в том
числе по вине руководителей должника... на
этих лиц... в случае недостаточности
имущества должника может быть возложена
субсидиарная ответственность по его
обязательствам...". Последнюю точку в
процедуре банкротства юридических лиц -
орудий преступления поставила ст. 188 Закона,
предусмотрев субсидиарную ответственность
самих мошенников - руководителей и
учредителей. Остался нерешенным вопрос: где
взять их личное имущество, если все
похищенные деньги вывезены за рубеж?
Одновременно возникла и коллизия законов:
если мошенник наконец-то будет нести личную
материальную ответственность в процессе
банкротства, то зачем нужно три почти
одновременных процесса - уголовный,
гражданский и арбитражный?
При такой
ситуации приходится признать, что
процедура банкротства целесообразна
только тогда, когда у ликвидируемого
юридического лица в натуре существует
какое-то имущество, реализация которого
может хотя бы частично возместить потери
кредиторов. В настоящее время такими
организациями являются только
коммерческие банки, часть средств которых
находится в Фонде обязательных резервов
Центробанка России.
На практике
возникает еще один спорный вопрос,
вызванный тем, что в ст. 61 ГК не указано,
какой именно суд должен принимать решение о
ликвидации. По смыслу статьи решение о
ликвидации предприятия по основаниям
незаконной деятельности может принять
любой суд, в том числе общей юрисдикции.
Следовательно, суд, рассматривающий
уголовное дело о конкретном мошеннике,
использовавшем для совершения
преступления юридическое лицо, признав
создание "юридической крыши" незаконным,
может в процессе одновременного
рассмотрения гражданского иска принять
решение и о ликвидации этого юридического
лица.
В этой ситуации, как правило, само
по себе разворованное юридическое лицо уже
представляет собой полностью законченного
банкрота без каких-либо материальных
активов, а то, что арестовывается
следствием, признается вещественным
доказательством, как имущество, добытое
преступным путем. Таким образом,
"предприятие - мошенник" с формальной точки
зрения гражданского законодательства
является банкротом, а с формальной точки
зрения уголовного законодательства
является всего лишь инструментом
совершения преступления. Нужно ли
инструмент совершения преступления
признавать банкротом и проводить в
отношении него сложную и дорогостоящую
процедуру банкротства, если все те же
правовые решения могут быть приняты судом в
процессе рассмотрения уголовного дела?
Для решения выявленных проблем считаю
необходимым предпринять ряд мер.
1.
Предусмотреть в УПК возможность признания
юридического лица специфическим орудием
преступления, разработать процедуру
признания его соответствующим
доказательством, признать необходимость
вынесения судом решения о его ликвидации по
иску прокурора, уполномоченного
государственного органа или общественной
организации, в ходе рассмотрения вопросов
гражданского иска в уголовном деле.
2.
Закрепить в уголовно - процессуальном
законодательстве процедуру ликвидации
юридического лица, признанного судом
орудием преступления (либо внести
изменения в ст. ст. 61 - 63 ГК, касающиеся
порядка ликвидации указанных юридических
лиц).
3. Учитывая специфику
правоотношений, возникающих между
потерпевшими (гражданскими истцами по
уголовному делу), исключить из юрисдикции
арбитражного суда рассмотрение дел о
ликвидации фирм - мошенников по основаниям
ч. 2 ст. 61 ГК. Все материальные претензии
должны предъявляться к непосредственному
исполнителю преступления, а не к
юридическому лицу, у которого зачастую нет
никакого имущества, обеспечивающего
возмещение ущерба.
4. Основываясь на
возможностях, предоставленных ст. ст. 4, 35, 43 -
44 ГПК, разработать процедуру объединения
отдельных исков в одном производстве по
уголовному делу при значительном
количестве потерпевших от экономических
преступлений одного субъекта (в
Государственную Думу внесен проект
соответствующих изменений и дополнений в
ГПК).
ССЫЛКИ НА ПРАВОВЫЕ АКТЫ
"УГОЛОВНО - ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ КОДЕКС
РСФСР"
(утв. ВС РСФСР
27.10.1960)
"ГРАЖДАНСКИЙ ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ
КОДЕКС РСФСР"
(утв. ВС РСФСР
11.06.1964)
"ГРАЖДАНСКИЙ КОДЕКС РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ (ЧАСТЬ ПЕРВАЯ)"
от 30.11.1994 N
51-ФЗ
(принят ГД ФС РФ 21.10.1994)
"УГОЛОВНЫЙ
КОДЕКС РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ" от 13.06.1996 N
63-ФЗ
(принят ГД ФС РФ
24.05.1996)
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЗАКОН от 08.01.1998 N 6-ФЗ
"О НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТИ (БАНКРОТСТВЕ)"
(принят ГД ФС РФ 10.12.1997)
Российская
юстиция, N 2, 2001
