Особенности квалификации отдельных преступлений в сфере экономики
ОТДЕЛЬНЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ В СФЕРЕ
ЭКОНОМИКИ
С. МАЗУР
С. Мазур, доцент
Академии управления МВД России, кандидат
юридических наук.
Значительные
затруднения на практике вызывают случаи,
когда государство или муниципальное
образование является собственником части
имущества юридического лица. Неясно, кто
является потерпевшим и являются ли
руководители данных юридических лиц
должностными лицами или лицами,
исполняющими управленческие функции.
В
Постановлении Пленума Верховного Суда РФ
от 25 апреля 1995 г. "О некоторых вопросах
применения судами законодательства об
ответственности за преступления против
собственности" отмечается, что имущество
различных юридических лиц, в уставный
капитал которых входят и государственные
средства, не может рассматриваться как
государственное. Представляется, что это
толкование справедливо для случаев, когда
юридическое лицо не является унитарным
государственным предприятием или
государственным учреждением или если
государственная организация не является
сособственником негосударственной
организации.
Для правового анализа
названной коллизии, когда государство
владеет частью средств юридического лица,
необходимо рассмотреть ее
гражданско-правовую природу.
Государственные и муниципальные унитарные
предприятия (в том числе и дочерние
предприятия), а также финансируемые
собственником учреждения относятся к
юридическим лицам, на имущество которых их
учредители имеют право собственности или
иное вещное право (абз. 3 п. 2 ст. 48 ГК РФ).
Государство или муниципальное образование
является собственником имущества данных
юридических лиц, а последние распоряжаются
им на праве хозяйственного ведения или
оперативного управления согласно ст. ст. 113 -
115, 120, 294 - 300 ГК. Если государство или
муниципальное образование владеет
имуществом, являющимся частью какой-либо
общей собственности, и при этом новое
юридическое лицо не образовывалось и
данное объединение не преобразовывалось в
хозяйственное товарищество или общество,
то каждый из сособственников остается
собственником принадлежащего ему
имущества (п. 1 ст. 244 ГК) и его правовой
статус определяется по правилам главы 16 ГК
"Общая собственность". Во всех остальных
случаях коммерческие и некоммерческие
организации являются собственниками
имущества, переданного им в качестве
вкладов (взносов) их учредителями
(участниками, членами), а также имущества,
приобретенного этими юридическими лицами
по иным основаниям (п. 3 ст. 213 ГК).
Таким
образом, можно сделать вывод, что имущество,
принадлежащее любому юридическому лицу
(кроме общей собственности государства или
муниципального образования, а также за
исключением государственных и
муниципальных унитарных предприятий и
государственных и муниципальных
учреждений), является объектом частной
собственности.
Должностными же лицами
уголовный закон (примечание к ст. 285 УК)
называет только лиц, исполняющих
организационно-распорядительные и
административно-хозяйственные функции в
государственных или муниципальных органах
и учреждениях, но никак не на предприятиях,
руководители которых являются лицами,
исполняющими управленческие функции
(примечание к ст. 201 УК).
Среди вопросов,
поставленных практикой при расследовании
уголовных дел об аферах, совершенных
создателями так называемых финансовых
пирамид, одним из основных является вопрос
о том, каков режим хранения обнаруженных
следствием похищенных денежных средств,
который является, по сути, вопросом о
возможности обращения взыскания на
арестованное по данным уголовным делам
имущество.
В частности, возникает
немало вопросов. Могут ли эти обнаруженные
следствием на банковских счетах денежные
средства передаваться потерпевшему? Вправе
ли суды рассматривать иски потерпевших по
данным уголовным делам о хищении, в ходе
расследования которых наложен арест на
имущество фирмы-должника, и выносить
решения об их удовлетворении, притом что
решения по уголовному делу еще не приняты?
Должен ли суд в рассматриваемых случаях при
вынесении решения в пользу истца разрешать
вопрос о снятии ареста с имущества для
обеспечения исполнения указанного решения?
Обязан ли суд учитывать какие-либо
обстоятельства при решении вопроса об
очередности удовлетворения исков при
недостаточности средств у должника? Должно
ли быть исполнено судебным исполнителем
решение, когда арест со счета не снят?
Один из главных выводов по указанным и
подобным коллизиям заключается в том, что
принципиальная возможность рассмотрения
судами споров, вытекающих из заключения
сторонами договоров (гражданин-"инвестор" и
частная фирма), когда само заключение
такого рода договора является не более чем
способом мошеннического завладения
имуществом стороны, о чем свидетельствует
обоснованное предположение,
объективированное в факте возбуждения
уголовного дела о хищении, вызывает
серьезные сомнения. Если факт хищения
установлен приговором суда, то очевидно,
что денежные средства, полученные фирмой от
гражданина, должны рассматриваться не как
предмет сделки между фирмой и гражданином,
а как предмет хищения. А потому
гражданско-правовая норма об
ответственности за неисполнение
обязательства по договору займа или
другому гражданско-правовому договору,
заключение которого в данном случае
являлось лишь способом мошенничества, не
может быть материальным основанием для
возмещения вреда гражданину. Поэтому суд,
рассматривающий гражданский иск, не вправе
в этом случае вынести решение о возмещении
убытков, причиненных неисполнением фирмой
обязательств, содержащихся в договоре,
представленном, как правило, истцом. Суд
обязан выяснить вопрос о надлежащих
материальных основаниях возмещения вреда,
среди которых, вполне вероятно, имеется и
причинение его преступлением.
Приговор
мошеннику, устанавливающий наличие между
гражданином и причинителем вреда
правоотношений, влекущих внедоговорные
обязательства по его возмещению, либо
постановление о прекращении уголовного
дела, устанавливающее отсутствие таких
правоотношений, в данном случае имеет для
суда, рассматривающего гражданский иск,
преюдициальное значение.
Еще одна
проблема, связанная с установлением
особого порядка возбуждения уголовного
преследования за служебные преступления в
коммерческих и иных организациях,
заключается в том, что в примечании к ст. 201
УК указывается на саму организацию как на
лицо, правомочное сделать заявление о
возбуждении уголовного преследования либо
согласиться с соответствующим решением
правоохранительных органов или суда.
Гражданское законодательство (ст. 53 ГК)
говорит о физическом лице, в силу закона или
учредительных документов выступающем от
имени и в интересах представляемого им
юридического лица. Таким лицом, как правило,
является руководитель организации. Вместе
с тем именно руководитель и совершает
зачастую противоправное деяние, элементы
которого соответствуют признакам составов
преступлений, перечисленных в главе 23 УК.
Кого же в данном случае можно признать
правомочным сделать заявление о
возбуждении уголовного преследования?
Была высказана точка зрения - в данном
случае участники или акционеры организации
в установленном законом и учредительными
документами порядке должны назначить новое
лицо, которое будет представлять их
интересы. И уже это лицо, таким образом,
правомочно делать соответствующие
заявления от имени юридического лица (а
группы учредителей или участников,
согласно данной точке зрения, неправомочны
это делать).
На практике часто для
возбуждения уголовного дела по признакам
посягательств не только на интересы
коммерческих и иных организаций, но и на
экономическую деятельность и даже на
собственность правоохранительные органы
требуют заявление потерпевшего (что
зачастую довольно затруднительно, если он
не желает этого, не установлен или,
наоборот, потерпевших слишком много, когда
объектом посягательств стали, например, все
акционеры). Таким образом, зачастую
практика незаконно относит данные дела к
делам частного или частно-публичного
обвинения.
Статья 20 нового УПК РФ все
анализируемые преступления экономической
направленности (кроме нарушений авторских,
смежных, изобретательских и патентных прав
без отягчающих обстоятельств) относит к
делам публичного обвинения, и это является
однозначным решением названной
коллизии.
В п. 2 упоминавшегося ранее
Постановления Пленума Верховного Суда РФ
от 25 апреля 1995 г. дела о преступлениях
против собственности также отнесены к
делам публичного обвинения и не требуют для
их возбуждения, производства
предварительного расследования и
судебного разбирательства согласия
собственника или иного владельца
имущества, ставшего объектом преступного
посягательства.
Примечание к ст. 201 УК
является проявлением диспозитивного
начала. Уголовные дела о преступлениях
против интересов коммерческих и иных
организаций являются делами публичного
обвинения (хотя и с условием, указанным в
данном примечании).
Одним из
распространенных преступлений,
совершаемых организованными преступными
группами и преступными сообществами
(преступными организациями), является
вымогательство. Причем достаточно часто
виновные - члены этих преступных
объединений, и выступают они от имени
представляемых ими юридических лиц.
Расследование подобных преступлений
представляет значительную сложность для
правоохранительных органов. Тем более что,
по данным проведенных исследований, только
одно из пятнадцати произведенных
вымогательств бесспорно подпадает под
диспозицию анализируемой нормы, а
остальные по форме представляют собой
требования выплаты "долга" причинителю
вреда или уполномочившему причинителя
вреда лицу (организации).
Однако
достаточно часто причинитель вреда требует
от потерпевшего имущество или права на него
в размере, значительно превышающем сумму
долга. Размер законных требований по
обязательствам, возникающим как из
договора, так и внедоговорным, определяется
гражданским законодательством. Так,
например, по денежному обязательству,
согласно ст. 395 ГК, кроме долга подлежат
уплате проценты на сумму таких средств в
размере учетной банковской ставки по месту
нахождения кредитора (а между
организациями и гражданами России - по
единой учетной ставке Центрального банка
РФ по кредитным ресурсам, предоставляемым
коммерческим банкам).
Ставка
банковского процента определяется на день
исполнения обязательства или его
соответствующей части. Можно сделать вывод,
что в случае требования кредитора
(сопряженного с различными угрозами или
насилием) возврата принадлежащего ему (или
уполномочившему его лицу) имущества,
имущественного права или совершения других
действий имущественного характера, а также
процентов на сумму долга и возмещения
понесенного ущерба (включая упущенную
выгоду и моральный ущерб), при условии, что
это требование документировано на сумму
требования, в действиях кредитора нет
состава вымогательства и они могут
квалифицироваться по названным нормам
уголовного законодательства,
предусматривающим ответственность за
самоуправство, угрозы или насилие (в случае
их применения). В случае же, если требование
кредитора или уполномоченного им лица,
обращенное к должнику, значительно
превышает размер названного законного
требования, то при нарушении кредитором
(или уполномоченным им лицом) диспозиции
уголовно-правовой нормы о вымогательстве
действия виновного должны быть
квалифицированы как вымогательство суммы
этого превышения.
Начиная с 1 января 1997
г. при создании лжеорганизаций, созданных
для "выколачивания" долгов (как известно,
взыскание дебиторской задолженности
должно осуществляться только
соответствующими банковскими или другими
кредитными организациями или судами в
соответствии с нормами гражданского,
финансового, гражданско-процессуального и
арбитражно-процессуального
законодательства), вымогательства и иной
противоправной деятельности, действия
виновных должны квалифицироваться по ст. 173
УК (лжепредпринимательство) и, при наличии к
тому оснований, по совокупности со ст. ст. 172,
174, 179, 210 УК.
Целесообразно, чтобы
разъяснения по изложенной коллизии при
квалификации вымогательства и смежных
составов преступлений дал Верховный Суд
РФ.
При квалификации преступлений
против собственности (а также и других
имущественных преступлений) значительные
затруднения вызывает определение размера
причиненного ущерба. Кроме ст. ст. 15, 393, 395 ГК
для этого необходимо использовать правила,
установленные п. 6 названного Постановления
Пленума Верховного Суда РФ от 25 апреля 1995 г.
Верховный Суд РФ разъяснил, что при
определении стоимости имущества, ставшего
предметом преступления, следует исходить, в
зависимости от обстоятельств приобретения
его собственником, из государственных
розничных, рыночных или комиссионных цен на
момент совершения преступления. При
отсутствии сведений о цене стоимость
имущества определяется на основании
заключения экспертов.
При определении
размера материального ущерба, наступившего
в результате преступного посягательства,
необходимо учитывать фактическую
стоимость имущества на момент совершения
преступления (п. 25 Постановления Пленума
Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29 "О
судебной практике по делам о краже, грабеже
и разбое").
Решая вопрос о наличии в
действиях виновного признака причинения
значительного ущерба собственнику или
иному владельцу имущества, следует
исходить как из его стоимости, так и из
других существенных обстоятельств. Ими, в
частности, могут быть материальное
положение физического лица, финансовое
положение юридического лица, значимость
утраченного имущества для собственника или
иного владельца.
В последние годы
уголовная статистика отмечает среди других
преступлений в сфере экономической
деятельности опережающий рост числа
преступлений, совершаемых на
потребительском рынке.
Преобладают
обман потребителей и незаконное
предпринимательство. Значительные
затруднения на практике вызывает
определение неконтролируемого дохода как
одного из обязательных признаков
незаконного предпринимательства (видимо,
начиная с 1 января 1997 г. этот доход более
правильно называть незаконным). Зачастую
эта категория подменяется понятием
"прибыль". Необходимо исследовать
гносеологию этих понятий, уяснить их смысл,
определяемый экономической наукой,
гражданским и финансовым правом, а также
цель и содержание анализируемого
уголовно-правового запрета.
Категория
"прибыль" (т.е. излишек стоимости над
издержками производства или разность между
выручкой от реализации продукции (работ,
услуг) и суммой затрат на производство
продукции) в действующем уголовном праве не
применяется.
Определение приемлемого
для уголовного закона (правильной
реализации концепции запрета,
предусмотренного ст. 171 УК) понятия
незаконного дохода шире, как
представляется, чем понятие "валовой доход"
или, тем более, чем такая экономическая
категория, как "чистый доход". В истории
экономической науки наиболее близко
искомому так называемое первое определение
дохода как частнохозяйственного (это
известная сумма поступлений в руки
какого-либо лица).
