ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ В УСЛОВИЯХ ФАКТИЧЕСКОЙ ОШИБКИ
В УСЛОВИЯХ ФАКТИЧЕСКОЙ ОШИБКИ
В.Н.
КУРЧЕНКО
Курченко В.Н., к.ю.н.,
председатель судебной коллегии по
уголовным делам Свердловского областного
суда.
В действующем уголовном
законодательстве отсутствует норма об
ошибках. Поэтому вопросы о понятии, видах и
значении уголовно-правовых ошибок
разрабатываются в теории уголовного права.
Ошибка в уголовно-правовой литературе
характеризуется как "неправильное
представление", либо "неверная оценка", либо
"заблуждение лица" относительно
юридических или фактических обстоятельств
совершаемого им общественно опасного
деяния (или относительно общественной
опасности и противоправности деяния)
<*>.
--------------------------------
<*>
Фаткуллина М.Б. Юридические и фактические
ошибки в уголовном праве: Проблемы
квалификации: Дис. канд. юридических наук.
Екатеринбург, 2001. С. 18.
Ошибка - это
неправильное действие, неправильные мысли.
Уголовное право интересует такая ошибка в
сознании виновного, которая при
мобилизации воли на совершение деяния
приводит к неверному результату. При ошибке
человек сопоставляет действительность со
значением о ней и по-своему ее воспринимает
и оценивает, а в конечном счете знание
оказывается неверным. Причины ошибки в
основном субъективны, что и отражается на
уголовно-правовом ее значении. Ошибку
отличает осознанность, то есть способность
и возможность предвидения (правильного,
верного представления) лицом цепочки
развития событий (их последовательности), а
также их окончательной оценки.
Вопрос
об ошибке тесно связан с принципом
субъективного вменения, поскольку в
содержание вины входят не только истинные,
но и ошибочные представления лица о
характере совершаемого деяния и его
социальном значении.
Ошибка - это
неверная оценка лицом, совершившим
преступление, своего поведения, его
последствий или фактических обстоятельств
дела; заблуждение лица относительно
характера и степени общественной опасности
совершенного им деяния и его
противоправности. В юридической литературе
существует несколько классификаций ошибок
в праве по различным критериям. Так, по
причинам возникновения их подразделяют на
извинительные (невиновные) и
неизвинительные (виновные); по значимости и
влиянию на квалификацию - на существенные,
которые изменяют квалификацию содеянного,
и несущественные, которые никак на этой
квалификации не отражаются. Но основная
классификация ошибок проводится по
предмету. По этому критерию все они
подразделяются на юридические и
фактические (ошибки в фактических
обстоятельствах дела).
Юридическая
ошибка - это неправильное представление
лица о преступности и наказуемости деяния,
его квалификации и пределах уголовной
ответственности за содеянное. Выделяют три
ее разновидности: ошибка в преступности
деяния, ошибка в квалификации и ошибка в
наказуемости деяния.
Фактическая
ошибка - это неверное представление лица о
фактических обстоятельствах деяния и его
последствиях. В юридической литературе
выделяют четыре ее разновидности: ошибка в
объекте посягательства; ошибка в предмете
преступления; ошибка в личности
потерпевшего; ошибка в признаках
объективной стороны.
Выделяют
следующие ошибки в признаках объективной
стороны:
1. Ошибка отклонением
действия.
2. Ошибка в средствах.
3.
Ошибка в развитии причинной связи.
4.
Ошибка в факультативных признаках
объективной стороны.
Рассмотрим так
называемую ошибку отклонением действия.
Это вид фактической ошибки, когда
осуществление преступного намерения в
отношении другого потерпевшего происходит
не вследствие того, что виновный ошибочно
принимает его за человека, которого,
например, он намерен лишить жизни, а
вследствие каких-то других причин, которые
от него не зависят.
Ошибка отклонением
действия несколько напоминает ошибку в
личности потерпевшего. Здесь также вред
причиняется не тому лицу, на которое
посягал обвиняемый. Но в отличие от этой
ошибки в личности при ошибке отклонением
действия опасности причинения вреда
одновременно подвергаются два лица: то, на
которое совершено посягательство, и то,
которому фактически причинен вред.
Например, виновный выстрелил в человека, но
промахнулся, так как потерпевший в момент
выстрела шагнул в сторону, и пуля попала в
другого, находившегося здесь же, причинив
ему вред средней тяжести. В данном случае
содеянное должно квалифицироваться как
покушение на то преступление, которое хотел
совершить виновный, и как неосторожное
фактическое причинение вреда. В судебной
практике встречаются иные варианты
квалификации при ошибке отклонением
действия.
Так, приговором Свердловского
областного суда Логинов осужден за
покушение на убийство из корыстных
побуждений общеопасным способом по ст. 15, п.
п. "а", "д" ст. 102 УК РСФСР и по ч. 1 ст. 109 УК РСФСР
за умышленное причинение вреда средней
тяжести.
Логинов взобрался на крышу
дома и, дождавшись появления у подъезда
дома Азановой, с целью убийства потерпевшей
произвел из карабина прицельный выстрел.
Однако данным выстрелом Логинов поразил не
Азанову, в которую он целился, а ее супруга
Кокорева, находившегося в тот момент рядом
с ней. Кокореву было причинено сквозное
пулевое огнестрельное ранение подмышечной
области, причинившее здоровью вред средней
тяжести <*>.
--------------------------------
<*> Архив Свердловского областного суда
1995 года. Дело N 2-26.
По данному делу
вызывает сомнение правильность применения
п. "д" ст. 102 УК РСФСР. Опасность способа
убийства должна оцениваться не абстрактно,
а в конкретной обстановке совершения
преступления. Прицельная стрельба из
карабина пулей в одного из двух граждан у
подъезда дома, когда Азанова стояла в 0,5
метра от Кокарева, не свидетельствовала об
опасности убийства для многих людей.
Виновный преследовал цель лишения жизни
определенного лица (Азановой). Под
общеопасным способом убийства понимается
такой способ умышленного причинения
смерти, который заведомо для виновного
представляет опасность для жизни не только
потерпевшего, но хотя бы еще одного лица. В
этой связи убийство по данному делу,
совершенное путем прицельного выстрела с
учетом качества заряда пули, расстояния до
жертвы, не создавало опасности для жизни и
здоровья иных лиц и не может быть
квалифицировано по этому признаку.
Опасность должна быть реальной, а не
мнимой.
К-н был осужден за неосторожное
убийство Ш. и покушение на убийство О. и К.
Было установлено, что О. и К. напали на улице
на К-на, избили его, а позже пришли к его
дому, кричали, вызывали его для расправы,
разбили стекло в окне. К-н схватил ружье,
зарядил его одним патроном, выбежал на
улицу и выстрелил в убегавших О. и К. В это
время к дому К-на по склону оврага
поднималась группа молодежи, среди которой
находилась Ш. Она-то и была убита картечью.
По обстоятельствам, которые изложены, К-н не
предвидел, но мог и должен был предвидеть
причинение смерти не только О. и К., но и
другим лицам. В данном случае умышленное
действие, направленное на убийство О. и К.,
повлекло смерть Ш.
Эта смерть явилась
результатом неосторожности К-на.
Совершенное им преступление судом
правильно квалифицировано в этой части по
ст. 106 УК РСФСР <*>.
--------------------------------
<*> Бородин С.В.
Ответственность за убийство: Квалификация
и наказание по российскому праву. М.: Юрист,
1994. С. 159.
Поэтому при так называемом
отклонении действия возникает вопрос о
признании лишения жизни, совершенного по
неосторожности. Ошибка же в личности
потерпевшего при убийстве не изменяет
формы вины и не оказывает влияния на
квалификацию. Итак, ошибка отклонения
действия связана не с заблуждением в
личности, которую виновный хотел лишить
жизни, а с наличием каких-то других причин,
которые не зависят от виновного. Ошибки в
личности потерпевшего в приведенном
примере по делу Логинова нет. Так как
виновный абсолютно точно знал свою жертву,
визуально держал ее под своим контролем.
Однако он недооценил возможное поведение
потерпевшей, имеющиеся факторы, обстановку,
в которой совершалось это деяния.
Иными
словами, имела место недооценка обстановки
совершения преступления.
Можно
согласиться с тем, что В.А. Якушин
подчеркивает, что в подобных случаях
никакого отклонения в действиях самого
виновного нет, отклоняется лишь объект
преступного воздействия (потерпевший). По
мнению этого ученого, правильнее было бы
говорить не об отклонении в действии
виновного, а об отклонении объекта
воздействия (потерпевшего) <*>. Мы
разделяем точку зрения, что по существу эти
случаи представляют ошибку в оценке
развития причинной связи <**>.
--------------------------------
<*> Якушин В.А.
Ошибка и ее уголовно-правовое значение.
Изд-во Казанского ун-та, 1988. С. 88.
<**>
Советское уголовное право: Общая часть / Под
ред. М.А. Беляева и М.И. Ковалева. М.: Юрид.
лит., 1977. С. 200.
Ошибка в средствах.
Ошибка в средствах выражается в
использовании лицом иного, чем было
запланировано, средства для совершения
преступления <*>.
--------------------------------
<*> Уголовное право: Общая часть: Учебник
для вузов / Отв. ред. И.Я. Козаченко, З.А.
Незнамова, Г.П. Новоселов. М.: Издательская
группа ИНФРА-М-НОРМА, 1997. С. 210.
По ошибке
используется другое средство, столь же
пригодное для достижения преступного
результата. Например если при намерении
совершить убийство виновный вместо одного
яда использовал другой яд. Подобная ошибка
в средствах не меняет сущности деяния и его
квалификации. Для уголовного права в
принципе безразлично, совершено, например,
убийство с помощью яда или пистолета.
Для совершения преступления используется
средство, сила которого, по ошибочному
представлению субъекта, представляется
заниженной. Если использовано средство,
сила которого по ошибке лицом занижена,
содеянное квалифицируется как
неосторожное причинение вреда. Например,
желая причинить телесные повреждения,
виновный стреляет в потерпевшего,
уверенный, что ружье заряжено солью, хотя
там фактически находится боевой заряд, в
результате чего потерпевшему причиняется
смертельное ранение <*>.
--------------------------------
<*> Уголовное право.
Часть Общая: В четырех томах. Том 2: Пределы и
виды дифференциации уголовной
ответственности / Отв. ред. И.Я. Козаченко.
Екатеринбург, 1992. С. 68.
Для совершения
преступления по ошибке используется
средство, оказавшееся непригодным.
Лопатина на почве личных неприязненных
отношений решила убить своего знакомого
Чурикова. Реализуя возникший умысел, она
вооружилась газовым револьвером марки
"РГ-9", будучи уверенной, что оружие боевое.
Предложила Чурикову лечь на диван, накрыла
его голову подушкой для снижения шума и с
целью лишения жизни произвела выстрел в
голову потерпевшего. В результате
произведенного выстрела произошло
возгорание подушки, после чего Чуриков
обезоружил Лопатину, вырвав из ее руки
газовый револьвер. Довести до конца свой
умысел на убийство Лопатина не смогла по
независящим от нее причинам, поскольку
выстрел был произведен через подушку газом,
содержащимся в патроне заряженного
револьвера. Суд признал, что Лопатина
совершила покушение на убийство. Она в силу
своего возраста (19 лет) и жизненного опыта
сознавала, что выстрелом из револьвера
лишает потерпевшего жизни, желала этого, но
не достигла преступного результата
вследствие заблуждения относительно
свойств применяемого оружия <*>.
--------------------------------
<*> Архив
Свердловского областного суда. 2000. Дело N
2-359.
Средства, непригодные для совершения
преступлений и ошибочно принятые субъектом
за те, с помощью которых можно достичь
преступного результата, именуются в
литературе непригодными средствами или
покушением с негодными средствами.
Критерий разграничения покушения на
негодный объект и покушение с негодными
средствами в характере причин недоведения
преступления до конца.
Много ошибок в
судебной практике вызывает понимание
покушения на негодный объект, когда, в
частности, вследствие особых свойств
предмета посягательства действия
виновного не посягают на намеченный им
объект уголовно-правовой охраны и не могут
фактически причинить ему вреда.
Особенность такого негодного покушения
состоит в том, что преступление не может
быть окончено в силу фактической ошибки,
допускаемой виновным.
Например, если
виновный, похищая непригодное к
функциональному использованию оружие
(боеприпасы, взрывчатые вещества),
заблуждался относительно его качества,
считая, что оно исправно, его действия
образуют покушение на хищение оружия.
Вариант негодного покушения
предусматривает п. 21 Постановления Пленума
Верховного Суда РФ N 6 от 10 февраля 2000 года "О
судебной практике по делам о
взяточничестве и коммерческом подкупе".
Если лицо получает от кого-либо деньги или
иные ценности якобы для передачи
должностному лицу или лицу, выполняющему
управленческие функции в коммерческой или
иной организации, в качестве взятки или
предмета коммерческого подкупа и, не
намереваясь этого сделать, присваивает их,
содеянное им следует квалифицировать как
мошенничество. Действия владельца
ценностей в таких случаях подлежат
квалификации как покушение на дачу взятки
или коммерческий подкуп <*>.
--------------------------------
<*> Комментарий к
Постановлению Пленума Верховного Суда РФ
(РСФСР) по уголовным делам. М.: НОРМА, 2001. С.
36.
Подсудимые Шаульский и Кузнецов
являлись сотрудниками милиции. Шаульский
занимал должность старшего дознавателя,
Кузнецов ранее занимал в этом же отделении
должность дознавателя, но затем приказом
начальника УВД города Екатеринбурга
переведен на должность старшего
инспектора-программиста, но продолжал
оставаться в отделении дознания.
Шаульский, полагая, что Кузнецов на
законном основании занимается дознанием,
является должностным лицом, вступил с ним в
преступный сговор на получение взятки от
Грачева, которому избрал меру пресечения в
виде подписки о невыезде.
Кузнецов в
нарушение уголовно-процессуального закона
проводил дознание по уголовному делу по
обвинению Грачева по ч. 1 ст. 167 УК РФ.
Шаульский по согласованию с Кузнецовым
потребовал от Грачева взятку в виде денег
за избрание подписки о невыезде. Грачев в
присутствии Кузнецова передал Шаульскому
1000 рублей.
Свердловский областной суд
признал, что по факту получения 1000 рублей
Шаульский принимал участие в качестве
пособника. Он считал, что Кузнецов является
должностным лицом и правомерно проводит
дознание по уголовному делу Грачева.
Шаульский получил деньги в качестве взятки
и передал их Кузнецову. Но последний
дознавателем не являлся, поэтому действия
Шаульского квалифицированы как покушение
на пособничество в получении взятки по ч. 3
ст. 30, ч. 5 ст. 33 и ч. 1 ст. 290 УК РФ.
Кузнецов
выполнял в отношении Грачева
процессуальные действия, не входящие в круг
его служебных полномочий, не был
должностным лицом и не являлся субъектом
получения
