Применение правила маслова требует изменений упк
А. ПОБЕДКИН, А. АННЕНКОВ, С. ДАДОНОВ
А.
Победкин, начальник кафедры, кандидат
юридических наук, доцент.
А. Анненков, С.
Дадонов, слушатели Тульского филиала
Юридического института МВД
России.
Участие защитника в уголовном
судопроизводстве является важнейшим
элементом права обвиняемого
(подозреваемого) на защиту. Тенденцией
развития уголовно - процессуального закона
в период судебной реформы является
реализуемое Конституционным Судом РФ и
законодателем существенное расширение
правовых возможностей обвиняемого (его
защитника) противостоять предъявленному
обвинению. Однако в связи с принятием
Конституционным Судом РФ постановления от
27 июня 2000 г. по делу о проверке
конституционности положений ч. 1 ст. 47 и ч. 2
ст. 51 УПК РСФСР в связи с жалобой В.И.
Маслова, вопрос о процессуальном положении
защитника в уголовном процессе значительно
усложняется. В развитии процессуального
института защиты произошел качественный
скачок (см.: Грузд Б. Правило Маслова //
Российская юстиция. 2000. N 10. С. 7). Теперь
проблема заключается уже не в определении
границ допустимого расширения прав
защитника в ходе реализации им функции
защиты. Она стала концептуальной и в общем
виде сводится к вопросу о целях участия
защитника в уголовном процессе.
В
соответствии с ч. 1 ст. 47 УПК защитник
допускается к участию в деле с момента
предъявления обвинения, а в случае
задержания лица, подозреваемого в
совершении преступления, или применения к
нему меры пресечения в виде заключения под
стражу до предъявления обвинения - с
момента объявления ему протокола
задержания или постановления о применении
этой меры пресечения. Вместе с тем
Конституционный Суд РФ посчитал, что
решение вопроса законодателем о моменте
допуска защитника в уголовный процесс не
обеспечивает в полной мере возможностей
лица защищаться от уголовного
преследования.
Конституция РФ
предоставляет каждому право на получение
квалифицированной юридической помощи (ч. 1
ст. 48) и предусматривает, что каждый
задержанный, заключенный под стражу,
обвиняемый в совершении преступления имеет
право пользоваться помощью адвоката
(защитника) с момента соответственно
задержания, заключения под стражу или
предъявления обвинения (ч. 2 ст. 48).
Конституционный Суд РФ указал, что участие
защитника в уголовном процессе не следует
ставить в зависимость от формального
признания лица подозреваемым или
обвиняемым в порядке, предусмотренном УПК,
поскольку обвинительная деятельность
может осуществляться в отношении лица и до
момента оформления его процессуального
статуса как подозреваемого или
обвиняемого. Таковы случаи возбуждения в
отношении конкретного лица уголовного
дела, проведения в отношении него
следственных действий и осуществления иных
мер в целях его изобличения или
свидетельствующих о наличии подозрений
против него. Например, ряд уголовных дел (по
факту получения взятки, злоупотребления
должностными полномочиями, халатность и
др.) не могут возбуждаться безотносительно
конкретного лица. Имеют место случаи, когда
лицо имеет процессуальный статус
свидетеля, но у него производится обыск,
выемка, осуществляются его
освидетельствование, допрос с целью
установления причастности к преступлению.
Кроме того, еще не изжита практика допроса в
качестве свидетелей будущих подозреваемых
и обвиняемых (именно с целью исключить
принуждение к даче показаний под угрозой
уголовной ответственности таких
"фактически заподозренных" свидетелей в
Конституции РФ предусмотрено право не
свидетельствовать против самого себя,
своего супруга и близких родственников).
Возможна и обратная ситуация, когда помощь
адвоката необходима свидетелю, ранее
обладавшему статусом обвиняемого или
подозреваемого, если уголовное дело в
отношении него прекращено; либо
обвиняемому, но по другому уголовному делу,
в случае разъединения дела. В таких случаях
согласно постановлению Конституционного
Суда РФ лицу должно быть обеспечено право
на помощь защитника. Иначе говоря, Суд
признал, что конституционно - правовое
понятие обвиняемого и подозреваемого
значительно шире, чем уголовно -
процессуальное.
Эта часть обсуждаемого
решения вполне резонна. Если в отношении
лица осуществляется уголовное
преследование, он вправе пользоваться
квалифицированной юридической помощью в
рамках производства по делу, реализуя право
на защиту от обвинения, объективно
выраженного в материалах дела и
деятельности следователя. Здесь следует
лишь законодательно регламентировать
процедуру обеспечения подозреваемого
защитником. При этом следует учитывать, что
право на защиту человек может иметь и в
стадии возбуждения уголовного дела, и в
ходе протокольной формы досудебной
подготовки материалов. Возможно, по примеру
ряда стран Западной Европы, следует указать
в УПК, что право на помощь защитника лицо
имеет в случае, если на него как на лицо,
совершившее преступление, указано в
заявлении, сообщении; информация об этом
имеется в протоколах следственных действий
(в частности, именно на это лицо указывает
потерпевший); если лицо вызвано для
проведения следственных (иных
процессуальных) действий, направленных на
проверку его причастности к преступлению;
если к лицу применяются меры
процессуального принуждения в связи с
возникшим подозрением в совершении
преступления и др.
В этой связи, по
нашему мнению, не вполне безупречен
критерий определения момента допуска
защитника в уголовный процесс, который
следует из контекста постановления
Конституционного Суда РФ: разъяснение лицу
права, предусмотренного ст. 51 Конституции
РФ, не свидетельствовать против самого
себя. Спорность критерия объясняется тем,
что практика давно и твердо встала на путь
разъяснения положений ст. 51 Конституции РФ
всем допрашиваемым лицам: как тем, в
отношении которых имеются основания
полагать, что они причастны к преступлению,
так и лицам, подозревать которых нет
оснований. Именно с последней категорией и
связана проблема, переводящая вопрос о цели
участия защитника по уголовному делу в
разряд дискуссионных и важных.
Текст
постановления Конституционного Суда не
может не породить для правоприменителей
некоторых неясностей. В тех случаях, когда
защитник допускается к участию в деле для
защиты интересов лица, в отношении которого
осуществляется обвинительная
деятельность, его положение ничем не
отличается от защитника обвиняемого
(подозреваемого) и заключается в выявлении
смягчающих ответственность и
оправдывающих доказательств, а также
оказании необходимой юридической помощи.
Однако в том же постановлении указывается,
что конституционное право пользоваться
помощью адвоката (защитника) возникает и у
конкретного лица с того момента, когда
ограничение его прав становится реальным, в
частности, если в отношении него
предприняты меры, которыми реально
ограничиваются свобода и личная
неприкосновенность, включая свободу
передвижения, - удержание официальными
властями, принудительный привод,
доставление в органы дознания и следствия,
содержание в изоляции без каких-либо
контактов и др. Иначе говоря, из
описательной части постановления следует,
что право на помощь защитника имеет
потерпевший, если он участвует в
следственном действии с элементами
принуждения (например,
освидетельствовании, получении образцов
для сравнительного исследования),
свидетель, принудительно доставляемый к
следователю на основании постановления о
приводе или допрашиваемый не в связи с его
причастностью к преступлению, гражданский
ответчик, исполняющий обязанность
предоставить в распоряжение органов
предварительного расследования
необходимые документы, и т.д. Если это так,
то возникает вопрос: для чего в ходе
указанных действий этим лицам
квалифицированная юридическая помощь?
Очевидно, что такую юридическую помощь
адвоката нельзя отождествлять с функцией
защиты. Это обусловлено тем, что в уголовном
процессе защита представляет собой
деятельность, состоящую в формулировании и
отстаивании вывода о том, что данное лицо не
совершило общественно опасное деяние либо
что деяние и лицо, его совершившее, не столь
опасны, как утверждают те, кто осуществляет
уголовное преследование.
Таким образом,
защита осуществляется только от уголовного
преследования, возможного лишь в отношении
подозреваемого или обвиняемого (а также
обвиняемого и подозреваемого в широком -
конституционно - правовом - смысле, т.е. лиц,
в отношении которых осуществляется
уголовное преследование, изобличительная
деятельность). Во взаимоотношениях с
другими участниками процесса адвокат не
осуществляет процессуальную функцию
защиты (нельзя же утверждать, что при
допросе свидетеля, непричастного к
преступлению, он защищает его от
следователя), а лишь оказывает им
юридическую помощь с целью не допустить
возможного ущемления их прав и законных
интересов. Если обвинительной деятельности
против лица не осуществляется, то и того,
кто оказывает юридическую помощь в ходе
таких следственных действий, защитником
назвать нельзя. Таким образом, назрела
необходимость рассматривать адвоката,
оказывающего лишь юридическую помощь
некоторым участникам процесса, в рамках
иного, не получившего пока должной
разработки института уголовного процесса,
но не института защиты.
Отсюда два
частных, но имеющих громадное значение для
личности, вовлеченной в сферу уголовного
судопроизводства, вопроса.
Во-первых,
каким образом и когда лицу должно
разъясняться право на получение
квалифицированной юридической помощи?
Насколько нам известно, в некоторых
регионах право на юридическую помощь
адвоката в случае реального ограничения
прав разъясняют всем свидетелям (и только
свидетелям, хотя, как указывалось, реально
ограничиваться могут и права иных
участников процесса), вызванным впервые для
допроса с отражением факта такого
разъяснения в протоколе. Последующие же
следственные действия разъяснением не
сопровождаются. В других случаях в протокол
каждого следственного действия
вписывается фраза о возможности участия
адвоката, если следственное действие
чревато ограничением прав участвующих в
нем лиц. Следует иметь в виду, что
разъяснение права на квалифицированную
юридическую помощь никак не подкреплено
обязанностью следователя и заведующего
юридической консультацией обеспечить
такую помощь в случае материальных
затруднений свидетеля (потерпевшего,
гражданского ответчика и др.). Значительная
часть правоприменителей, не принимая во
внимание отдельные положения описательной
части постановления Конституционного Суда
РФ, доводит до участников процесса их право
пользоваться услугами защитника лишь в
случае, если очевидна причастность к
преступлению. Дабы избежать затруднений,
связанных с желанием участников процесса
реализовать свое право, содержание
обсуждаемого постановления нередко
попросту от них скрывается.
Во-вторых,
неясно, какими процессуальными правами
будет обладать адвокат в случае оказания им
юридической помощи свидетелям, потерпевшим
и др. Такого рода неурегулированность
взаимоотношений участников следственного
действия не может быть безболезненной для
уголовного процесса.
Вопросы, возникшие
в результате принятия постановления
Конституционным Судом РФ, должны быть
максимально быстро разрешены
законодателем. В противном случае
постепенное осознание гражданами России
сущности этого революционного решения
поставит правоприменителей в ситуацию,
когда объективная невозможность
обеспечить реализацию провозглашенных
прав неизбежно повлечет массовое и
существенное нарушение гарантированных
Конституцией РФ прав человека.
ССЫЛКИ НА
ПРАВОВЫЕ АКТЫ
"КОНСТИТУЦИЯ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"
(принята
всенародным голосованием
12.12.1993)
"УГОЛОВНО - ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ КОДЕКС
РСФСР"
(утв. ВС РСФСР
27.10.1960)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ Конституционного
Суда РФ от 27.06.2000 N 11-П
"ПО ДЕЛУ О
ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ ПОЛОЖЕНИЙ
ЧАСТИ ПЕРВОЙ
СТАТЬИ 47 И ЧАСТИ ВТОРОЙ
СТАТЬИ 51 УГОЛОВНО - ПРОЦЕССУАЛЬНОГО
КОДЕКСА РСФСР В СВЯЗИ С ЖАЛОБОЙ ГРАЖДАНИНА
В.И. МАСЛОВА"
Российская юстиция, N 4, 2001
