Операции международного факторинга и российское законодательство о финансировании под уступку денежного требования
сделки "скрытого" факторинга. ГК РФ (ст. 830)
обязывает должника произвести платеж
финансовому агенту при условии получения
уведомления о состоявшейся уступке,
содержащего сведение об уступаемом
требовании, а также о финансовом агенте,
которому требование уступлено. Должник
вправе потребовать от финансового агента
предоставить доказательства о
произошедшей уступке денежного требования.
Требования ГК РФ относительно обязанности
должника уплатить денежные средства не
противоречат аналогичным нормам Конвенции.
Причем ни Конвенция, ни ГК РФ не уточняют,
кто должен уведомлять должника о
состоявшейся уступке. Этот вопрос,
по-видимому, регулируется договором
факторинга, заключенным между поставщиком
и фактором.
Имеются некоторые различия
в регулировании вопроса о переуступке
финансовым агентом денежного требования
другому финансовому агенту. В ГК РФ не
допускается последующая уступка денежного
требования (ст. 829). Однако эта правовая
норма является диспозитивной. Договор
финансирования под уступку денежного
требования может предусматривать
последующую уступку. В этом случае к
последующей уступке применяются общие
положения главы 43 ГК РФ, т.е. она совершается
по общим правилам, установленным для
договора финансирования под уступку
денежного требования. Конвенция решает
этот вопрос несколько иначе. Она не
устанавливает запрет последующей уступки
денежного требования, если только стороны
договора факторинга прямо не укажут об этом
в договоре (ст. ст. 11 - 12). Следовательно,
денежное требование, возникшее по договору
между поставщиком и должником, может
уступаться неограниченное количество раз.
Таким образом, если в договоре факторинга
ничего не сказано о возможности
последующей уступки, то последующая
уступка денежного требования запрещена,
если к договору применяется российское
право. В то же время денежное требование
может уступаться неограниченное
количество раз, если стороной договора
факторинга является юридическое лицо
государства - участника Конвенции и к
договору применяется право государства -
участника Конвенции. Эта правовая коллизия
показывает отношение к денежному
требованию как к объекту хозяйственного
оборота. Для России денежное требование
является новым непривычным объектом
хозяйственного оборота, и законодатель
установил ограничение на его свободную
продажу, залог и т.д. В международной
практике денежное требование давно
выступает в качестве самостоятельного
объекта хозяйственного оборота,
представляет ценность, продается и
покупается. Эта позиция и была отражена в
Конвенции.
Следует обратить внимание на
объем уступаемых прав по договору
финансирования. В российском
законодательстве, в отличие от Конвенции
(ст. 7), ничего не сказано о том, может ли
финансовый агент требовать от должника
уплаты дополнительных денежных сумм:
неустойки, штрафа и т.д., которые должник
должен был бы уплатить кредитору. Решая
этот вопрос, по нашему мнению, можно
применить норму ст. 384 общей части ГК РФ,
которая устанавливает правило, согласно
которому к новому кредитору переходят
права в том объеме, в котором они были у
старого кредитора, в т.ч. права,
обеспечивающие исполнение обязательства, а
также другие, связанные с денежным
требованием права, в том числе права на
неуплаченные проценты. Однако
неопределенность правовой природы
договора финансирования и его отношения с
договором цессии оставляют этот вопрос
открытым. Есть мнение, что договор
финансирования не влечет перемену лиц в
обязательстве, а представляет собой
переадресовку исполнения в пользу
финансового агента (Павлодский Е.А.
Договоры организаций и граждан с банками.
М., 2000. С. 23), а следовательно, правовые нормы
о перемене лиц в обязательстве к договору
финансирования не применяются. В
сложившейся ситуации вопрос об объеме прав,
уступаемых финансовому агенту, было бы
целесообразно регулировать договором
факторинга, как это установлено ст. 7
Конвенции.
Сравнивая Конвенцию о
международном факторинге и гражданское
законодательство о финансировании под
уступку денежного требования, следует
отметить, что явных противоречий между
этими правовыми актами нет. Однако в
соответствии с гл. 43 ГК РФ может быть
заключено большое количество разных
договоров, многие из которых в соответствии
с Конвенцией не являются факторингом. Это
лишь доказывает тот факт, что в
международной практике договор факторинга
является самостоятельным договором, имеет
свой предмет, отличный от других договоров.
Договор финансирования, который
регулируется главой 43 ГК РФ, является
рамочным. В соответствии с главой 43 ГК РФ
может быть заключено много разных
договоров, в том числе договор факторинга.
По нашему мнению, по мере вызревания
условий Россия присоединится к Конвенции.
Это будет идти в рамках процесса
присоединения к Всемирной Торговой
Организации.
В целом российское
законодательство обеспечивает правовые
условия сделок международного факторинга.
Однако если Россия присоединится к
Конвенции, то в некоторых случаях она
вынуждена будет применять нормы Конвенции.
Это обстоятельство, очевидно, будет
распространяться на последующую
переуступку, т.е. так называемые
двухфакторные соглашения, которые часто
заключаются при международном факторинге.
В остальном расхождения между нормами
Конвенции и ГК РФ не носят существенного
характера, что позволяет России идти по
пути сближения с нормами международного
права, и в частности - с нормами Конвенции
ЮНИДРУА "О международном
факторинге".
ССЫЛКИ НА ПРАВОВЫЕ АКТЫ
"ГРАЖДАНСКИЙ КОДЕКС РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ (ЧАСТЬ ПЕРВАЯ)"
от 30.11.1994 N
51-ФЗ
(принят ГД ФС РФ
21.10.1994)
"ГРАЖДАНСКИЙ КОДЕКС РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ (ЧАСТЬ ВТОРАЯ)"
от 26.01.1996 N
14-ФЗ
(принят ГД ФС РФ 22.12.1995)
"КОНВЕНЦИЯ
УНИДРУА ПО МЕЖДУНАРОДНЫМ ФАКТОРНЫМ
ОПЕРАЦИЯМ
(ФАКТОРИНГУ)"
(Заключена в
Оттаве 28.05.1988)
Юрист, N 8, 2002
