Исполнение иностранных судебных решений и значение договорной подсудности(б.с. сеглин)
что "при проверке оснований юрисдикции, ...
суд или иной запрашиваемый орган связан
установленными фактическими
обстоятельствами, которыми обосновал свою
юрисдикцию суд, вынесший решение".
III.
Договорная подсудность
Международная
договорная практика подчас
предусматривает возможность применения
международного договора к третьим лицам,
т.е. к лицам государства - не участника
договора. Так, например, Венская конвенция о
договорах международной купли - продажи 1980
года устанавливает, что Конвенция
применяется к договору, в котором одна из
сторон находится в государстве - не
участнике Конвенции, но согласно нормам
международного частного права к данному
договору применимо право государства -
участника Конвенции (ст. 1, 1b). Подобная
оговорка присутствует в упомянутой
Луганской конвенции (ст. 17). Согласно этой
оговорке положения Конвенции
распространяются на правоотношения, в
которых лишь одна из сторон имеет домициль
в государстве - участнике Конвенций, если
стороны договорились, что возможные споры
между ними подлежат юрисдикции суда
государства - участника Конвенций. Это так
называемая договорная подсудность,
известная российскому праву (ст. 120 ГПК, ст. 30
АПК), получила в России дополнительное
обоснование после принятия нового
Гражданского кодекса в 1994 году, который в
ст. 1 провозгласил, что граждане и
юридические лица свободны в установлении
своих прав и обязанностей на основе
договора и в определении любых, не
противоречащих законодательству, условий
договора. В российской внешнеторговой
договорной практике широко применяется
договорная подсудность различного рода: в
третейских судах, действующих согласно
регламенту Юнситрал, как, например, в
Международном коммерческом суде при ТПП РФ;
в государственных судах по месту
нахождения ответчика или истца или одной из
стран сторон договора или в третьей стране
и т.д. Такого рода арбитражные оговорки не
вызывают возражений в правоприменительной
практике. Комментаторы Арбитражного
процессуального кодекса особо отмечают,
что предусмотренная в ст. 212 АПК компетенция
арбитражных судов в случае, если имеется
соглашение о подсудности, признается
правомерной, даже если этим соглашением
переносится рассмотрение спора с
иностранной на российскую территорию.
Должным образом сформулированная
арбитражная оговорка о договорной
подсудности, подпадающая под действие ст. 17
упомянутой Луганской конвенции, может
создать дополнительные, весьма широкие
правовые возможности для урегулирования в
судебном порядке разногласий между
сторонами контракта и для исполнения
соответствующего решения. Приведем пример
из нашей собственной практики. К нам
обратился клиент из Германии, который имел
обоснованные денежные требования против
своего российского контрагента.
Арбитражная оговорка предусматривала
договорную подсудность по любому спору
между сторонами в государственном суде в
Германии. Немецкие адвокаты сомневались, а
мы разделяли их сомнения, в отношении
исполнения в России возможного в Германии
судебного решения в пользу клиента. С тем
чтобы избежать предполагаемые сомнения, мы
предложили, а клиент реализовал наше
предложение произвести им уступку права
требования в пользу третьего лица, кроме
прав по арбитражной оговорке. Таким
образом, условие о договорной подсудности
теряло силу и новый кредитор приобретал
права на предъявление иска в российском
арбитражном суде согласно правилам о
подсудности по ст. 212 АПК.
Однако этот
правовой конфликт можно было урегулировать
и иным образом, а именно, применив к нему ст.
17 упомянутой Луганской конвенции. Конечно,
в этом случае у российского суда общей
юрисдикции, в подсудности которого
находятся вопросы выдачи разрешения на
исполнение иностранного судебного решения
согласно вышеупомянутому Указу "О
признании и исполнении решений иностранных
судов и арбитражей" от 21.06.1988, возникли бы
вопросы о правомерности выдачи разрешения
на исполнение. Ведь согласно ст. 1 этого
Указа решения иностранных судов признаются
и исполняются в России, если это
предусмотрено международным договором
России. При рассмотрении соответствующего
ходатайства суду следовало бы: во-первых,
разрешить коллизию между ограничениями,
установленными в ст. 1 Указа от 21.06.1988,
который был принят до изменения
общественно - политического строя в России,
и новым Гражданским кодексом 1994 года,
который придал новый формат
свободоизъявлению своих граждан и
юридических лиц. Во-вторых, суду надлежит
ответить на вопрос применимости в России
норм иностранного процессуального права (в
данном случае норм международного
процессуального права). Российские
исследователи отмечают правомерность их
применения при соответствующем
обосновании <*>.
--------------------------------
<*> См., например, В.П. Звеков
"Международное частное право" Курс лекций.
Норма - ИНФРА - М 1999 г., ст. 429 - 435.
В случае
если условие о договорной подсудности
между российским юридическим лицом и
юридическим лицом из стран - участников
Луганской конвенции (Бельгия, Дания,
Германия, Греция, Испания, Франция,
Ирландия, Исландия, Италия, Люксембург,
Нидерланды, Норвегия, Австрия, Португалия,
Швейцария, Финляндия, Швеция, Англия)
предусматривает юрисдикцию российского
государственного арбитражного суда, то нам
представляется, что исполнение решения
этого суда в соответствующем государстве -
участнике Конвенции будет полностью
подпадать под действие этой Конвенции.
Предлагаемое нами урегулирование вопросов
подсудности и исполнения иностранных
судебных решений может представлять
интерес для сторон внешнеторговых сделок,
для которых является важным не только
заключить контракт, но и предусмотреть
легальные пути урегулирования возможных
споров и разногласий.
Признание и
исполнение в Италии решения
Арбитражного суда г. Москвы
Положения
Конвенции от 25.01.1979 между СССР и Италией о
правовой помощи по гражданским делам, по
нашим данным, впервые применена в части
признания и исполнения решения российского
арбитражного суда в деле, по которому было
вынесено решение Московского городского
арбитражного суда в 1988 году по иску нашего
клиента. Фабула дела достаточно банальна:
итальянский продавец поставил товары,
которые были признаны некачественными.
Покупатель требовал возмещения убытков и, в
том числе, упущенной выгоды.
Доказательственная сторона была несложным
компонентом дела, и иск был удовлетворен.
Представляет большой интерес вопрос о
компетенции Московского городского
арбитражного суда, который был предметом
оживленной полемики как в московском, так и
в итальянском суде.
Контракт между
сторонами не содержал оговорки о
договорной подсудности. Таким образом,
компетенция Московского городского
арбитражного суда подлежала определению
самим этим судебным органом согласно ст. 212
АПК РФ. Доводы адвокатов сторон и судебные
выводы представляют собой неординарный
подход к проблеме и достойны того, чтобы с
ними ознакомиться. Как уже было отмечено,
Конвенция содержит ряд положительных
условий, определяющих компетенцию
постановляющего суда.
К их числу,
применительно к нашему делу, могло
относиться условие о местопребывании
ответчика на территории России. Однако
ответчик не имел в России ни филиала, ни
представительства, и в связи с этим это
условие не могло явиться основанием для
признания компетенции Московского
городского арбитражного суда, что
соответствует также норме ст. 212 АПК РФ.
Остается лишь одно условие: "обязательство
из договора, являющееся предметом спора,
было или должно быть исполнено на
территории запрашивающей Договаривающейся
Стороны" (ст. 24.1, с, Конвенции), которое
соответствует ст. 212 п. п. 2, 3 АПК, - если иск
вытекает из договора, по которому
исполнение должно иметь место или имело
место на территории РФ. Как уже было
указано, перечисленные в Конвенции условия
относятся к так называемым "положительным
условиям". Кроме них, существуют "негативные
условия" (ст. 25), при наличии которых суд
отказывает в признании решения. Это
следующие условия: неучастие ответчика в
процессе в связи с ненадлежащим его
извещением; случай res judicata или lis pendens; дело
относится к исключительной компетенции
другой стороны Конвенции.
Здесь полезно
сделать оговорку о том, что конструкция
Конвенции построена по принципу,
примененному в Брюссельской и Луганской
конвенциях.
Развитая система
межгосударственных правовых связей
обеспечила для итальянской юриспруденции
значительную правоприменительную практику
и правовую культуру в вопросах признания и
исполнения иностранных судебных решений,
что было неоднократно продемонстрировано в
ходе судебного процесса по нашему делу.
Итак, прежде всего ответчик возражал против
компетенции российского суда, основываясь
на собственной трактовке понятия "место
исполнения обязательства". Истец утверждал,
что местом исполнения обязательства
поставки товара является город Москва,
поскольку согласно контракту условие
поставки определено "СИФ - Москва". При этом,
хотя такое условие не соответствует
правилам Инкотермс-1990 (во-первых, условие
СИФ предполагает морскую, а не
автомобильную поставку, которая была
совершена в данном деле, а во-вторых, после
слов СИФ должен быть указан порт
отправления, а не место доставки), тем не
менее, намерения сторон состояли в том,
чтобы товар был доставлен в Москву
транспортом покупателя и сдан в Москве
покупателю. Кроме того, истец ссылался на
принципы УНИДРУА, ст. 6.1.6 (место исполнения)
и на комментарии к ним, где сказано, что
"обязательство доставить товары должны
быть выполнены в соответствии с
согласованным маршрутом" (Принципы
международных коммерческих договоров,
Москва 1996 г., стр. 140).
Истец также заявил,
что формулировка "место исполнения
обязательства" означает не только место
исполнения обязательства поставить товар.
Это также место исполнения таких
обязательств, как обязательство покупателя
принять товар, оплатить его стоимость,
обязательство продавца по гарантии
качества и т.д. При этом истец ссылался на
весьма полезный экскурс по этой теме в
статье профессора Т.Н. Нешатаевой "Право
иностранных фирм на судебную защиту в РФ".
(Вестник ВАС РФ N 5, 1998 г., стр. 118).
Арбитражный суд согласился с доводами
истца и отклонил ходатайство ответчика о
прекращении производства по делу по мотиву
его неподведомственности российскому
арбитражному суду. При этом арбитражный суд
руководствовался п. п. 2, 3 ст. 212 Арбитражного
процессуального кодекса, а не нормами
Конвенции 1979 года, хотя формулировки АПК и
Конвенции практически совпадают.
Надо
признать, что арбитражный суд, принимая
подобные решения, прежде всего заботился о
выполнении норм АПК, а не о возможном
признании своего решения иностранным
судом. Арбитражный суд поступил бы подобным
образом и в том случае, если бы
отсутствовала договорная база о признании
судебного решения за границей.
Позиция
ответчика была ослаблена тем фактическим
обстоятельством, что товар отгружался не из
Италии, а из третьей страны - из Румынии.
Конвенция применяется к любым решениям по
спорам из поставки товаров между
российскими и итальянскими юридическими
лицами, независимо от места происхождения
товара, места отгрузки и т.д. Тем не менее
факт отгрузки товара из Румынии давал ему
повод заявить, что местом исполнения
обязательства является не Италия и не
Россия, что якобы исключает компетенцию
российского суда. Однако в этом рассуждении
отсутствовала правовая логика, и этот довод
не мог быть принят судом.
Согласно ст. 20
Конвенции решение о признании и исполнении
в нашем случае должен вынести итальянский
суд, а согласно Итальянскому
процессуальному кодексу этот вопрос входит
в компетенцию апелляционного суда
соответствующей провинции, решение
которого считается окончательным и
подлежит немедленному исполнению. Согласно
ст. 21 Конвенции истец направил в суд
ходатайство о признании, приложив к нему
копию судебного решения, которое было
официально переведено на итальянский язык,
нотариально заверено и легализовано
методом апостиля. Конвенция требует
представления справки о том, что решение
вступило в законную силу. Для подтверждения
этого обстоятельства известный российский
юрист представил "аффидевит" (в понимании
англо - американской и континентальной
систем права - клятвенное заверение), также
нотариально заверенный и легализованный, в
котором утверждалось, что согласно нормам
АПК РФ арбитражное решение действительно
вступило в законную силу.
Мы также
направили в итальянский суд копию
процессуальных бумаг ответчика,
представленных в Арбитражный суд г. Москвы,
которые свидетельствовали о том, что
ответчик был надлежащим образом извещен о
слушании дела, ему была предоставлена
возможность защищаться и он этой
возможностью активно воспользовался. Это
мы сделали для того, чтобы лишить ответчика
возможности ссылаться на ст. 25.1а Конвенции,
согласно которой, как уже указано выше, в
признании судебного решения может быть
отказано, если "ответчик не принял участия в
процессе вследствие того, что ему или его
представителю не было своевременно и в
надлежащий форме вручено извещение о
возбуждении дела и вызове в суд".
Надо
признать, что мы тщательно подбирали
итальянского адвоката для представления
интересов нашего клиента в итальянском
суде. Нам нужен был адвокат, который
разделяет наши правовые позиции и готов их
добросовестно защищать в суде. Такого
адвоката нам удалось найти только с третьей
попытки.
Наши адвокаты в своем
ходатайстве о признании московского
решения основное внимание уделили
доказательствам наличия юрисдикции
Московского суда. Они так же, как и мы,
понимали, что является очень важным
правильно квалифицировать понятие "место
исполнения обязательства". Они придавали
ему более широкое понимание, чем просто
место, откуда отгружается товар. Более того,
они настаивали на том, что в данном случае
следует говорить об обязательстве, которое
явилось предметом судебного спора. Этим
обязательством является обязательство
возмещения убытков, как это предусмотрено
ст. 45 Венской конвенции, согласно которой,
"если продавец не выполняет какое-либо из
своих обязательств, вытекающих из
соглашения или из настоящей Конвенции,
покупатель может потребовать возмещения
убытков". При этом адвокаты иллюстрировали
свое утверждение ссылками на примеры из
правоприменительной практики Италии, а
также на монографии ряда видных
итальянских правоведов.
Затем адвокаты
обратились к ст. 1182 Гражданского кодекса
Италии, которая утверждает, что для
обязательства по возмещению ущерба местом
исполнения считается местонахождение
кредитора, которое тот имеет на момент
истечения срока действия обязательства. С
учетом всех этих посылок делается вывод о
том, что "Московский суд является
компетентной судебной инстанцией согласно
ст. 24 итало - российской конвенции, будучи
местным судом по принятию решения по
вопросу об обязательствах, не выполненных
продавцом в отношении покупателя в
соответствии со ст. 45 Венской конвенции 1980
г."
Итальянская юриспруденция вслед
