Иск о присуждении к исполнению обязательства в натуре
контрактах от 15 марта 1999 г. (ст. ст. 109 - 110)
<**> закреплен дифференцированный подход.
В случае неисполнения денежных
обязательств кредитор всегда вправе
требовать взыскания долга, в то время как в
случае нарушения неденежного
обязательства кредитор может требовать
исполнения в натуре, кроме случаев,
когда:
--------------------------------
<*>
Гражданское законодательство КНР / Серия
"Современное зарубежное и международное
частное право". МЦФЭР. М., 1997. С. 38.
<**>
Текст Закона опубликован в сети Интернет на
сайте: http://www.chinabig.com.cn/en/law/business/contract1.htm.
-
обязательство невозможно выполнить
юридически или фактически;
- природа
обязательства не предполагает возможности
его принудительного исполнения;
-
затраты на исполнение чрезмерно высоки;
- кредитор не затребовал исполнения в
течение разумного периода времени.
Указанный Закон, по сути, хотя и в несколько
измененном виде, повторил п. п. 7.2.1 и 7.2.2
Принципов УНИДРУА, которые устанавливают
аналогичный дифференцированный подход к
возможности требовать исполнения в натуре
денежных и неденежных обязательств,
предусматривая в отношении последнего
общедозволительное правило за рядом четко
прописанных исключений.
В-пятых,
наблюдается общая тенденция к тому, что
право стремится избегать принудительного
исполнения путем отсечения такой
возможности уже на уровне
материально-правовых запретов либо путем
процессуальных ограничений, оставляя ее
только в отношении тех обязательств,
которые могут быть эффективно исполнены
независимо от воли должника путем
совершения приставами (шерифами) активных
действий по отобранию, взысканию,
выдворению и т.д. Там же, где решение об
исполнении может быть исполнено только
путем постоянного давления на должника при
помощи применения уголовных или
административных санкций (штрафов), т.е.
путем понуждения к исполнению,
законодательство и судебная практика, по
большому счету, негативно относятся к
возможности вынесения или реального
исполнения такого рода судебных решений
особенно тогда, когда должник легко заменим
на данном рынке. Это связано с тем, что,
во-первых, такие штрафы, как правило, мало
эффективны и не подействуют на корпорацию,
если та решила не исполнять договор.
Во-вторых, уголовное преследование за
умышленное неисполнение судебных решений -
явление на практике крайне редкое,
сопряжено с большими процессуальными
трудностями по доказыванию и в целом также
мало эффективно. В-третьих, в условиях
свободного рынка кредитор, как правило,
всегда может легко заменить должника с
возложением на него всех убытков и
расходов, а поэтому понуждение должника
против его воли исполнять договорные
условия в большинстве случаев неразумно и
неадекватно интересам кредитора.
В-четвертых, когда исполнение зависит
исключительно от действий должника,
который упорно не хочет исполнять договор,
то очевидно, что исполнение, осуществленное
под давлением, пойдет изначально по
конфликтному, нездоровому сценарию и может
быть сопряжено со всевозможными эксцессами
(местью должника, умышленным созданием
скрытых дефектов и т.д.). Особенно это
очевидно в отношениях по оказанию услуг или
выполнению работ. В самом деле, можно ли
считать разумным принуждение парикмахера
постричь клиента, юридическую консультацию
- проконсультировать заказчика, подрядчика
- построить дом?..
Более того, из двух
способов "отсечения" принудительного
исполнения - на стадии принятия решения
(общее право) или на стадии исполнения уже
вынесенного решения (Германия) - в целом lex
mercatoria склоняется именно к первому варианту.
Неприятие правом принуждения в отношении
тех обязанностей, где без участия должника
исполнить решение суда невозможно или
крайне затруднительно, отразилось на том,
что в такого рода отношениях не
приветствуется само принятие решений об
исполнении в натуре. Судебное решение
должно подразумевать наличие четкого,
доступного и эффективного механизма его
реализации. Иначе смысл вынесения решения
теряется, порождаются ситуации
неисполнения решений, а в итоге - снижение
авторитета судебной власти.
В-шестых,
правовой подход Франции, которая изобрела и
активно использует абсолютно уникальный
институт astreine, хотя и является крайне
интересным, но вряд ли может быть признан
разумным в качестве общего и
универсального механизма принудительного
исполнения обязательств.
Нельзя не
отметить, что главнейшим мотивом отказа
кредитору в иске о принуждении должника к
исполнению в натуре является признание
нецелесообразным такого давления на
должника в условиях, когда кредитор без
значительных проблем может получить
исполнение из другого источника. В данных
условиях, в какой форме это принуждение
будет осуществляться - в прямой (в виде
силовых действий приставов) либо в
косвенной (путем начисления судебных
штрафов), не имеет существенного значения. И
в том и в другом случае налицо неразумность
и нецелесообразность принуждения.
Достаточно представить себе ситуацию,
когда должник, обязавшийся выстроить
торговый комплекс, отказывается от
исполнения договора по причине того, что в
рамках исполнительного производства по
другому делу у него были изъяты
оборудование и техника, необходимые для
строительных работ, что делает крайне
затруднительным для него выполнение
договора в натуре. Заказчик (при принятии
нашим правом механизма astreine в чистом виде)
может добиться вынесения судом решения о
принуждении путем начисления astreine и затем
бесконтрольно обогащаться за счет
получаемых с должника судебных санкций. При
этом не учитывается, что, хотя
обязательство и не прекращается в связи с
наступлением фактической или юридической
невозможности исполнения, должник просто
не в состоянии выполнять его условия. Не
решает механизм astreine и проблем,
свойственных принуждению к исполнению
обязательств по оказанию услуг и
выполнению работ и связанных с
неразумностью втягивания должника против
его воли в сложный процесс исполнения
такого рода обязательств.
В то же время
механизм начисления судебных санкций в
виде прогрессивных штрафов, по сути,
незаменим в качестве средства принуждения
в тех случаях, когда само принуждение
признается судом адекватным,
целесообразным и разумным, а обязательство
не может быть исполнено путем применения
иных механизмов, заложенных в
законодательстве об исполнительном
производстве (изъятие вещей, замена способа
исполнения с изъятия вещей на взыскание
рыночной стоимости оных и др.).
Данное
решение, по-видимому, наиболее
предпочтительно, так как представляет
собой сбалансированный компромисс между
полным отвержением каких-либо длящихся
штрафов, нацеленных на понуждение к
исполнению, и безраздельным господством
доктрины astreine, имеющим место в ряде стран
мира.
Таким образом, сомнительным
является вывод о том, что механизм astreine или
судебных штрафов (в российском варианте)
может стать тем общим механизмом, с помощью
которого можно добиваться исполнения
любого обязательства, как то отчасти имеет
место во Франции.
Наконец, в-седьмых,
отмеченные тенденции характерны для стран
с рыночной экономикой, где существуют
свобода договорных отношений, свободный
рынок товаров, работ и услуг,
провозглашается преимущественно
предпринимательский характер
хозяйственной деятельности, защищаются и
гарантируются права человека. В настоящем
обзоре зарубежного опыта и в целом в
настоящей работе не учитывались подходы,
закрепленные в современных государствах с
социалистической
(планово-административной) экономикой или в
странах мусульманского права, учитывая тот
факт, что опыт этих стран нам по известным
причинам для практических целей
безразличен.
2. Понятие и сущность
принципа реального
исполнения
обязательств в России
Считаем
целесообразным, прежде чем приступить к
анализу собственно принципа реального
исполнения обязательств, остановиться на
развитии возможности принуждения к
исполнению обязательств в дореволюционном
российском праве.
В дореволюционный
период развития частного права России в
силу недостаточно четкой систематизации
норм гражданского права трудно говорить о
каком-либо устоявшемся подходе или о
наличии концепции по вопросу
принудительного исполнения. Но в целом
законодательство, судебная практика и
доктрина изначально исходили из
невозможности произвольного отказа
должника от исполнения, т.е. нарушения
слова, и основывались на возможности во
всех случаях принудить должника к
исполнению обязательства по решению суда.
Данная позиция коренится в самой сущности
феодального права. Такое решение
обеспечивалось всем механизмом системы
государственного принуждения вплоть до
применения уголовных и иных личных санкций
в отношении лица, не исполнившего решение
императорского или иного суда.
Законодательно данное положение было
закреплено в ст. 570 ч. 1 т. Х Свода Законов
Российской империи (далее - СЗРИ), что
подтверждалось и судебной практикой
Правительствующего Сената <*>.
Достаточно широко принуждение к исполнению
обязательств использовалось даже во второй
половине XIX века. Истец, как правило, всегда
имел право выбирать между отказом от
договора (п. 8 ст. 1988 т. Х СЗРИ) или
принуждением к исполнению обязанности (ст.
570 т. Х СЗРИ).
--------------------------------
<*>
См.: Павлов А.А. Присуждение к исполнению
обязанности как способ защиты гражданских
прав. СПб.: Юридический Центр Пресс, 2001. С.
49.
Знали принуждение к исполнению
обязательств и нормы обычного права России.
Так, С.В. Пахман указывает на то, что
принуждение применялось повсеместно как в
отношении долговых обязательств, так и, в
ряде случаев, в отношении обязательств по
договору найма услуг <*>.
--------------------------------
<*> См.: Пахман С.В.
Обычное гражданское право в России:
юридические аспекты. Т. 1. С. 71.
Некоторые
попытки обозначить ограничения на иск об
исполнении в натуре начали отмечаться уже в
конце XIX века. Так, в монументальной работе
1890 г. К.П. Победоносцева "Курс гражданского
права", в которой автор, указывая на
возможность принудить должника по суду
исполнять взятые на себя обязательства,
указывает в качестве исключений на
невозможность принуждать к совершению
сделок или на случай, когда должник "в
последнюю минуту" откажется передавать
индивидуально-определенную вещь <*>!
--------------------------------
<*> См.:
Победоносцев К.П. Курс гражданского права.
Часть III. Договорное право. С. 280 - 281.
Со
временем правовая доктрина все больше
концентрировалась на исключениях из
правила о возможности принуждения к
исполнению обязательств. Так, К.Д. Кавелин
указывал на то, что, хотя возможность
кредитора требовать реального исполнения
является общим правилом, на практике
добиться принудительного исполнения в
натуре можно только в отношении передачи
индивидуально-определенных вещей <*>, а
требовать принудительного выполнения
"более или менее сложных действий, в
особенности таких, которые имеют
индивидуальный характер", нельзя.
--------------------------------
<*> См.: Кавелин К.Д.
Права и обязанности по имуществам и
обязательствам в применении к русскому
законодательству: Опыт систематического
обозрения. С. 150.
Противником широкого
применения иска об исполнении в натуре был
Г.Ф. Шершеневич, который, по сути, отстаивал
англо-американский подход к данной
проблеме. Известный российский цивилист
писал о том, что нельзя понимать ст. 570 т. Х
СЗРИ как позволяющую во всех случаях
истребовать исполнение в натуре. Автор
отмечал: "...активный субъект имеет право
именно на действие пассивного субъекта, а
не на его личность или волю... Он не может
вынуждать исполнение... Он имеет только
право требовать от должника исполнения, с
угрозой взыскать со всего его имущества
ценность неосуществленного интереса.
Поэтому нельзя силой отнять у продавца
проданную вещь, пока она не передана, то
есть пока покупщик не приобрел вещного
права, нельзя силой заставить выполнять
условленные работы по договору личного
найма" <*>.
--------------------------------
<*>
Шершеневич Г.Ф. Учебник русского
гражданского права (по изд. 1907 г.). С. 266 -
267.
Похожего мнения придерживался И.Н.
Трепицын и некоторые другие авторы. Так, И.Н.
Трепицын <*> отмечал, что принуждение к
исполнению обязательств вообще не может
иметь место в обязательственных
отношениях. Право отобрать не переданное по
договору имущество отсутствует у кредитора
в отношении как родовых вещей, так и
индивидуально-определенных. Единственной
возможностью для кредитора будет являться
взыскание убытков. Истребовать вещь в
натуре можно только в случае, когда к
кредитору уже перешло право собственности
на основании простого соглашения сторон.
Таким образом, Трепицын считал возможным
существование принудительного исполнения
только в отношении вещей и только как
вещный, виндикационный способ защиты.
--------------------------------
<*> См.: Трепицын И.Н.
Гражданское право губерний Царства
Польского и русское в связи с проектом
Гражданского уложения: общая часть
обязательственного права. С. 4 - 6.
Такой
крен в сторону отрицания возможности
требовать исполнения в натуре обязательств
на рубеже веков можно объяснить бурным
развитием капитализма в России и желанием
ведущих цивилистов противопоставить
зарождающееся буржуазное право нормам
феодального законодательства с его
понятиями о купеческой чести, святости
договора и строгостью, а иногда и
жестокостью в отношении не исполнившего
обязательства должника. Во многом русские
цивилисты пошли дальше их западных
современников. Как было показано выше, и в
Германии, и во Франции, несмотря на высокий
уровень развития капиталистической
экономики, разными способами, но кредитор в
большинстве случаев имел право требовать
исполнения в натуре. Некоторые же наши
дореволюционные цивилисты поспешили
вообще отобрать такое право у кредитора.
Судебная практика начала века не спешила
перенимать эти взгляды русской правовой
доктрины. Возможность требовать исполнения
в натуре по суду рассматривалась как
безусловное право кредитора и как
неотъемлемая часть обязательства. Так, в
одном из своих решений Правительствующий
Сенат указал, что "право требовать
исполнения договора не находится в
зависимости от того, выговорено ли такое
право в самом договоре или нет, ибо оно
подразумевается само собой, как основанное
на законе" <*>.
--------------------------------
<*> Решение 1876 г. N 62. Цит. по: Гуляев А.М.
Русское гражданское право: Обзор
действующего законодательства,
кассационной практики Правительствующего
Сената и проекта Гражданского уложения.
Изд. 4-е, пересмотр. и доп. СПб., 1913. С. 358 -
359.
Определенные попытки обрисовать
ограничения на возможность
принудительного исполнения имели место в
рамках проекта Гражданского уложения
(далее - проект ГУ) <*>, разработанного
специальной сенатской комиссией на рубеже
веков, но так и не воплощенного по разным
причинам в жизнь.
