Распространяются ли нормы о недействительности сделок на добросовестного приобретателя?
НА ДОБРОСОВЕСТНОГО ПРИОБРЕТАТЕЛЯ?
----------------¬
¦В.А.
РАХМИЛОВИЧ¦
L----------------
Эта статья является последней
работой доктора юридических наук,
профессора, заслуженного юриста РФ Виктора
Абрамовича Рахмиловича, скончавшегося 25
сентября 2003 г.
21 апреля 2003 г.
Конституционный Суд РФ принял
Постановление N 6-П "По делу о проверке
конституционности положений пунктов 1 и 2
статьи 167 Гражданского кодекса Российской
Федерации в связи с жалобами граждан О.М.
Мариничевой, А.В. Немировской, З.А.
Скляновой, Р.М. Скляновой и В.М. Ширяева"
<*>. Этим Постановлением Конституционный
Суд признал содержащиеся в п. п. 1 и 2 ст. 167 ГК
РФ общие положения о последствиях
недействительности сделки в части
обязанности каждой из сторон возвратить
другой все полученное по сделке не
противоречащими Конституции РФ, поскольку,
как сказано в п. 1 Постановления, "данные
положения - по их конституционно-правовому
смыслу в нормативном единстве со ст. 302 ГК
Российской Федерации - не могут
распространяться на добросовестного
приобретателя, если это непосредственно не
оговорено законом".
--------------------------------
<*> См.: СЗ РФ. 2003. N 17. Ст. 1657.
I
Первая
часть п. 1 Постановления сомнений не
вызывает. В мотивировочной части
Постановления дано развернутое и
убедительное обоснование отсутствия
противоречия между положениями ст. 167 ГК РФ
и нормами Конституции о защите права
собственности, поскольку эти положения,
применяемые в нормативном единстве с
положениями ст. 302 ГК РФ, обеспечивают
взвешенный и соответствующий
конституционным требованиям баланс защиты
прав как утратившего владение
собственника, так и получившего владение
приобретателя имущества.
Вторая же
часть приведенного выше текста п. 1
Постановления, согласно которой положения
п. п. 1 и 2 ст. 167 ГК РФ "не могут
распространяться на добросовестного
приобретателя, если это непосредственно не
оговорено законом", вызывает серьезные
сомнения.
Наше законодательство не
содержит нормы, непосредственно
оговаривающей распространение на
добросовестного приобретателя положений о
последствиях недействительности сделок. Да
и вряд ли можно представить себе принятие
такой нормы. Ведь в этом случае был бы
нарушен тот баланс интересов
первоначального собственника и
добросовестного приобретателя, который
выражен в ст. 302 ГК РФ и на котором построен
вывод Конституционного Суда о
конституционности п. п. 1 и 2 ст. 167 ГК РФ
<*>.
--------------------------------
<*>
Уместно отметить, что ни утративший силу ФЗ
от 21 июля 1997 г. "О приватизации
государственного имущества и об основах
приватизации муниципального имущества в
Российской Федерации" (см.: СЗ РФ. 1997. N 30. Ст.
3595), ни ФЗ от 21 декабря 2001 г. "О приватизации
государственного и муниципального
имущества" (см.: СЗ РФ. 2002. N 4. Ст. 251), ни Закон
РФ от 4 июля 1991 г. "О приватизации жилищного
фонда в Российской Федерации" (см.: БНА. 1992. N
1), говоря о расторжении (п. 2 ст. 29 Закона 1997
г.) и ничтожности (п. 4 ст. 42 Закона 2001 г.)
приватизационных сделок, не содержат
оговорки о распространении
предусмотренных п. п. 1 и 2 ст. 167 ГК РФ
последствий недействительности сделки на
добросовестного приобретателя и о
добросовестном приобретателе вообще не
упоминают. Следовательно, и в отношении
добросовестных приобретателей по
приватизационным сделкам и сделкам
последующих добросовестных приобретателей
приватизированного имущества должно
действовать установленное Постановлением
общее правило.
С утверждением же, что в
случае добросовестного приобретателя
вопрос о недействительности
приобретательной сделки и соответственно о
последствиях такой недействительности для
добросовестного приобретателя вообще по
общему правилу не может вставать - вне
зависимости от оснований предполагаемой
недействительности, согласиться никак
нельзя.
Всегда ли в случае
возникновения вопроса о действительности
или недействительности сделки между
неуправомоченным отчуждателем и
добросовестным приобретателем должно
применяться то "нормативное единство" ст.
ст. 167 и 302 ГК РФ, о котором говорит
Конституционный Суд и которое исключает
применение реституции? Если следовать
буквальному тексту Постановления -
всегда.
Безусловно, когда сделка
заключена между неуправомоченным
отчуждателем и добросовестным
приобретателем, то налицо факты,
предусмотренные ст. 302. Из этого, однако,
вовсе не вытекает, что последствия подобной
сделки всегда, независимо от других
обстоятельств дела, должны определяться по
ст. 302 ГК РФ.
При возникновении вопроса о
недействительности такой сделки и ее
последствиях необходимо руководствоваться
как ст. 167 ГК РФ и иными правилами о
недействительности сделок, так и ст. 302 при
истребовании истцом исполненного по сделке
лишь в том случае, если основанием
недействительности сделки является факт ее
противозаконности как совершенной
неуправомоченным лицом. Только тогда
требование о возвращении добросовестным
приобретателем полученного по сделке
действительно подпадает под гипотезу и
диспозицию ст. 302 ГК РФ.
Но ведь возможны
и другие основания недействительности
сделки, никак с фактом неуправомоченности
отчуждателя не связанные. Например,
недееспособность участвующего в сделке
лица, или заблуждение, имеющее существенное
значение, или несоблюдение требуемой
законом формы сделки. Что же, все эти общие
основания для признания сделки
недействительной отпадают, теряют свое
значение, и это происходит только потому,
что отчуждатель был не вправе отчуждать
имущество и совершать данную сделку?
Получается, что п. п. 1 и 2 ст. 167 применяются в
нормативном единстве со ст. 302 ГК также и в
случаях, никак под действие последней не
подпадающих и гипотезой ее вовсе не
предусмотренных (поскольку ни в основании
предъявленного иска, ни в основании
возражений ответчика не фигурирует факт
неуправомоченности отчуждателя).
С
таким истолкованием нормативного единства,
сопряженного применения ст. ст. 167 и 302 ГК РФ
согласиться нельзя, поскольку непонятно,
почему и на каком основании тот, кто
приобрел имущество от неуправомоченного
отчуждателя, от реституции защищен, а такой
же добросовестный приобретатель,
заключивший сделку с управомоченным,
законным отчуждателем, может быть
принужден к реституции. Почему
приобретатель от неуправомоченного лица
оказывается в лучшем положении, чем тот, кто
приобрел имущество от управомоченного
лица?
То, что названо в Постановлении
нормативным единством ст. 167 и ст. 302 ГК РФ, то
есть их одновременное сопряженное
применение, имеет место далеко не в любом
случае рассмотрения и разрешения вопроса о
недействительности сделки, совершенной
между добросовестным приобретателем и не
управомоченным на отчуждение лицом. Если
основанием постановки вопроса о
недействительности сделки является не
отсутствие управомоченности на отчуждение,
а иное обстоятельство (например,
недееспособность участника, или его
заблуждение, или необоротоспособность
объекта, или несоблюдение формы сделки),
управомоченность или неуправомоченность
отчуждателя вещи для его решения значения
не имеет. На решение этого вопроса ст. 302
никак не влияет, при его решении
применяется не ст. 302, а норма,
предусматривающая соответствующий
порок.
По-видимому, провозглашенное в
Постановлении положение требует уточнения:
оно имеет в виду лишь те случаи, когда в
качестве основания (причины)
недействительности сделки выступает
(выдвигается) неуправомоченность
отчуждателя. На другие обстоятельства
недействительности сделки, заключенной
неуправомоченным отчуждателем и
добросовестным приобретателем, данное
положение не распространяется. Это важная
оговорка, которой, к сожалению, в тексте
Постановления нет.
А поскольку вопрос о
том, какие конкретно нормы и как должны
применяться в зависимости от того или иного
основания недействительности сделки,
входит в компетенцию гражданского суда и
проблему конституционности самих норм ст.
167 ГК РФ не затрагивает, его, как нам
представляется, в резолютивной части
Постановления Конституционного Суда
поднимать не следовало бы. Достаточно и
одной констатации в мотивировочной части
Постановления отсутствия противоречия
Конституции п. п. 1 и 2 ст. 167 ГК РФ. Остальное -
дело арбитражных судов и судов общей
юрисдикции, для практики которых
существующая редакция резолютивной части
Постановления может создать определенные
осложнения.
Нельзя также согласиться со
сформулированным в п. 3.1 мотивировочной
части Постановления толкованием ст. 302 ГК,
согласно которому "добросовестное
приобретение в смысле ст. 302 ГК Российской
Федерации возможно ТОЛЬКО ТОГДА, когда
имущество приобретается не
непосредственно У СОБСТВЕННИКА" (здесь и
далее выделено мною. - В.Р.). Ведь возможны
случаи, когда сам собственник, будучи в
принципе лицом, управомоченным на
отчуждение, тем не менее не вправе
отчуждать вещь (на нее наложен судебный,
следственный или административный арест,
на отчуждение заложенного имущества нет
согласия залогодержателя и т.п.). Применима
ли в таком случае ст. 302 ГК? Согласно
толкованию Постановления - неприменима.
Между тем вопрос этот является спорным как
в доктрине, так и в судебной практике. Тот
или иной ответ на него не затрагивает
конституционных принципов и, по нашему
мнению, относится к компетенции судов,
разрешающих гражданские дела
(гражданско-правовые
споры).
II
Исключение возможности
обращения к защите, связанной с
недействительностью сделок, противоречило
бы высказанному в мотивировочной части (п. 3)
Постановления абсолютно правильному, по
нашему мнению, суждению: "Гражданский
кодекс Российской Федерации - в
соответствии с вытекающими из Конституции
Российской Федерации основными началами
гражданского законодательства (пункт 1
статьи 1 ГК Российской Федерации) - не
ограничивает гражданина в выборе способа
защиты нарушенного права и не ставит
использование общих гражданско-правовых
способов защиты в зависимость от наличия
специальных, вещно-правовых способов;
граждане и юридические лица в силу статьи 9
ГК Российской Федерации вправе осуществить
этот выбор по своему усмотрению".
Каждое
лицо, считающее, что его права нарушены,
вправе воспользоваться любой формой, любым
способом защиты из числа предусмотренных
законодательством, поскольку оно не
содержит каких-либо специальных
ограничений на этот счет.
Если
заявленный иск направлен на отобрание у
ответчика вещи, приобретенной им от лица, не
управомоченного на ее отчуждение, то,
независимо от оснований данного иска - будь
то ссылка истца на его право собственности
либо же ссылка на недействительность
сделки вследствие ее противозаконности,
поскольку она совершена не управомоченным
на отчуждение лицом, в ОБОИХ случаях
рассмотрение спора происходит на основании
норм, предусмотренных ст. 302 ГК РФ. И поэтому
спорная вещь может быть отобрана у
добросовестного приобретателя ТОЛЬКО при
наличии условий, предусмотренных ст. 302 ГК
РФ. При ссылке же истца на
недействительность сделки и ст. 167 налицо то
нормативное единство ст. ст. 167 и 302 ГК РФ, о
применении которого говорит Постановление.
Здесь правило п. 2 ст. 167 о реституции и
правило ст. 302 ГК РФ, признающее право
добросовестного приобретателя и
исключающее реституцию, соотносятся как
общий и специальный законы, а потому
необходимо руководствоваться принципом,
согласно которому в этой ситуации
применяется не общий, а специальный
закон.
Следовательно, решение спора с
применением недействительности сделки
будет таким же, как и в случае предъявления
виндикационного иска. Различаться могут
только мотивировочные части обоих решений,
но в них должна содержаться ссылка на ст. 302
ГК.
Поэтому затронутый в Постановлении
и обсуждаемый в литературе вопрос о том,
является ли совершенная не управомоченным
на отчуждение лицом сделка
недействительной или же наступают
упомянутые в ст. 168 ГК РФ "иные последствия
нарушения", которые для данного случая
предусмотрены ст. 302, при решении спора об
отобрании вещи от приобретателя
практического значения не имеет, хотя в
других отношениях, например при
ответственности за эвикцию, он, по-видимому,
сохраняет свою актуальность. Но в любом
случае эта проблема относится к
компетенции гражданского, а не
Конституционного Суда, поскольку не
связана с оценкой конституционности норм,
являющихся предметом данного дела.
Возражения ответчика против иска об
отобрании приобретенной им вещи в обоих
случаях основаны на возникшем у него праве
на приобретенную вещь, на владение ею.
Является ли это право правом собственности,
что признает практика арбитражных судов
<*>, или же только правом владения, защита
которого необходима для осуществления
приобретательной давности, как полагает
К.И. Скловский <**>, - данный вопрос для
нашей темы принципиального значения не
имеет. Здесь важно отметить, что для
возникновения у приобретателя этого права
необходимо наличие условий, как прямо
сформулированных, так и безусловно
предполагаемых ст. 302 ГК РФ, поскольку они
вытекают из общих положений Гражданского
кодекса.
--------------------------------
<*> См.:
Пункт 25 Постановления Пленума ВАС РФ от 25
февраля 1998 г. N 8 "О некоторых вопросах
практики разрешения споров, связанных с
защитой права собственности и других
вещных прав" // Вестник ВАС РФ. 1998. N 10.
<**> См.: Скловский К.И. Собственность в
гражданском праве. М.: Дело, 1996. С. 107, 496 и
др.
По смыслу ст. 302 ГК РФ фактический
состав, порождающий право приобретателя,
образуют следующие элементы: 1) заключение
между отчуждателем, который не управомочен
на отчуждение вещи, и ее приобретателем
сделки, направленной на перенос права
собственности на эту вещь; 2) возмездный
характер этой сделки; 3) фактическая
передача вещи приобретателю; 4) участие
вещи, не изъятой из оборота,
оборотоспособность которой не ограничена;
5) выбытие вещи из владения ее собственника
или лица, которому она была доверена
собственником, не помимо воли того или
другого; 6) добросовестность
приобретателя.
Включая в фактический
состав, в совокупность юридических фактов и
условий, служащих основанием возникновения
права приобретателя, отчуждательную сделку
и ее возмездный характер, диспозиция ст. 302
ГК РФ прямо исключает из этого состава
управомоченность отчуждателя на
совершение данной сделки, то есть важнейший
признак (или элементы) ее законности. Но все
остальные элементы этой сделки свое
юридическое значение сохраняют.
Безусловно, волеизъявление каждой из
сторон должно соответствовать ее
действительной воле на то, что сделка не
должна быть мнимой или притворной, что
стороны должны являться дееспособными и
понимать значение своих действий, а также
быть способными руководить ими и не
находиться в состоянии заблуждения,
имеющего существенное значение. То же
следует сказать и о роли требований,
которые закон предъявляет к форме
соответствующей сделки и
оборотоспособности объекта.
Поэтому,
