Прокурор в структуре уголовного преследования на досудебных стадиях уголовного процесса(о.я. баев)
уголовного судопроизводства со стороны
обвинения).
Этот тезис всецело
соответствует Рекомендациям экспертного
комитета по роли государственного
обвинителя в системе уголовного правосудия
Комитета министров стран - участниц Совета
Европы от 23.09.1999 N PC-PR (99):
1.
"Государственные обвинители - это органы
государственной власти, которые от имени
общества и в его интересах обеспечивают
применение права там, где нарушение закона
влечет за собой уголовную санкцию, принимая
во внимание как права граждан, так и
необходимость эффективного действия
системы уголовного правосудия.
2. ВО
ВСЕХ СИСТЕМАХ (выделено нами. - Авт.)
государственные обвинители:
- решают
вопрос о возбуждении или продолжении
уголовного преследования;
-
поддерживают государственное обвинение в
судах;
- опротестовывают или
поддерживают протест на решения судом.
3. В некоторых системах государственные
обвинители также:
- ...проводят,
направляют и осуществляют надзор за
следствием;
- ...выбирают альтернативы в
уголовном преследовании..." <*>.
--------------------------------
<*> Цит. по: Ульянов
В.Г. Государственное обвинение в российском
уголовном судопроизводстве. М., 2002. С.
343.
Рассмотрим с этих позиций структуру
деятельности прокурора в современном
уголовном судопроизводстве на досудебных
его стадиях.
Уголовный процесс, как
таковой, начинается с возбуждения
уголовного дела. Возбуждая уголовное дело
(в том числе и в случаях отмены
постановления следователя или дознавателя
об отказе в его возбуждении) или давая на
это свое согласие в порядке,
предусмотренном ст. 146 УПК, прокурор тем
самым инициирует уголовное преследование,
констатирует необходимость начала этой
деятельности по некоему содержащему
признаки преступления факту или в
отношении некоего лица, в действиях
которого наличествуют признаки
преступления. Этим самым он предвосхищает
возможность возбуждения в дальнейшем
государственного обвинения против лица,
которое и в том и в другом случае будет
изобличено в совершении преступления.
Самые широкие полномочия прокурор имеет в
самой стадии предварительного
расследования преступлений. Он может лично
участвовать в его производстве, дает
согласие на возбуждение перед судом
ходатайства об избрании меры пресечения в
виде содержания под стражей, продления его
срока, производстве обыска и выемки в
жилище, других принудительных следственных
действий, санкционирует производство
отдельных из них и т.д. Он разрешает вопрос
об отводе и самоотводе следователя,
отстранении его от дальнейшего ведения
следствия и реализует другие свои
полномочия, перечисленные в ч. 2 ст. 37 УПК (мы
здесь не касаемся п. 13 этой статьи, сущность
которого несколько иная и будет
рассмотрена нами чуть ниже).
Будучи
практически и, главное, психологически
несколько отстраненным от работы
сотрудников органов дознания,
осуществляющих оперативно-розыскную
деятельность, и следователей, от
постоянного и непосредственного контакта с
подозреваемыми, обвиняемыми, другими
лицами, изобличаемыми в совершении
преступлений, прокурор, безусловно, более
объективно, чем сами эти представители
уголовного преследования, может оценить
качество их работы.
Увы, этот тезис на
практике срабатывает, зачастую, лишь в
принципе, что связано с отмеченной выше
двусмысленностью положения прокурора на
досудебных стадиях уголовного процесса.
Думается, что именно оно явилось той
основной причиной, по которой принятие и
(или) санкционирование наиболее
ответственных решений (избрание меры
пресечения в виде содержания под стражей,
ее продления, санкционирование обыска и
выемки в жилище и т.п.) в настоящее время
исключено из прерогативы прокурора, а стало
исключительной компетенцией суда.
О
крайне низкой эффективности в этой же связи
так называемого прокурорского надзора за
органами дознания и следствия с
наглядностью свидетельствуют
многочисленные, как известно, формальные
"отписки" прокуроров на жалобы в отношении
работников органов дознания и
предварительного расследования и,
зачастую, сугубо такое же формальное
рассмотрение поступающих в их адрес
ходатайств по уголовным делам
представителей стороны защиты <*>.
Понимание объективного характера этой
тенденции, видимо, лежало в основе принятия
и законодательного решения о возможности
судебного обжалования постановления
дознавателя, следователя, прокурора об
отказе в возбуждении уголовного дела, о
прекращении уголовного дела, а равно иных
их решений и действий (бездействия), которые
способны причинить ущерб конституционным
правам и свободам участников уголовного
судопроизводства либо затруднить доступ
граждан к правосудию (ч. 1 ст. 125 УПК).
--------------------------------
<*> Об этом автору
известно как из своего многолетнего
следственного и адвокатского опыта, так и
из многочисленных публикаций на эту тему в
СМИ. Нам представляется насущно
целесообразным проведение в ближайшем
будущем репрезентативного
конкретно-социологического исследования
по проблемам деятельности прокурора в
условиях нового уголовно-процессуального
законодательства (в том числе и
затрагиваемым в настоящей работе).
Таким
образом, полномочия прокурора в стадии
предварительного расследования
преступлений, в сущности, сводятся к одному:
не ущемляя самостоятельности следователя,
руководить действиями последнего так,
чтобы результаты предварительного
расследования обеспечивали ему в
дальнейшем возможность законного и
обоснованного выдвижения против
конкретного лица государственного
обвинения в совершении конкретного
обвинения.
Совершенно верно эта
особенность подмечена Т.Ю. Ивановой.
"Деятельность прокурора по доказыванию (при
расследовании преступлений - авт.), - пишет
она, - обусловлена особой процессуальной
целью - обоснованием обвинения, которое
затем прокурор будет поддерживать перед
судом" <*>. На наш взгляд, особенно
наглядно эта направленность деятельности
прокурора проявляется при даче им в
процессе предварительного расследования
указаний следователю о привлечении лица в
качестве обвиняемого, объеме и
квалификации обвинения.
--------------------------------
<*> Иванова Т.Ю.
Участие прокурора в доказывании на
предварительном следствии: Автореф. дис.
канд. юрид. наук. Самара, 1999. С. 6.
В
соответствии с названным выше п. 13 ст. 37 УПК
прокурор уполномочен утверждать
постановление дознавателя и следователя о
прекращении производства по уголовному
делу. Но уголовно-процессуальный закон
далеко не во всех случаях требует
утверждение прокурором постановления
следователя о прекращении уголовного дела
и (или) уголовного преследования, в
большинстве своем следователь
самостоятелен в принятии таких решений.
Согласие на то прокурора требуется лишь: а)
при прекращении уголовного дела
(уголовного преследования) в связи с
примирением сторон (ст. 25 УПК); б) при
прекращении уголовного дела (уголовного
преследования) в связи с изменением
обстановки (ст. 26 УПК); в) при прекращении
уголовного дела (уголовного преследования)
в связи с деятельным раскаянием (ст. 28
УПК).
Как видим, все эти основания для
принятия подобного решения есть основания
нереабилитирующие (виновность лица в
совершении установленного по делу
преступления под сомнения не ставится, и
данное лицо против этого способа
разрешения дела не возражает). О чем это, на
наш взгляд, свидетельствует? О
единственном: об отказе прокурора уже на
этой стадии уголовного процесса (с учетом
перечисленных в названных статьях УПК
обстоятельств) в принципе возбуждать
государственное обвинение против данного
лица.
Эти решения прокурора зачастую
носят отчетливо выраженный тактический
характер. Особенно, когда они касаются не
прекращения уголовного дела как такового, а
уголовного преследования в отношении
отдельных лиц, чье участие в совершении
преступления установлено, в связи с их
деятельным раскаянием. О такой их
направленности, думается, свидетельствуют
сами наименования приведенных выше статей
УПК: ст. ст. 25 и 26 именуются: "Прекращение
уголовного дела..."; ст. 28 - "Прекращение
уголовного преследования..." <*>.
--------------------------------
<*> Напомним, что ст.
7 УПК РСФСР в редакции ФЗ от 21.12.1996, впервые
установившая подобное основание для
освобождения от уголовной ответственности,
именовалась "Прекращение уголовного дела в
связи с деятельным раскаянием", что,
очевидно, не равнозначно прекращению
уголовного преследования и сужало
возможную область применения данной
нормы.
Очевидно, что в таких случаях речь
идет о решениях, принимаемых по уголовным
делам о групповых преступлениях. И будем
реалистами: они принимаются обычно не из-за
альтруистических и гуманных отношений
следователя и прокурора к лицу, таким
образом освобождаемому ими от уголовной
ответственности, а по более прагматичным,
тактическим соображениям - для обеспечения
предстоящего судебного процесса по данному
делу для изобличения подсудимых участием
со стороны обвинения надежного свидетеля -
очевидца совершения подсудимыми
вмененного им преступления.
Мы считаем
возможным расценить эту новеллу как один из
первых шагов легализации в отечественном
уголовном процессе широко известного в
уголовно-процессуальном законодательстве
и правоприменительной практике многих
зарубежных стран института сделок между
сторонами обвинения и защиты.
Кстати, на
наш взгляд, такой же характер носит и
согласие прокурора на применение особого
порядка принятия судебного решения в
отношении обвиняемого, согласного с
предъявленным ему обвинением (ст. 314 УПК); в
этих случаях прокурор принимает на себя
обязанность не требовать назначения
подсудимому наказания, превышающего две
трети максимального срока или размера
наиболее строгого вида наказания,
предусмотренного за совершенное
преступление (ст. 316 УПК).
Нам
представляется, что эта законодательная
тенденция вполне разумна, более того,
совершенно своевременна, в целях борьбы с
организованной преступностью, изобличения
наиболее активных участников
организованных преступных групп, особенно
их интеллектуальных соучастников. Она
нуждается в углубленном теоретическом
осмысливании, изучении ее эффективности в
практической деятельности и, в дальнейшем,
по нашему убеждению, в распространении
возможности применения института таких
сделок и на другие категории преступлений
(а не только небольшой и средней тяжести,
как то сейчас предусмотрено ст. 28 УПК).
Попутно скажем, что, на наш взгляд, институт
сделок давно уже, как говорится, "незримо"
действовал и относительно ряда тяжких и
особо тяжких преступлений, при условиях,
предусмотренных отдельными статьями
Особенной части УК РФ, что, наконец-то, нашло
свое закрепление в уголовно-процессуальном
законодательстве (ч. 2 ст. 7 УПК РСФСР в
редакции ФЗ от 21.12.1996, ч. 2 ст. 28 УПК).
Так,
лицо, участвовавшее в подготовке акта
терроризма либо в организованном
незаконном вооруженном формировании,
совершившее государственную измену или
шпионаж при условиях, перечисленных в
примечаниях к ст. ст. 205, 208, 275 УК РФ (по сути, в
связи с сотрудничеством со следствием),
освобождается от уголовной
ответственности; от нее же освобождается и
лицо, добровольно сообщившее о даче взятки
(прим. к ст. 291 УК) или даче ранее ложных
показаний (прим. к ст. 307 УК), добровольно
выдавшее незаконно хранившиеся у него
огнестрельное оружие или наркотики (прим. к
ст. ст. 222, 228 УК).
Нужно ли доказывать и
обосновывать, что эти решения, служащие
основанием для освобождения данных лиц от
уголовной ответственности, зачастую
предопределены целенаправленными на то
тактически грамотными действиями
профессиональных представителей органов
уголовного преследования?
Как сказано,
окончательное решение о возбуждении
государственного обвинения прокурор
принимает по результатам изучения
материалов уголовного дела, поступившего к
нему с обвинительным заключением или
обвинительным актом. Диапазон его
полномочий при этом весьма широк: от
утверждения данного документа (и тем самым
возбуждения в отношении лица
государственного обвинения в объеме и с
квалификацией предъявленного тому
следственного обвинения) до полного или
частичного отказа в таковом,
формулируемого прокурором в постановлении
о прекращении поступившего к нему
уголовного дела либо уголовного
преследования (ч. 1, 2 ст. 221 УПК; в случаях,
предусмотренных этой же статьей, эти
полномочия им делегируются вышестоящему
прокурору).
Если же достаточных
оснований для принятия одного из указанных
выше решений (возможности или
невозможности возбуждения
государственного обвинения) прокурор по
материалам представленного уголовного
дела не усматривает, он откладывает решение
этого вопроса, возвращая со своими
письменными указаниями дело следователю
для производства дополнительного
следствия (п. 3 ч. 1 ст. 221 УПК). Уйти же
окончательно от решения этого вопроса
прокурор в принципе не может.
Таким
образом, вся деятельность прокурора на
досудебных стадиях уголовного процесса
направлена на обеспечение возможности для
него формулирования против конкретного
лица государственного обвинения в
преступлении, в совершении которого это
лицо законно и обоснованно изобличено в
результате предварительного
расследования. Совершенно правильным в
этой связи представляется мнение И.Л.
Петрухина: "Прокурор не может претендовать
на роль "четвертой" (надзирающей) власти. Он
должен быть отнесен к исполнительной
власти, а конкретнее - должен быть органом
публичных преследований. Именно в этом
качестве он должен выступать не только в
суде, но и при расследовании преступлений:
не надзирать (обвинительная власть не может
осуществлять надзор), а преследовать по
закону" <*>.
--------------------------------
<*> Петрухин И.Л. Судебная власть и
расследование преступлений // Государство и
право. 1993. N 7. С. 82.
Государственное
обвинение - повторим, неоднократно уже
отмечаемое, - законное и обоснованное
государственное обвинение - есть
оптимальный результат возглавляемого
прокурором уголовного преследования как
направленной именно на него этой
деятельности.
Предвосхищая
напрашивающиеся контр-доводы, сразу скажем:
по нашему мнению, данная позиция ни в какой
мере не противоречит назначению уголовного
судопроизводства, тому, что "Уголовное
преследование и назначение виновным
справедливого наказания в той же мере
отвечают назначению уголовного
судопроизводства, что и отказ от уголовного
преследования невиновных, освобождение их
от наказания, реабилитация каждого, кто
необоснованно подвергся уголовному
преследованию" (ч. 2 ст. 6 УПК). Она просто
более четко очерчивает место прокурора в
системе уголовного преследования, его
процессуальную функцию. Совершенно верно
пишет по этому поводу В.Г. Ульянов:
"Выполнять одну из нескольких
процессуальных функций и выполнять ее
односторонне - вещи разные" <*>.
--------------------------------
<*> Ульянов В.Г.
Указ. соч. С. 21. В то же время отметим,
