Понятие двуязычное законодательство: юридическое толкование в гонконге(р.а. шепенко)
закона возникает из расхождения в
грамматическом или допустимом значении
отдельных текстов, то презумпция ст. 10В (п. 2)
Ордонанса "Об интерпретации и общей
оговорке" становится неподходящей для
решения проблемы. В этом случае для
урегулирования вопроса о расхождении
(discrepancy) подлежит применению норма
следующего пункта той же
статьи.
Согласование по п. 3 ст. 10В
В ст.
10В (п. 3) Ордонанса "Об интерпретации и общей
оговорке" закреплено, что "если сравнение
аутентичных текстов ордонанса показывает
различие в значении, которое первоначально
подлежащие правила статутной
интерпретации не разрешают, то подлежит
принятию, с учетом предмета и целей
ордонанса, значение, которое наилучшим
образом согласовывает тексты". <*>
--------------------------------
<*> L.N.: 88. 1966; 320.
1999.
Эта статья касается случаев
расхождения в значении, раскрытого
посредством сравнения двух аутентичных
текстов. Сама по себе она не устанавливает
прямо выраженное юридическое требование по
сравнению двух текстов. Несмотря на это, в
процессе интерпретации сравнение
проводится. Только параллельное чтение
двух версий закона может указать на
существование различий. Несмотря на
отсутствие обязательства,
заинтересованная сторона вправе, на
основании нормы этой статьи, потребовать
суд сравнить обе версии закона. Ни одна из
версий текста закона не может быть
привилегированной без рассмотрения
другой.
Двуязычные расхождения, в
соответствии с нормой рассматриваемой
статьи, разбираются в два этапа. Вначале
правила статутной интерпретации
используются для разрешения различий (resolve
the difference) или точнее устранения сомнений в
отношении допустимого значения в двух
текстах закона. При невозможности сделать
это должно быть принято значение, которое
лучше всего согласовывает тексты (reconciles the
texts) с учетом предмета и целей статута.
На первом этапе Ордонанс "Об интерпретации
и общей оговорке" предписывает предпринять
попытку разрешить различия, используя
подлежащие первоначальному применению
правила статутной интерпретации. Эти
правила обширны. Они частично статутные и
частично основаны на судебных решениях.
При этом изначально большинство условий
толкования напрямую выражены в статутах,
находящихся на рассмотрении. Другие
определения содержатся в Ордонансе "Об
интерпретации и общей оговорке", который
подлежит применению ко всем законам и
подзаконным актам Гонконга (если только в
самом законе не предусмотрено иное). Можно
даже сказать, что этот ордонанс является
неким руководством общей статутной
интерпретации. В частности, помимо ст. 10В, в
нем закреплены два положения, которые
относятся к двуязычному толкованию:
-
слова и выражения на китайском языке в
английском тексте должны истолковываться в
соответствии с китайским языком и обычаем,
а английские слова и выражения в китайском
тексте должны истолковываться в
соответствии с английским языком и обычаем
(ст. 9);
- если выражение общего права
используется и в английском, и в китайском
текстах, то статут должен истолковываться в
соответствии со значением этого выражения
в общем праве (ст. 10С).
Помимо этого в ст.
19 Ордонанса "Об интерпретации и общей
оговорке" закреплен принцип интерпретации,
заключающийся в том, что статут подлежит
исправлению (то есть представляет помощь
несогласным сторонам) и должен давать
возможность справедливого, общего и
расширительного толкования для наилучшего
обеспечения понимания предмета ордонанса в
соответствии с подлинным намерением,
значением и духом (true intent, meaning, spirit). Полный
консенсус по значению и действию этой
статьи вряд ли возможен, так как она
противопоставлена традиционному правилу
прямого толкования, которое предоставляет
выгоду от неясности и неконкретности
терминов, используемых в законе, стороне, в
отношении которой действует статутное
положение: все сомнения должны толковаться
в пользу обвиняемого. Кстати, это правило
нашло применение и в российском
законодательстве. Согласно ст. 3 (п. 7)
Налогового кодекса РФ от 31 июля 1998 года (с
посл. изм.) N 146-ФЗ все неустранимые сомнения,
противоречия и неясности актов
законодательства о налогах и сборах
толкуются в пользу налогоплательщика.
Норма ст. 19 "Об интерпретации и общей
оговорке" напоминает суду о необходимости
толкования статута таким образом, чтобы
придать силу намерениям его разработчиков.
Это может привести к ограничению или
расширению значения слов, нежели это может
быть сделано посредством простого
буквального толкования. Можно даже сказать,
что ст. 19 уполномочивает суд на отход от
прямой интерпретации в целях избежания
неблагоразумности или несправедливости,
особенно в свете четкой цели
законодателя.
Как и в Великобритании, в
Гонконге судьи традиционно используют три
правила статутной интерпретации:
-
правило устранения зла (mischief rule);
-
правило буквального толкования (literal rule);
- золотое правило (golden rule).
Правило
устранения зла известно как правило
Хейдона. Свое название оно получило по делу,
рассмотренному английским судом в 1584 году.
Этим правилом предусматривается, что в
случае обнаружения какой-либо неясности
текста или отдельных слов в
законодательном акте суд имеет право
обратиться к праву, действовавшему до
принятия закона. Это позволяет судье
обнаружить, какое зло хотел устранить
законодатель или какую проблему хотел
урегулировать Парламент по-новому,
принимая данный закон.
В соответствии с
правилом буквального толкования судьи
должны придавать словам и терминам,
используемым в тексте статута, их
обыкновенное, общеупотребительное и
буквальное значение. При этом цель суда
состоит в том, чтобы по возможности без
искажений понять изначальное намерение
законодателя, которым он руководствовался
при составлении текста закона. <*>
--------------------------------
<*> Романов А.К.
Правовая система Англии. М., 2000. С. 145 -
153.
Золотое правило толкования рассчитано
на те случаи, когда в тексте закона
используются слова и выражения, которые
могут пониматься по-разному. При буквальном
толковании разные варианты понимания одних
и тех же слов отсутствуют. При золотом
правиле такие варианты есть, и суду
надлежит выбрать правильный. Наиболее
полно суть этого правила была
сформулирована лордом Уинслисейлом в деле
"Grey v. Pearson". В частности, он отметил, что
"грамматическому и общепринятому пониманию
слов закона надо следовать до тех пор, пока
это не приводит к абсурду, или к
противоположному смыслу, или к явному
несоответствию с остальной частью
документа. Если это происходит,
грамматическое и общепринятое
употребление слов закона может быть
подвергнуто некоторой модификации с тем,
чтобы избежать абсурда, противоположного
смысла или несоответствия закону в целом,
но не более того". <*>
--------------------------------
<*> Цит. по: Russel F., Locke
C. English Law and Language. L., 1993. P. 64.
Эти три основных
правила толкования получили широкое
распространение под британским влиянием.
Последнее время наблюдается слияние
традиционных правил и для интерпретации
используется, например, как буква, так и дух
закона, то есть статутный контекст и цель
законодательства рассматриваются
совместно. В результате удается избежать
аномальных решений.
В ст. 10В (п. 3)
Ордонанса "Об интерпретации и общей
оговорке" закреплено, что если правила
статутной интерпретации не помогают
разрешить различия в значении, то тогда
подлежит принятию значение, которое
наилучшим образом согласовывается с
текстом с учетом предмета и целей
ордонанса. Это и есть второй этап
рассмотрения положений двуязычных
статутов - согласование расхождений.
Если ст. 19 Ордонанса "Об интерпретации и
общей оговорке" говорит об интерпретации,
которая наилучшим образом обеспечит
понимание предмета ордонанса в
соответствии с подлинным намерением,
значением и духом, то ст. 10В (п. 3) указывает
на предмет и цели ордонанса. В то время как
понятия "намерение" и "значение" относятся в
большей степени к оценке и действию закона
при его применении к отдельным фактическим
ситуациям, понятия "предмет" или "цель"
полностью относятся к злу, от которого
закон является средством защиты.
Обе
статьи не вступают в конфликт, потому что
ст. 19 имеет общее применение и "ищет"
толкование, которое наилучшим образом
ведет к пониманию "предмета" в соответствии
с подлинным намерением, значением и духом
закона. Вторая часть предложения ст. 10В
только подчеркивает важность "предмета"
закона при исследовании расхождения в
текстах двуязычного закона. Она подчинена
справедливому, общему и расширительному
толкованию в свете намерения
законодателя.
Что может согласовать
версии закона наилучшим образом, является
вопросом степени сравнения. Слову может
быть дано неверное толкование для того,
чтобы достичь значения, которое наилучшим
образом согласовывает оба текста, даже если
грамматическое значение искажается. Суд
имеет время и вновь может обратиться к
значению статутного толкования, которое
без деформации слов является грамматически
верным. Однако иногда аргументы против
буквального толкования являются такими
неотразимыми, что даже если слова не могут
нести никакого иного значения по
лингвистическим правилам, оно им все равно
придается (приписывается).
Процесс
согласования отличается в зависимости от
характера расхождения и контекста статута.
Прямое решение состоит в том, чтобы принять
значение, которое является общедоступным к
обеим версиям, когда один текст
неоднозначен, а второй - очевиден и
определен, или когда один текст имеет более
широкое значение по сравнению с другим.
Однако общее значение, полученное с помощью
семантического подхода (то есть с изучением
языковых единиц), может и не быть решающим.
Оно должно соответствовать допустимому
значению, которое в него было вложено
законодателями. Следовательно,
"проблематичное" выражение закона должно
быть контекстуализировано с целью принятия
объективного решения, которое наилучшим
образом отражает намерение законодателей.
Другими словами, процесс согласования не
ограничен получением (наивысшего) общего
толкования обоих текстов, которое,
возможно, будет противоречить духу закона в
целом.
Иногда в процессе толкования
общедоступное значение (shared meaning) не может
быть найдено. Такое происходит, если два
текста являются явно несогласованными.
Следовательно, двуязычная версия закона
должна читаться с помощью контекстуального
подхода вместе и в сравнении с другой.
Полученное таким образом толкование также
должно соответствовать намерению
законодателей. Возможно, что оно не будет
иметь грамматической аналогии в одном или
обеих языковых версиях. Например,
английский текст ордонанса регулирует
"entering" (англ. - въезд) или "leaving" (англ. - выезд)
автомобиля в определенную область. В
китайском тексте для отражения понятий
"въезд" и "выезд" могут быть использованы
вместе два иероглифа, происходящие из
отдельных сочетаний. Вопрос о том, на какие
автомобили распространяется закон, может
быть предметом различных интерпретаций в
китайском тексте. Например, это может быть
"автомобиль, который въезжает или выезжает
из области" или "автомобиль, который въехал
раньше, а сейчас выезжает из области".
Первое толкование (автомобиль, который
въезжает или выезжает из области) не
противоречит значению в английском тексте.
Второе толкование (автомобиль, который
въехал раньше, а сейчас выезжает из области)
имеет более ограниченное значение, нежели в
английском тексте. Это случай, когда
английский текст является определенным, а
китайский - неоднозначным. Самый легкий
путь - это принять первое толкование,
которое является значением, общедоступным
для обеих версий. Однако контекст, как и
цель и предмет закона, также должны быть
исследованы для обеспечения того, чтобы
первое толкование было действительно
надлежащим в значении, которое ему придали
законодатели.
Тотальный конфликт между
двумя аутентичными текстами
Случай
двуязычного лингвистического расхождения
должен быть отделен от технической ошибки в
проекте. Как уже было отмечено,
согласование не обязательно должно
состоять в значении, общем для обеих версий.
Это невозможно в случаях взаимно
несовместимых текстов. В этих
обстоятельствах суду придется
остановиться на выборе версии, которая
правильно отражает основное
законодательное намерение.
Например,
английский текст предусматривает
продолжительность в 28 дней, являющуюся
временным лимитом для осуществления
отдельного действия. Китайский текст, с
этой же целью, устанавливает срок в 25 дней.
Этот вид несоответствия произошел,
очевидно, от ошибки в одной из двух версий и
не может быть устранен посредством
толкования. Данный вопрос должен быть решен
иным способом, в зависимости от того, был ли
китайский текст провозглашен аутентичным
после принятия текста на английском языке
или они были приняты одновременно.
В
случае если статут был первоначально
принят на английском, только с последующей
подготовкой и провозглашением аутентичным
текста на китайском языке английская
версия стала оригинальным текстом на
"единоличной" основе. В принятии его
допустимого значения английский текст
должен рассматриваться как наиболее точно
отражающий намерение законодателей. В этом
случае значение, порожденное английской
версией, будет иметь старшинство над
китайской версией.
Если в обеих версиях
закона, принятых одновременно, обнаружено
противоречие друг другу, тем не менее, все
равно необходимо определить намерение
законодателя и, возможно, привлечь для
этого документальные источники (записи).
Это необходимо для того, чтобы суд мог
оценить, какая из версий правильно отражает
замысел законодателей. Чистой спекуляцией
в этом случае будет рассуждение на тему,
какое могло быть намерение (замысел), а
затем "подтягивание" языка закона под такое
намерение.
* * *
Правовой основой
разрешения противоречий в двуязычном
законодательстве Гонконга является
специальный закон и судебная практика.
Ордонанс "Об интерпретации и общей
оговорке" предусматривает только самое
общее руководство для двуязычной
интерпретации. Его положения ни в коем
случае не являются готовой формулой
решения лингвистических расхождений в
текстах нормативных правовых актов. Тем не
менее, следует констатировать, что этот
ордонанс предлагает общий формат, в рамках
которого подлежит рассмотрению и решению
конкретное дело (спор), связанное с
двуязычными законами и подзаконными
актами. Опыт Гонконга, в котором действует
специальный акт, регламентирующий порядок
интерпретации законов, является
положительным примером для бывших
республик Советского союза (Киргизии и др.),
провозгласивших вторым официальным языком
русский. В определенной степени интересен
он и для России, так как позволяет решить
отдельные проблемы, возникающие в ходе
правоприменительной практики.
ССЫЛКИ НА
ПРАВОВЫЕ АКТЫ
"НАЛОГОВЫЙ КОДЕКС
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (ЧАСТЬ ПЕРВАЯ)"
от
31.07.1998 N 146-ФЗ
(принят ГД ФС РФ 16.07.1998)
