О ФИГУРЕ И СТАТУСЕ ПРОКУРОРА В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ
Р.П. ЧЕРНОВ
Р.П. Чернов, адвокат
(адвокатского бюро "Щеглов и партнеры", г.
Москва).
В отличие от профессиональных
представителей стороны защиты,
детализирующих высказываемое в силу
привычки, на стороне обвинения не
сформировалось четкого разделения понятий
прокурор как должность (должностное лицо) и
прокурор как участник уголовного процесса
(прокурор как государственный обвинитель).
Устоявшаяся связка "адвокат - защитник" не
является аналогией связке "прокурор -
государственный обвинитель". Адвокат
становится защитником после предъявления
соответствующему должностному лицу
удостоверения и ордера (ч. 4 ст. 49 УПК РФ). С
этого момента он становится участником
уголовного процесса, имея единый статус на
любой стадии уголовного процесса вплоть до
производства в суде надзорной инстанции (ч.
1 ст. 402 УПК РФ также указывает на защитника).
Права и обязанности защитника в достаточно
полном объеме изложены и в статусных
статьях УПК РФ (ст. 49, 53), и в специальных
нормах. Здесь, как правило, не возникает
никаких двусмысленностей, все четко
детализировано.
С прокурорами дело
обстоит сложнее. Пункт 31 ст. 5 УПК РФ
определяет прокурора так: "Генеральный
прокурор РФ и подчиненные ему прокуроры, их
заместители и ИНЫЕ ДОЛЖНОСТНЫЕ ЛИЦА
органов прокуратуры, УЧАСТВУЮЩИЕ в
уголовном судопроизводстве и НАДЕЛЕННЫЕ
СООТВЕТСТВУЮЩИМИ ПОЛНОМОЧИЯМИ ФЕДЕРАЛЬНЫМ
ЗАКОНОМ О ПРОКУРАТУРЕ" (здесь и далее
выделено мной. - Р.Ч.). Интересно, что УПК РФ в
данном определении не упомянут как
регулятор прав и обязанностей прокуроров
(их должностных полномочий) - лидирующая
роль отдана Закону о прокуратуре. С учетом
того, что по общему правилу должностные
полномочия не могут трактоваться в сторону
расширения, получается, что ПРОКУРОР,
УЧАСТВУЮЩИЙ в уголовном судопроизводстве,
наделен только теми полномочиями, которые
предоставлены ему Федеральным законом "О
прокуратуре", что противоречит ч. 2 ст. 1 и ст.
7 УПК РФ. Кроме того, формулировка "и иные
должностные лица органов прокуратуры"
позволяет включать в понятие "прокурор" и
следователя прокуратуры.
Далее. Пытаясь
детализировать статус участников
уголовного судопроизводства,
процессуальный закон указывает: "Прокурор
является должностным лицом, уполномоченным
в пределах компетенции, УСТАНОВЛЕННОЙ
НАСТОЯЩИМ КОДЕКСОМ, осуществлять от имени
государства уголовное преследование в ходе
уголовного судопроизводства, а ТАКЖЕ
НАДЗОР за процессуальной деятельностью
органов дознания и органов
предварительного следствия" (ч. 1 ст. 37 УПК
РФ). Как видим, здесь одним из элементов
статуса прокурора выступает все-таки
наличие компетенции, установленной УПК РФ.
Можно было бы сказать, что определение п. 31
ст. 5 УПК РФ является ошибкой, технической
недоработкой законодателя, если бы не
вторая половина ч. 1 ст. 37 УПК РФ, которая
указывает опять же на понятие, используемое
в ФЗ "О прокуратуре Российской Федерации", а
именно - НАДЗОР. Следует отметить, что нигде
больше в тексте УПК РФ о прокурорском
надзоре не говорится (встречаются лишь
упоминания о надзорных представлениях в
суде надзорной инстанции, но это паронимы).
В то же время ч. 2 п. 17 ст. 37 УПК РФ
предусматривает для прокурора возможность
"осуществлять и иные полномочия,
предусмотренные настоящим Кодексом", т.е.
опять "замыкает" его компетенцию на УПК
РФ.
Таким образом, при сопоставительном
анализе приведенных положений п. 31 ст. 5 и ст.
37 УПК РФ обнаруживаются существенные
противоречия в определении прокурора как
участника уголовного процесса. С одной
стороны, под прокурором понимается
должностное лицо органов прокуратуры (и
следователь прокуратуры в том числе), с
другой - закон непосредственно указывает на
обязательность своих положений и
следование исключительно нормам УПК РФ, в
то же время устанавливая возможность
использования прокурором полномочий, не
предусмотренных Кодексом. Одновременно с
этим УПК РФ указывает, что полномочия
прокурора осуществляются прокурорами
района, города, их заместителями,
приравненными к ним прокурорами и
вышестоящими прокурорами (ч. 6 ст. 37), т.е.
конкретно называет перечень должностей, к
которым могут быть применены
предусмотренные им полномочия. Следуя
логике, отметим, что все остальные
полномочия (по Федеральному закону о
прокуратуре) корреспондируют другим
должностям. Одно противоречит другому,
противореча самому себе.
На первый
взгляд складывается впечатление, что
понятие "прокурор" в УПК РФ не имеет ничего
общего с процессуальным статусом участника
уголовного процесса. Под маской прокурора
скрывается "вся королевская рать", а именно -
все должностные лица органов прокуратуры,
наделенные двуединой компетенцией (с одной
стороны, полномочиями, предусмотренными
Законом о прокуратуре, с другой -
полномочиями, предоставленными УПК РФ). Об
этом же свидетельствует и тот факт, что
процессуальный закон называет в качестве
участника процесса и "орган прокуратуры" (ч.
2 ст. 1 УПК РФ).
Однако анализ понятия
государственный обвинитель приводит к
убеждению, что ошибки в терминологии УПК РФ
сделаны сознательно. Обратимся к
законодательной дефиниции:
"государственный обвинитель -
поддерживающее от имени государства в суде
по уголовному делу должностное лицо органа
прокуратуры, а по поручению прокурора и в
случаях, когда предварительное
расследование произведено в форме
дознания, также дознаватель, либо
следователь" (п. 6 ст. 5 УПК РФ). Как видим,
законодатель вообще разделил понятия
"должностное лицо органа прокуратуры" и
"прокурор", потенциально включив в круг
государственных обвинителей и следователя,
и дознавателя. В то же время ч. 4 ст. 37 УПК РФ
упоминает исключительно о прокуроре как о
лице, поддерживающем государственное
обвинение, указывая на возможность
поручения этой функции все тем же
дознавателю и следователю.
Иными
словами, исходя из текста закона,
невозможно определить, кто такой прокурор
как участник уголовного процесса. Точнее
сказать, УПК РФ не формулирует понятие
"прокурор как участник уголовного
судопроизводства", поскольку не проводит
различия между ним и должностью прокурора,
предусмотренной Федеральным законом "О
прокуратуре Российской Федерации". Таким
образом, УПК РФ предоставляет доступ к
участию в процессе на стороне обвинения
должностным лицам прокуратуры, дознания и
следствия с правами и компетенцией,
предусмотренной как самим УПК РФ, так и
Законом о прокуратуре.
На первый взгляд
такой вывод может показаться плодом
праздного теоретизирования. Это не так. С
понятием "участник уголовного процесса"
тесно связано понятие "сторона в уголовном
судопроизводстве". Именно в практических
аспектах процессуального права данные
вопросы из технико-юридических
трансформируются в социальные, поскольку
стороны равны перед судом (ч. 4 ст. 15 УПК РФ),
но, как видим, изначально не равны перед
законом. Конституция РФ гарантирует
равенство каждого перед законом и судом.
Под этим следует понимать равенство всех,
для кого он составляет актуально сущее
"здесь и сейчас". Закон в одинаковой степени
обязателен как для гражданина, так и для
государства, кто бы его ни представлял.
Органом, обеспечивающим данное равенство, и
является суд, подчиняющийся исключительно
закону. Таковы азы демократии, с успехом
дезавуированные в УПК РФ.
Отсутствие
четкого представления об участнике
уголовного судопроизводства со стороны
обвинения (а именно так названа гл. 6 УПК РФ)
ставит исполнение требований УПК РФ в
жесткую зависимость от структурной
организации органов прокуратуры. Иными
словами, прокуратура получает право
расширять свою компетенцию в уголовном
судопроизводстве, не прибегая к изменению
текста УПК РФ. Слава богу, это пока не
практикуется. Но одно то, что любое
должностное лицо прокуратуры является
потенциальным участником уголовного
процесса с правом называться прокурором и
государственным обвинителем, - уже
достаточное основание для констатации
отсутствия возможности реализовать
равноправие сторон в уголовном
судопроизводстве. Функция
государственного обвинения не может и не
должна принадлежать кому бы то ни было ex
officio. Государственное обвинение на
протяжении истории человечества выступало
как функция, обретающая самое себя в рамках
правосудия и не выходящая за пределы
правосудия. Сущностью правосудия является
то, что любые вопросы решаются в рамках
исключительно самого правосудия, "здесь и
сейчас", в специальной, заранее
предусмотренной форме.
Но заниматься
отправлением правосудия при том, что такой
важнейший элемент, как сторона обвинения,
полностью сведен к структурной организации
государственного органа с непонятной
правовой компетенцией и правовым статусом,
невозможно.
Прокурор не осуществляет
каких-либо функций в уголовном
судопроизводстве, по УПК РФ он вправе их
структурировать. На стороне обвинения у нас
не государство и потерпевший, а прокурор,
защищающий интересы потерпевшего и
прикрывающийся представительской
функцией, возложенной на него
государством.
Возвращаясь к пониманию
стороны в уголовном судопроизводстве,
следует отметить, что УПК РФ связывает
понятие стороны не только с судебным
производством по делу, что весьма странно.
Так, гл. 6 УПК РФ указывает на следующих
участников уголовного судопроизводства со
стороны обвинения: прокурор, следователь,
начальник следственного отдела, орган
дознания, дознаватель, потерпевший, частный
обвинитель, гражданский истец,
представители (потерпевшего, гражданского
истца и частного обвинителя). С последними
четырьмя все ясно - здесь соблюден принцип
процессуальной метаморфозы, аналогичной
метаморфозе "адвокат - защитник".
Предыдущие же "участники" (за исключением
органа дознания), как мы видели, могут быть
отнесены к понятию "государственный
обвинитель" и, наверное, поэтому они увязаны
законодателем с понятием стороны. Исходя из
их функций они никак не могут выступать как
сторона, если речь идет о досудебном
производстве по делу. Ссылка на то, что в УПК
РФ предусмотрены формы судебного контроля
и санкционирования и именно поэтому данные
участники включены в понятие стороны,
несостоятельна, поскольку существуют такие
формы деятельности данных участников, как
оперативно-розыскная деятельность и
предварительное следствие в отношении
неустановленных лиц, где другая сторона
(т.е. подозреваемый, обвиняемый)
отсутствует.
К тому же анализ ст. 125 УПК
РФ заставляет задуматься о том, кого вообще
подразумевал законодатель под прокурором
применительно к данной форме досудебного
производства по делу. И какие именно
функции в этом случае должен осуществлять
прокурор - то ли это осуществление
уголовного преследования и поддержание
обвинения (возможно, обвинения,
предъявленного в рамках следствия) или
все-таки надзора (ч. 1 ст. 37 УПК РФ).
Однозначно, что в рамках ст. 125 УПК РФ
прокурор государственным обвинителем
являться не может. Но и надзор в рамках ст. 125
УПК РФ осуществляться в том смысле, как его
понимает Закон о прокуратуре, также не
может. При этом, если ч. 4 ст. 37 УПК РФ
обязывает прокурора в рамках судебного
производства по делу при поддержании
государственного обвинения обеспечивать
законность и обоснованность последнего, то
в рамках ст. 125 УПК РФ никаких обязательств
не названо.
Соответственно,
процессуальное равенство сторон
изначально невозможно: в законе вообще
отсутствует внятное понимание того, кто
является сторонами, что, впрочем, косвенно
подтверждает формулировка ст. 244 УПК РФ,
указывая, на какие именно действия стороны
имеют равные права.
Таким образом,
приходится сделать вывод, что понятие
прокурора как участника уголовного
процесса в УПК РФ не сформировано. Это
привело к тому, что функция обвинения
возложена не на конкретного участника
уголовного процесса, воплощающего в себе в
рамках правосудия сторону обвинения, а на
весь аппарат правоохранительных органов в
целом, учитывая тот факт, что прокуратуре в
соответствии с Законом о прокуратуре
отдана главенствующая роль в организации
работы правоохранительных органов. О том же
свидетельствуют и конкретные полномочия
прокурора, названные непосредственно в УПК
РФ.
При таких обстоятельствах говорить,
что в нашей стране осуществлен переход от
репрессивного карательного
уголовно-процессуального законодательства
к демократическому, обеспечивающему
реализацию базисных принципов
судопроизводства международного
стандарта, недопустимо.
Роль прокурора
в уголовном процессе вкупе с программными
установками Генеральной прокуратуры РФ - а
именно они, а не УПК РФ обеспечивают
деятельность прокурора, исходя из текста
самого УПК РФ (п. 31 ст. 5) - нивелируют роль
суда как органа, обеспечивающего равенство
прав сторон, к тому же сам УПК РФ закрепляет
всего лишь равенство сторон перед судом, а
не равенство процессуальных прав (ч. 4 ст.
15).
Такие нормы, как реабилитация, отказ
от уголовного преследования, назначение
уголовного преследования (например,
сформулированные в ч. 2 ст. 6 УПК РФ), являются
по сути фикцией, так как для их реализации
не предусмотрены правовые гипотезы в тех
законодательных актах, которые регулируют
деятельность органов прокуратуры.
С
практической стороны ситуация еще
чудовищнее. Прокурор обладает собственной
КОМПЕТЕНЦИЕЙ КОМПЕТЕНЦИИ, имеет в руках
рычаги давления на любого субъекта
предварительного следствия, де-факто
самостоятельно осуществляет принятие
решений по любому вопросу предварительного
следствия и имеет власть, соединяющую в
себе круг полномочий, реализация которых не
контролируема, не уравновешена и не
сдерживаема никем, кроме вышестоящего
прокурора. С учетом того что на каждого
прокурора возложена обязанность по
осуществлению уголовного преследования,
система органов прокуратуры образует
единый субъект уголовного преследования,
выступающий в уголовном процессе под
собирательным понятием "прокурор". Суд
оказывается фигурой прикрытия и
легализации реализации властных
полномочий прокурора по фактическому
осуществлению правосудия. При этом суд в
любом составе, рассматривая дела по первой
инстанции, лишен возможности противостоять
"прокурору", так как за последним скрывается
организация, в то время как суд - это всегда
просто конкретный судья. Иными словами,
сегодня противоборство в суде (особенно в
том случае, когда суд принимает сторону
защиты) де-факто происходит между личным и
общественно организованным участником
уголовного процесса (прокуратура).
В
первом приближении к решению данного
вопроса нужно отметить, что необходимо
четкое законодательное (в рамках УПК РФ)
определение статуса участника процесса со
стороны обвинения по аналогии с защитой.
Следует, наконец, изъять государственное
обвинение из области компетенции
государственного органа и передать его
должностному лицу, круг обязанностей
которого будет определяться
законодательно установленным (в рамках УПК
РФ) статусом участника процесса со стороны
обвинения.
Мы полагаем, что, разделив
понятия "государственный обвинитель" и
"прокурор", законодатель сделает большой и
важный шаг на пути структурирования
правового государства в России.
По
нашему мнению, государственный обвинитель,
не имеющий отношения к прокуратуре и не
поднадзорный ей как участник уголовного
судопроизводства, - это тот элемент системы
организации правосудия, который на
сегодняшний день сможет в корне переменить
ситуацию в пользу объективного,
непредвзятого, справедливого
судопроизводства в России.
Адвокат, 2005, N
12
