Банда - форма соучастия в преступлении?
А. МОНДОХОНОВ
А. Мондохонов, прокурор
Хилокского района Читинской области.
В
"Законности" N 4 опубликована статья П.
Агапова "Бандитизм и организация
преступного сообщества (преступной
организации): проблемы соотношения", в
которой проанализированы положения
действующего УК, касающиеся
законодательного разграничения составов
преступлений, предусмотренных ст. ст. 209 и 210.
Автор справедливо отмечает
недостаточность уголовно - правовых
средств в борьбе с организованной
преступностью и необходимость выбора
государством оптимальной модели уголовной
политики для повышения эффективности
закона. Однако, в свою очередь, уголовная
политика требует упорядоченности,
логической взаимосвязи и универсальной
систематизации норм уголовного
закона.
Проблема существования в
действующем УК состава преступления
"бандитизм" (ст. 209) продолжает оставаться
предметом многочисленных дискуссий.
Обособленное положение этой уголовно -
правовой нормы, регламентирующей
ответственность за создание, руководство и
участие в банде, отсутствие взаимосвязи с
нормами Общей части УК обусловили
противоречивость ее применения,
несоответствие квалификации
обстоятельствам деяния и, как следствие,
назначение несправедливого наказания. Ведь
на практике большую сложность вызывает
процесс доказывания факта бандитизма,
разграничения со смежными составами, в
частности с преступлениями, совершенными в
составе организованной группы или
преступного сообщества (преступной
организации).
Системный анализ норм
уголовного закона, с одной стороны,
позволяет констатировать, что банда
является одной из разновидностей форм
соучастия в преступлении, так как неизменно
представляет собой умышленное совместное
участие двух или более лиц в совершении
умышленного преступления (ст. 32 УК). С другой
стороны, по причине противоречия логике
установленных в действующем УК РФ
критериев классификаций напрашивается
вывод о нецелесообразности рассмотрения
банды в качестве самостоятельной формы
соучастия.
Отличительными признаками
банды законодатель называет устойчивость,
вооруженность и цель, сущность которых
неоднократно анализировалась в
специальной литературе. Однако, на наш
взгляд, с точки зрения понятия формы
соучастия и смысла деления соучастия на
формы следует признать неверным
акцентирование внимания правоприменителя
на признаках, которые не отражают типовые
особенности совершения преступления, связи
между действиями соучастников. Признаки
вооруженности и специальной цели применимы
не только к банде, но и к другим формам
соучастия, начиная от соисполнительства и
заканчивая преступным сообществом
(преступной организацией), и,
соответственно, не могут рассматриваться
как определяющие критерии разграничения
форм соучастия.
Таким образом,
единственным типовым признаком,
характеризующим банду как форму соучастия,
остается признак устойчивости, который
автоматически относит эту разновидность
преступного объединения к категории
организованных групп (ч. 3 ст. 35 УК). В то же
время, по справедливому мнению
специалистов, понятие устойчивости
практически идентично понятию
сплоченности, которое служит отличительным
признаком преступного сообщества
(преступной организации). Указание же в
описании признаков сообщества на
специальную цель совершения тяжких или
особо тяжких преступлений является, по
меньшей мере, некорректным в связи с тем,
что тяжесть преступлений не может
выступать критерием для форм соучастия.
Следовательно, понятие банды как
устойчивой формы преступного объединения
нескольких лиц по сути идентично другим
устойчивым формам соучастия -
организованной группе и преступному
сообществу (преступной организации).
Возникают вопросы: каким же образом
проводить отграничение банды от
организованной группы и преступного
сообщества (преступной организации),
организованной группы от преступного
сообщества (преступной организации) и
группы лиц по предварительному сговору, а
также всех указанных форм от
соисполнительства, соучастия с
распределением ролей и группы лиц?
Насколько необходимы эти разграничения?
Во-первых, на наш взгляд, небесспорно
существование в действующем УК
классификации по степени согласованности с
выделением группы лиц и группы лиц по
предварительному сговору. Анализ природы
понятия "предварительный сговор"
свидетельствует о том, что сговор является
признаком, характеризующим умышленную
форму вины и общественную опасность деяния,
однако не имеет уголовно - правового
значения для состава преступления и формы
соучастия. Ведь нельзя привлекать к
уголовной ответственности только за
предварительный сговор без осуществления
какой-либо деятельности по его реализации.
Сговор характеризует лишь наличие прямого
умысла, который в законе указан в качестве
неотъемлемого признака соучастия как
такового, вследствие чего деление
соучастия на формы по критерию момента
формирования умысла бессмысленно. В то же
время повышенная общественная опасность
групповых преступлений, на которую
ссылаются некоторые специалисты <*>, -
недостаточное основание для признания
степени согласованности определяющим
критерием форм соучастия, так как
"общественная опасность совершенного
деяния в первую очередь определяется не
формой, а содержанием преступной
деятельности" <**>. В связи с изложенным
представляется правильным исключение из
закона указанной классификации по причине
отсутствия в ней необходимости.
--------------------------------
<*> Курс уголовного
права. Общая часть. Том 1: Учение о
преступлении. М., 1999. С. 414.
<**> Курс
советского уголовного права. Общая часть. Т.
1. ЛГУ, 1968. С. 604.
Другим наиболее приемлемым
решением следует признать рассмотрение
банды в качестве организованной группы,
признак вооруженности которой станет
квалифицирующим либо отягчающим
обстоятельством. Разграничение же
организованной группы с преступным
сообществом (преступной организацией)
производить по предложенному П. Агаповым
количественному критерию, когда преступным
сообществом (преступной организацией)
будет признаваться формирование, состоящее
из двух или более организованных групп.
Соответственно совершение преступления
вооруженным преступным сообществом
(преступной организацией) также должно
расцениваться как квалифицирующее или
отягчающее обстоятельство.
И, наконец,
решение закономерного вопроса о
неизбежности в организованной группе и
преступном сообществе (преступной
организации) признаков соисполнительства
или соучастия с распределением ролей,
думается, необходимо искать не в логике
классификации, а в формировании уголовной
политики государства в борьбе с
организованной преступностью. Именно
уголовная политика должна сломать
стереотипы в понимании института соучастия
и побудить законодателя на решительные
шаги в области создания в уголовном законе
отдельного блока уголовно - правовых норм,
регулирующих ответственность за
организованную преступную деятельность.
Представляется целесообразным
подразделение системы форм соучастия на
два уровня: уровень форм соучастия в
преступлении и уровень форм соучастия в
организованной преступной деятельности.
Таким образом, формы соучастия в
преступлении будут отражать объективную
связь между деяниями виновных в конкретном
преступлении, а формы соучастия в
организованной преступной деятельности -
смешанную объективно - субъективную связь
между деяниями соучастников и самими
соучастниками, выступающими в качестве
членов организованных преступных
формирований, чья деятельность направлена
на совершение двух или более
взаимосвязанных преступлений. Формами
соучастия в преступлении следует признать
соисполнительство и соучастие с
распределением ролей, формами соучастия в
организованной преступной деятельности -
организованную группу и преступное
сообщество (преступную
организацию).
ССЫЛКИ НА ПРАВОВЫЕ АКТЫ
"УГОЛОВНЫЙ КОДЕКС РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"
от 13.06.1996 N 63-ФЗ
(принят ГД ФС РФ 24.05.1996)
Законность, N 11, 2002
