Некоторые вопросы общей характеристики преступлений в сфере экономической деятельности по уголовному кодексу российской федерации
и М.Г. Жилкин исключают из понятия "ущерб"
при совершении экономических преступлений
такой элемент, как реальный или
положительный имущественный вред, и
полагают, что "ущерб от преступлений в сфере
экономической деятельности состоит в
неполученных доходах, на поступление
которых субъект должен рассчитывать в силу
закона или иного законного основания". К
тому же из двух форм упущенной выгоды -
неполучение должного дохода и неполучение
предполагаемого (вероятного) дохода -
авторы полагают возможным включать в ущерб
лишь первую форму упущенной выгоды -
неполучение должных доходов <**>. Вместе с
тем подавляющее большинство
исследователей обоснованно включает в
ущерб, причиняемый экономическими
преступлениями, как реальный ущерб, так и
упущенную выгоду <***>.
--------------------------------
<*> Гаухман Л. Указ.
соч. С. 34.
<**> См.: Яцеленко Б.В., Жилкин
М.Г. Ущерб как последствие преступлений в
сфере экономической деятельности //
Налоговые и иные экономические
преступления. Сб. науч. статей. Вып. 5.
Ярославль, 2002. С. 21 - 32.
<***> Хотя в
соответствии со ст. 151 ГК РФ моральный вред
может компенсироваться только денежной
суммой, предложение включать в сумму общего
ущерба, причиненного экономическим
преступлением, соответствующую денежную
сумму в качестве компенсации за моральный
вред или вред, причиненный деловой
репутации (см.: Викулин А.Ю. Понятие ущерба в
УК РФ: Применительно к главе 22 // Государство
и право. 1998. N 4. С. 100, 103), не может быть
поддержано.
Характерной особенностью
диспозиций статей УК РФ о преступлениях в
сфере экономической деятельности является
их бланкетность. Дискуссия ведется лишь по
вопросу о том, все ли статьи в этой главе
имеют бланкетную диспозицию (бланкетные
признаки) или только большинство из них
<*>. Такой прием описания составов
экономических преступлений понятен и
вполне допустим, поскольку данные
преступления нарушают порядок
осуществления предпринимательской или
иной экономической деятельности,
установленный различными отраслями права в
соответствующих законах, регулирующих
экономическую деятельность. Естественно,
это вынуждает применителя норм уголовного
закона систематически обращаться к
действующему гражданскому, финансовому,
таможенному, налоговому и т.д.
законодательству.
--------------------------------
<*> См.: Шишко И.В. Экономические
преступления: Вопросы юридической оценки и
ответственности. СПб., 2004. С. 47 - 48.
При
формулировании уголовно-правовых
предписаний в бланкетных и
описательно-бланкетных диспозициях, как
тонко заметил А.В. Наумов, "нормы иных
отраслей права включаются в диспозицию
статей уголовного закона, и состав
соответствующего преступления
конструируется в этих случаях путем
включения указанных норм в ткань
уголовного закона. В связи с этим не
уголовно-правовые нормы превращаются в
"клеточку" уголовно-правовой материи" <*>.
В то же время очевидно, что в принципе любую
бланкетную диспозицию можно развернуть в
описательную, поскольку уголовно-правовая
норма, воссозданная в ее полном объеме и
содержании, включает в себя все те правила,
запреты и обязанности, установленные в
нормативных актах регулятивных отраслей
права, ответственность за нарушение
которых предусмотрена данной нормой.
--------------------------------
<*> Наумов А.В.
Российское уголовное право: Общая часть.
Курс лекций. 2-е изд. М., 1999. С.
84.
Дискуссионность проблемы содержания
уголовно-правовых норм о преступлениях в
сфере экономической деятельности,
изложенных в статьях УК РФ с бланкетной
диспозицией, заключается в различных
ответах на вопрос: какие нормативные акты
регулятивных отраслей права, где
сформулированы определенные правила,
запреты и обязанности, могут составлять
содержание этих норм? И.В. Шишко
аргументирует положение, что правила,
обязанности и запреты, за нарушение которых
предусмотрена уголовная ответственность,
могут устанавливаться не только
федеральными, но и региональными и даже
локальными нормативными актами <*> и что
"отражение влияющих на квалификацию
преступлений особенностей в федеральном,
региональном, муниципальном и
осуществляемом отдельными хозяйствующими
субъектами регулировании экономических
отношений является дополнительной
функцией бланкетных норм главы 22 УК"
<**>.
--------------------------------
<*> См.:
Шишко И.В. Указ. соч. С. 68 - 87.
<**> Там же.
С. 301.
Однако, если признать верным
положение, что соответствующие правила,
обязанности и запреты входят в содержание
уголовно-правовой нормы, изложенной в
статье с бланкетной диспозицией, то отсюда
следует вывод: эти правила, обязанности и
запреты могут быть установлены только на
федеральном уровне, а отнюдь не
региональными и локальными нормативными
актами. Уголовно-правовая норма не может
иметь разное содержание в зависимости от
региона (субъекта Федерации) и тем более от
муниципального образования. Нельзя
забывать положение Конституции РФ, что
уголовное законодательство находится в
ведении Российской Федерации (п. "о" ст. 71).
Из того факта, что правила, обязанности и
запреты, установленные регулятивным
экономическим законодательством, входят в
содержание уголовно-правовой нормы об
ответственности за их нарушение, вытекает
решение, связанное с проблемой обратной
силы уголовного закона. Когда положения
регулятивного закона вследствие
бланкетного изложения диспозиции статьи
стали частью (элементом) уголовно-правовой
нормы, тогда изменения, вносимые в эту
регулятивную норму, одновременно являются
и изменениями уголовно-правовой нормы,
влекущими расширение или сужение круга
преступного, рамок и условий уголовной
ответственности, частичную
декриминализацию или криминализацию. В
результате подобных изменений уголовный
закон получает иное содержание, становится
по существу новым (хотя формально текст
статьи УК не изменился) и, если новое
содержание уголовного закона исключает
преступность какого-либо деяния, этот новый
(по содержанию, а не по форме) уголовный
закон имеет обратную силу <*>. Именно так,
судя по всему, рассуждал Пленум Верховного
Суда РФ, сформулировав в п. 17 Постановления
от 18 ноября 2004 г. N 23 "О судебной практике по
делам о незаконном предпринимательстве и
легализации (отмывании) денежных средств и
иного имущества, приобретенных преступным
путем" <**> следующее положение: "Если
федеральным законодательством из перечня
видов деятельности, осуществление которых
разрешено только на основании специального
разрешения (лицензии), исключен
соответствующий вид деятельности, в
действиях лица, которое занималось таким
видом предпринимательской деятельности,
отсутствует состав преступления,
предусмотренный статьей 171 УК РФ".
--------------------------------
<*> Иная точка
зрения отстаивается И.В. Шишко. См.: Шишко
И.В. Указ. соч. С. 90 - 100, 301.
<**> РГ. 2004. 7
дек.
В статьях УК РФ о преступлениях в
сфере экономической деятельности широко
используются понятия и термины прежде
всего гражданского, а также других
регулятивных отраслей права, например:
предпринимательство, сделка, кредит,
банкротство, банковские операции, налог,
ценная бумага, таможенный платеж и др. В
юридической литературе неоднократно
подчеркивалось, что системность права в
принципе должна исключать различное
понимание одних и тех же терминов и понятий
в разных отраслях права.
П.С. Яни,
анализируя проблему бланкетности
"экономических" статей УК РФ, писал, что
содержание понятий, использованных в
нормах УК РФ, охраняющих конкретные
общественные отношения, выражено в
понятиях нормативных актов, регулирующих
данные отношения <*>. Еще более
категорична в этом вопросе И.В. Шишко,
которая справедливо отметила, что
законодатель нередко ограничивает
значение использованных в том или ином
нормативном акте понятий рамками именно
этого акта и вкладывает в это же понятие в
другом нормативном акте несколько иное
содержание. Отсюда делается очень важный
вывод, что "при толковании иноотраслевого
термина (т.е. бланкетного признака) в
диспозиции уголовно-правовой нормы следует
исходить из его значения не во всем
правовом массиве и, как правило, даже не в
одной отрасли законодательства, а только в
том нормативном правовом акте, который
непосредственно регулирует общественные
отношения, охраняемые конкретной
бланкетной нормой Уголовного кодекса. Одно
и то же понятие последовательно и неуклонно
определяется одним термином внутри целой
отрасли законодательства только при
законодательном распространении его на
отрасль" <**>. И далее: "...разнородность
общественных отношений, охраняемых нормами
гл. 22 Уголовного кодекса... обусловливает,
как правило, невозможность использования в
ней одного иноотраслевого термина в одном
значении!" <***>
--------------------------------
<*> См.: Яни П.С. Бланкетные "экономические"
статьи уголовного закона // Российская
юстиция. 1995. N 11. С. 47.
<**> Шишко И.В.
Указ. соч. С. 220.
<***> Там же. С. 221 -
222.
Очевидно, что это обстоятельство
крайне осложняет применение уголовного
закона.
Непростым является вопрос о
форме вины в составах преступлений в сфере
экономической деятельности. Формулировка
ч. 2 ст. 24 УК РФ обязывает применительно к
каждому такому составу устанавливать форму
вины путем толкования уголовного закона с
учетом особенностей объективной стороны
преступления, включенных в число признаков
состава характеристик мотива и цели деяния
и иных обстоятельств.
Подобный анализ
составов преступлений в сфере
экономической деятельности, по мнению
большинства криминалистов, позволяет
утверждать, что данные составы
характеризуются умышленной виной. Это
относится и к материальным составам, где
условием возникновения уголовной
ответственности является наступление
последствия в виде крупного ущерба. К этим
деяниям неприменима концепция двух форм
вины, когда в результате умышленного
преступления причиняются по
неосторожности более тяжкие последствия,
которые по закону влекут более строгое
наказание. За двумя исключениями (ч. 2 ст. 169
УК РФ и ч. ч. 3 и 4 ст. 183 УК РФ) последствия
являются элементом основного состава
преступления, объективная сторона которого
выполняется умышленно. Совершая это
действие или бездействуя, субъект
предвидит, хотя бы в общем виде, вредные
последствия, желает их наступления либо
сознательно допускает или безразлично
относится к возможности наступления таких
последствий.
В то же время ряд
криминалистов допускают совершение
экономических преступлений и с
неосторожной виной. Так, П.Н. Панченко
считает, что неосторожная вина возможна при
совершении преступлений, предусмотренных
ст. ст. 169, 171, 172, 173, 185, 195 УК РФ <1>; С.И.
Улезько и А.А. Витвицкий - в преступлениях,
предусмотренных ст. ст. 171, 180, 185 УК РФ <2>;
А.С. Коренев - в ст. ст. 171 и 172 УК РФ <3>; И.А.
Клепицкий - в ст. ст. 176 и 185 УК РФ <4> и др.
Действительно, сугубо теоретически
подобные конструкции представить можно. Но
нужно ли это? Справедливо считает Л.В.
Иногамова-Хегай: "Стремление
распространить уголовную ответственность
на лиц, действующих по неосторожности,
является отражением подхода тотального
контроля и максимального наказания
предпринимателей за любые отступления от
предписаний закона (а в большей части - от
различных ведомственных инструкций).
Думается, неосторожная вина в
экономических преступлениях не может и не
должна иметь место. Ответственность за
неосторожные формы деятельности вполне
может быть реализована в рамках
гражданско-правовых норм и (или)
административного права" <5>. Во
избежание ненужных дискуссий и ошибок при
рассмотрении уголовных дел законодателю
следует вполне определенно зафиксировать в
диспозициях статей соответствующую форму
вины.
--------------------------------
<1> См.:
Научно-практический комментарий к
Уголовному кодексу Российской Федерации /
Под. ред. П.Н. Панченко. Н. Новгород, 1996. Т. 1. С.
464, 470, 475, 477, 522, 565.
<2> См.: Уголовное
право. Особенная часть / Под. ред. В.Н.
Петрашова. М., 1999. С. 227, 230, 243, 254.
<3> См.:
Коренев А.С. Уголовная ответственность за
незаконную предпринимательскую
деятельность. Автореф. дис. ... канд. юрид.
наук. Екатеринбург, 2001. С. 19 - 20.
<4> См.:
Уголовное право Российской Федерации.
Особенная часть / Под ред. А.И. Рарога. 2-е изд.
М., 2002. С. 106, 230; Клепицкий И.А.
Уголовно-правовая охрана инвестиций на
рынке ценных бумаг // Законодательство. 2004. N
1. С. 70.
<5> Иногамова-Хегай Л.В. Пределы
уголовной ответственности за
экономические преступления /
Предпринимательство. Пределы
государственно-правового вмешательства.
Материалы конференции. М., 2001. С.
40.
Необходимо обратить внимание на
содержание умысла при совершении
преступлений в сфере экономической
деятельности. Суть экономических
преступлений заключается в том, что они
нарушают порядок осуществления
предпринимательской и иной экономической
деятельности, закрепленный в регулятивных
законах. Поэтому сознание общественной
опасности совершаемого в таких случаях
деяния как обязательный элемент умысла
невозможно без осознания факта нарушения
соответствующего закона, правила,
обязанности, а отсюда можно сделать вывод:
сознание противоправности является
существенным признаком умышленной вины при
совершении преступлений в сфере
экономической деятельности. Эта позиция
находит все большую поддержку среди
криминалистов. Таким образом, даже
действующая на сегодняшний день
законодательная трактовка умышленной вины,
не требующая осознания уголовной
противоправности совершаемого общественно
опасного деяния, предполагает
необходимость установления знания
(понимания) лицом того обстоятельства, что
он нарушает установленные регулятивным
законодательством правила, обязанности,
запреты и т.д. Заслуживающее внимания
решение проблемы содержания вины при
совершении преступлений в сфере
экономической деятельности предлагает И.В.
Шишко. Прежде всего она согласна с тезисом,
что незнание лицом установленных
регулятивным законодательством запретов
или обязанностей исключает осознание им
общественной опасности их нарушения,
поскольку не осознается и сам факт
нарушения. В то же время, отмечает автор,
возможны случаи, когда лицо, осознавая сам
факт нарушения, не осознает общественную
опасность данного деяния. В связи с этим И.В.
Шишко полагает целесообразным включить
сознание противоправности в определение
умысла (ст. 25 УК РФ) как элемент дизъюнкции:
"Преступление признается совершенным с
прямым (косвенным) умыслом, если лицо
осознавало общественную опасность или
противоправность своих действий
(бездействия)... Такая дефиниция умысла
исключит необходимость установления
осознания противоправности очевидно
общественно опасных преступлений и
осознание общественной опасности
преступлений, в которых это осознание
вторично к осознанию противоправности или
вообще невозможно" <*>.
