Метаморфозы в решениях европейского суда по правам человека
и услуги (ст. 7). В соответствии с
установлениями данного Закона Госкомстат
регулярно предоставляет информацию
Правительству РФ, в судебные и другие
органы об этих изменениях.
Суд также не
задумался над тем, что конвертизация
обесцененных сбережений в специальные
государственные ценные бумаги или перевод
сбережений в специальные долговые
обязательства должны предусматривать
указание на согласование с вкладчиками.
Вложение гражданами своих денег в
Сберегательный банк - действие
двухстороннее, и потому вопрос о дальнейших
операциях с ними не может решаться в
одностороннем порядке. Как известно,
договор - это двухсторонний акт, а
письменная форма банковского вклада
считается соблюденной, если внесение
вклада удостоверено сберегательной
книжкой или банковским счетом.
Не может
служить основанием для отказа в принятии к
рассмотрению в Европейском суде жалобы В.М.
Апполонова также аргументация Суда о том,
что "до полного исполнения Закона о
сбережениях граждан было принято несколько
указов Президента РФ и постановлений
Правительства РФ для того, чтобы позволить
некоторым социально незащищенным группам
населения получить частичную компенсацию
их сбережений". Позитивная оценка такой
практики законодательства Европейским
судом означает отрицание права человека
(вкладчика) на получение своих сбережений в
банках РФ по первому требованию. Такое
право предусматривалось в момент внесения
вкладов (ст. 395 ГК РСФСР) и сохранило свою
силу в действующем законодательстве (ст. 834,
ч. 1 ст. 837 ГК).
Следовательно, вопрос о
восстановлении индексации и обеспечении
покупательной способности вкладов до июня
1991 г. может быть решен в соответствии с
названными Законом об их индексации и
положениями других нормативных актов по
данной проблеме. Поэтому ссылка
Европейского суда (как и чиновников из
Правительства РФ и Министерства финансов
РФ) на страхование дореформенных вкладов,
переводы их в ценные бумаги в
неопределенной перспективе несостоятельна
и направлена лишь на успокоение вкладчиков
и общественного мнения.
Таким образом,
совершенно очевидна правовая и
практическая необоснованность мотивировок
решения Европейского суда по жалобе В.М.
Апполонова. Как отмечалось, оно
противоречит ранее принятому им же решению
по жалобе А.И. Рябых по аналогичному
вопросу.
Неубедителен также аргумент
решения об отказе в приемлемости жалобы В.М.
Апполонова со ссылкой на ст. 35 Конвенции.
Ведь ч. 1 ст. 35 Конвенции гласит: "Суд может
принимать дело к рассмотрению только после
того, как были исчерпаны все внутренние
средства правовой защиты...". Эти средства по
жалобе В.М. Апполонова в Российской
Федерации были исчерпаны, на что
указывается в решении самого Европейского
суда. Жалоба В.М. Апполонова не является
анонимной, Суд рассматривал аналогичную
жалобу и вынес решение о ее приемлемости.
Поэтому жалоба В.М. Апполонова не могла быть
отклонена также в соответствии с п. 3 и 4 ст. 35
Конвенции, ибо, как отмечалось,
содержащаяся в его решениях мотивировка не
вытекает из положений Конвенции по данному
вопросу.
Решение Европейского суда об
отказе в рассмотрении жалобы гражданина
России В.М. Апполонова о нарушении его
имущественных прав чревато негативными
последствиями для всех дореформенных
вкладчиков, большинство из которых
являются ветеранами Великой Отечественной
войны, пенсионерами и инвалидами.
Федеральные законы о федеральном бюджете
на 2004 и 2005 гг. предусматривают выплату
лицам, достигшим 70-летнего возраста,
остатков вкладов на 20 июня 1991 г. в их
нарицательной стоимости. В результате
осуществляется окончательное
"нивелирование" дореформенных сбережений
граждан. Нужно ли доказывать, что тем самым
нарушаются предусмотренные принятой ООН
Всеобщей декларацией прав человека, рядом
других международных документов, в том
числе ст. 1 Протокола N 1 к Европейской
конвенции, установления относительно
защиты имущественных прав граждан?!
Журнал российского права, 2005, N 7
