Трудовые отношения в акционерных обществах
Временные рекомендации). При этом в
договоре по возможности следует
максимально подробно оговорить цели,
достижение которых является
принципиальным для данного акционерного
общества, и особые условия, связанные с
бизнесом данной компании, - нарушение
руководителем любого из этих положений
должно давать обществу право на досрочное
расторжение договора. Подробнее этот
вопрос будет рассмотрен ниже, в п. 1.5,
посвященном освобождению единоличного
исполнительного органа от должности.
1.4.
Специальные положения,
которые могут
быть включены в договор между
единоличным исполнительным органом
и
акционерным обществом
Помимо положений,
детально регламентирующих обязанности
единоличного исполнительного органа и
ограничивающих его самостоятельность (в
соответствии с требованиями устава
общества), в договор между единоличным
исполнительным органом и акционерным
обществом можно внести ряд положений,
связанных с особенностями правового
статуса руководителя общества. Рассмотрим
целесообразность внесения таких положений
подробнее.
Закон об АО содержит нормы о
том, что единоличный исполнительный орган
общества обязан действовать "добросовестно
и разумно" и несет ответственность перед
обществом за убытки, причиненные "виновными
действиями (бездействием), если иные
основания и размер ответственности не
установлены федеральными законами" (п. 2 ст.
71 Закона об АО). Так как этот Закон
несомненно относится к сфере гражданского
законодательства, то очевидно, что он имеет
в виду полное возмещение убытков согласно
ст. 15 ГК, предусматривающей компенсацию как
реального ущерба, так и упущенной выгоды.
Это означает еще одну коллизию с КЗоТ,
ограничивающим случаи полной материальной
ответственности и исключающим в принципе
возможность взыскания с работника убытков
в форме упущенной выгоды (ст. 119 и 121).
Насколько известно автору, пока не
опубликовано никаких судебных прецедентов,
когда акционерные общества пытались бы
взыскать со своих руководителей
причиненный ущерб в соответствии с хотя бы
нормами трудового законодательства. Это
говорит о том, что нормы Закона об АО об
ответственности руководителей акционерных
обществ на практике пока не работают.
Полагаем, что даже ссылка на п. 3 ст. 69 Закона
об АО о приоритете данного Закона над
нормами трудового законодательства при
регулировании труда единоличного
исполнительного органа не будет достаточна
для того, чтобы убедить суды общей
юрисдикции, привыкшие защищать интересы
работника, а не работодателя, применить ст.
15 ГК при взыскании ущерба, причиненного
обществу руководителем. Более того, самые
понятия "разумности и добросовестности" и
"виновности" пока не достаточно освещены в
литературе о хозяйственных обществах, и их
применение на практике встречается с
существенными трудностями. Наконец, Закон
об АО говорит о том, что федеральными
законами может быть установлен "иной размер
ответственности". Видимо авторы этого
Закона пытались сослаться на Закон "Об
ответственности руководителя коммерческой
организации", который так и не был принят
<*>. В итоге получилось, что федеральным
законом, устанавливающим "иной размер
ответственности", является именно КЗоТ.
Поэтому пока нет смысла дополнять договор
между единоличным исполнительным органом и
акционерным обществом положениями о
возмещении убытков в соответствии со ст. 15
ГК - до тех пор, пока в законодательство не
будут внесены изменения или не будут
опубликованы разъяснения Верховного Суда о
правомерности применения норм
гражданского законодательства при
взыскании ущерба с руководителей
акционерных обществ, эти положения
договора окажутся бесполезными.
--------------------------------
<*> Интересна
судьба этого Закона. В нем Правительство РФ
(которое и внесло этот законопроект)
пыталось усилить ответственность
руководителя за убытки, причиненные им
организации, и установить упрощенный (по
сравнению с КЗоТ) порядок его освобождения
от должности. После длительных обсуждений,
в ходе которых коммунистическое
большинство Государственной Думы пыталось
смягчить невыгодные для руководителей
положения, Закон был принят
Государственной Думой и одобрен Советом
Федерации - но 7 июля 1997 г. Президент РФ
наложил на него вето, указав, что он
"неоправданно ухудшает положение
руководителей организаций". Таким образом,
Президент РФ поддержал не Правительство РФ,
стремившееся к наведению порядка в
экономике, а депутатов парламента.
По
роду своей деятельности единоличный
исполнительный орган имеет доступ к
конфиденциальной информации, которая может
составлять коммерческую тайну. Согласно п. 2
ст. 139 ГК лица, разгласившие служебную или
коммерческую тайну вопреки трудовому или
гражданско - правовому контракту, обязаны
возместить причиненный в этой связи ущерб.
Опять возникает ситуация, при которой нормы
гражданского законодательства вторгаются
в сферу применения трудового <*>.
Коллизия эта не была устранена даже после
того, как Законом от 6 мая 1998 г. ст. 15 КЗоТ
была дополнена следующим текстом: "В
случаях, предусмотренных федеральными
законами и иными нормативными правовыми
актами РФ, в трудовом договоре могут
содержаться условия неразглашения
работником сведений, составляющих
служебную или коммерческую тайну". Данное
дополнение, к сожалению, не поможет
привлечь руководителей акционерных
обществ к материальной ответственности
(пусть даже неполной, в соответствии с КЗоТ)
за разглашение коммерческой тайны.
--------------------------------
<*> См.: Орловский Ю.
Сфера действия трудового законодательства
и практика его применения // Право и
экономика, 1998, N 10.
Это не в последнюю
очередь связано с тем, что Закон об АО не
содержит запрета на разглашение
работниками обществ коммерческой тайны,
следовательно ст. 15 КЗоТ ссылается не на
него. С большой натяжкой еще можно было бы
посчитать Временные рекомендации Минтруда
РСФСР от 29 марта 1991 г. "иным нормативным
правовым актом", упомянутым в новом тексте
ст. 15 КЗоТ (что далеко не бесспорно, учитывая
не нормативный, а рекомендательный
характер этого документа), но даже и в этом
случае мы не добьемся ничего, кроме
"узаконивания" включения в договор запрета
на разглашение коммерческой тайны: изменив
ст. 15 КЗоТ, законодатель не позаботился о
внесении дополнений в перечень оснований
для применения полной материальной
ответственности, содержащийся в ст. 121 КЗоТ,
следовательно, согласно ст. 119 КЗоТ, ущерб
все равно будет возмещаться в размере, не
превышающем средний месячный заработок
руководителя <*>.
--------------------------------
<*> Исключением будет случай, когда
коммерческая тайна будет разглашена
руководителем, находившемся в нетрезвом
состоянии, - тогда возникнет основание для
применения полной материальной
ответственности на основании пп. 7 ст. 121
КЗоТ.
Тем не менее включить в договор с
единоличным исполнительным органом
положение о запрете на разглашение
коммерческой тайны необходимо - даже если
это не даст возможности взыскать с
руководителя причиненный материальный
ущерб, это, по крайней мере, позволит
использовать данный проступок для его
досрочного освобождения от должности
(данный вопрос будет обсужден ниже). Ряд
авторов полагает, что каждое предприятие
должно иметь свой перечень сведений,
составляющих коммерческую тайну,
включенный в коллективный трудовой договор
<*>. Но на практике лишь немногие
хозяйственные общества имеют коллективный
договор, да и самый смысл этого акта состоит
в договоренности между администрацией
компании и рядовыми работниками, а не между
компанией и ее руководителем. Более того,
чтобы заранее предусмотреть и перечислить
все обстоятельства, которые могут в будущем
составить коммерческую тайну, юристам
каждого акционерного общества придется
проявить дальновидность, граничащую с
ясновидением. Полагаем, что принимая во
внимание Постановление Правительства РФ от
5 декабря 1991 г. N 35 "О перечне сведений,
которые не могут составлять коммерческую
тайну", в договор с единоличным
исполнительным органом все-таки можно
включить положение о том, что любые
сведения, связанные с деятельностью
акционерного общества, не подлежат
разглашению, за исключением сведений,
которые не могут составлять коммерческую
тайну в соответствии с нормами
законодательства. При этом не потребуется
составлять никаких перечней тайн и
включать их в коллективный договор.
--------------------------------
<*> См., напр.:
Гудимов В. Увольнение руководителя
предприятия за невыполнение условий
контракта // Законодательство, 1995, N 5, с.
27.
Закон об АО (п. 3 ст. 69) запрещает
единоличному исполнительному органу
занимать должности в органах управления
других организаций без согласия совета
директоров (наблюдательного совета)
общества. Это противоречит Постановлению
Совета Министров СССР от 22 сентября 1988 г. N
1111 "О работе по совместительству", которое
разрешает работать по совместительству без
получения согласия администрации по
основному месту работы. Казалось бы,
федеральный закон (каким является Закон об
АО) имеет высшую юридическую силу по
сравнению с постановлением Правительства
СССР, поэтому здесь не приходится говорить
о коллизии между "равносильными" правовыми
актами (как это имеет место в случае с
материальной ответственностью и
основаниями увольнения руководителя
хозяйственного общества). Кроме того, вряд
ли в данном случае вообще можно говорить о
совместительстве (об этом см. подробнее
ниже, в п. 3.2), и, как следствие, коллизии
между нормами гражданского и трудового
законодательства не возникает. В то же
время может показаться, что норма Закона об
АО сформулирована предельно четко и нет
необходимости повторять ее в договоре с
единоличным исполнительным органом.
Но,
тем не менее, проблема здесь есть, и ее
решение зависит от того, признавать ли
договор между обществом и его единоличным
исполнительным органом подчиненным нормам
трудового законодательства. Если
признавать (полагаем, что приведенных выше
аргументов, а также аргументов, приведенных
ниже, в п. 3.1, будет достаточно, чтобы
обосновать правомерность такой позиции в
настоящее время), то данная норма п. 3 ст. 69
Закона об АО (независимо от того, включена
она в договор или нет) "ухудшает" положение
работника "по сравнению с
законодательством о труде". Как следствие,
приходится констатировать, что предписание
Закона об АО будет "недействительным" в
контексте ст. 5 КЗоТ. Тем не менее, по нашему
мнению, все равно следует включать такие
положения в договоры между акционерными
обществами и их единоличными
исполнительными органами, отчасти как
своего рода "джентльменское" соглашение,
отчасти в надежде на внесение изменений в
КЗоТ.
Согласно пп. 2 п. 3 ст. 40 Закона об
ООО единоличный исполнительный орган
"выдает доверенности на право
представительства от имени общества, в том
числе с правом передоверия". Аналогичной
нормы в Законе об АО нет, однако полномочия
единоличного исполнительного органа
акционерного общества сформулированы в п. 2
ст. 69 настолько широко, что никто на
практике не сомневается в его праве также
выдавать доверенности на право
представительства от имени общества.
Однако не следует смешивать понятия
доверенности и делегирования полномочий.
Согласно ст. 185 ГК, "доверенностью
признается письменное уполномочие,
выдаваемое одним лицом другому лицу для
представительства перед третьими лицами".
Таким образом доверенность - это документ,
как бы направленный вовне общества,
наделяющей представителя правом заключать
от имени общества сделки с третьими лицами,
и единоличный исполнительный орган вправе
выдавать такие доверенности. Полномочия же
руководителя, не связанные с
представлением интересов общества перед
третьими лицами, реализуются им через
издание приказов, обязательных для
исполнения другими работниками общества,
причем данные приказы могут наделять
отдельных работников достаточно обширными
полномочиями в различных областях
деятельности общества. Однако ни Закон об
АО, ни Закон об ООО не дозволяют
единоличному исполнительному органу
делегировать свои полномочия полностью, и
это справедливо - если "образование"
исполнительного органа относится, как
правило, к компетенции высшего органа
управления общества, то было бы разумным
предположить, что полномочия, которыми
наделен руководитель общества, не могут
полностью передаваться (делегироваться)
руководителем третьим лицам по его
собственному усмотрению, без согласия
общего собрания акционеров (участников).
К сожалению, приходится констатировать,
что на практике об этом никто не заботится.
Современные акционерные общества
восприняли порочный опыт советских
организаций, в которых руководитель, уходя
в отпуск или ложась в больницу, издавал
приказ, делегирующий все свои полномочия
одному из его заместителей, который таким
образом становился "и.о. руководителя" <*>.
Для советских организаций, не занимавшихся
коммерческой деятельностью и не
рисковавших имуществом, вложенным
акционерами в уставный капитал, в этом не
было ничего страшного. Однако вряд ли такая
практика соответствует интересам
акционеров, внесших в капитал созданных ими
компаний собственные средства, да и
правовые основания такого делегирования
полномочий являются достаточно спорными.
Получается, что "и.о.", полномочия которого
вытекают только из приказа единоличного
исполнительного органа, имеет право не
только руководить "внутренней"
деятельностью общества, но и заключать
сделки, и выдавать доверенности третьим
лицам, и осуществлять полномочия по созыву
общего собрания акционеров (участников) - и
все это без какого-либо основания в
законе.
--------------------------------
<*> См.:
Асосков А. Генеральный директор -
представитель или орган юридического лица
// Экономика и жизнь - Юрист, 1999, N 45.
Тем не
менее такая практика была "узаконена"
Президиумом Высшего Арбитражного Суда,
указавшего в Постановлении от 24 марта 1998 г. N
6813/97, что "назначение директором на время
своего отпуска другого работника
исполняющим обязанности директора не
противоречит ни уставу (речь шла о
товариществе с ограниченной
ответственностью. - Б.К.), ни закону". На наш
взгляд, противоречит - иначе бы
законодательство о хозяйственных
обществах не закрепило бы вопрос об
"образовании" единоличного исполнительного
органа общества в компетенции общего
собрания, запретив передачу этого вопроса в
компетенцию исполнительных органов
общества <*>.
--------------------------------
<*> Характерно, что данное Постановление
было подписано также "и.о. Председателя ВАС
РФ", который, видимо, привык
руководствоваться нормами п. 3 ст. 21
Федерального Конституционного закона от 28
апреля 1995 г. N 1-ФКЗ "Об арбитражных судах в
Российской Федерации", согласно которым "в
случае отсутствия Председателя Высшего
Арбитражного Суда Российской Федерации его
полномочия осуществляет первый
заместитель Председателя, а в отсутствие
первого заместителя - один из заместителей
Председателя". Однако в Законе об АО
аналогичных норм нет.
Таким образом,
