НЕОСНОВАТЕЛЬНОЕ ОБОГАЩЕНИЕ, НЕ ПОДЛЕЖАЩЕЕ ВОЗВРАТУ(А.М. Эрделевский)
Материал подготовлен с использованием
правовых актов
по состоянию на 1 февраля
2004 года
А.М. ЭРДЕЛЕВСКИЙ
А.М.
Эрделевский, профессор МГЮА, доктор
юридических наук.
Обязательства из
неосновательного обогащения в настоящее
время регулируются ст. 1102 - 1109 ГК, причем
правовое регулирование этих обязательств
претерпело существенные изменения по
сравнению с ранее действовавшим
законодательством. Эти изменения порождают
значительные сложности и неясности в
правоприменительной практике. Многие из
них были устранены в результате издания
Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ
информационного письма от 11 января 2000 г. N 49,
содержащего Обзор практики рассмотрения
споров, связанных с применением норм о
неосновательном обогащении (далее -
Обзор).
Однако ряд вопросов не нашел в
Обзоре достаточно убедительного решения, и
в первую очередь это следует отнести к
весьма актуальным (особенно в сегодняшних
условиях) вопросам, связанным с применением
ст. 1109 ГК, в которой установлен перечень
исключений из общего правила ст. 1102 ГК об
обязательности возврата неосновательно
приобретенного или сбереженного
имущества.
Прежде всего обратим
внимание, что под неосновательным
обогащением понимается приобретение или
сбережение имущества без установленных
законом, иными правовыми актами или сделкой
оснований одним лицом (приобретателем) за
счет другого лица (потерпевшего). Согласно
п. 1 ст. 1102 ГК такое имущество должно быть
возвращено потерпевшему приобретателем.
Общее правило об обязанности возвратить
неосновательное обогащение допускает ряд
исключений, которые определены в ст. 1109 ГК. В
соответствии с этой нормой не подлежат
возврату в качестве неосновательного
обогащения: 1) имущество, переданное во
исполнение обязательства до наступления
срока исполнения, если самим
обязательством не предусмотрено иное; 2)
имущество, переданное во исполнение
обязательства по истечении срока исковой
давности; 3) заработная плата и приравненные
к ней платежи, пенсии, пособия, стипендии,
возмещение вреда, причиненного жизни или
здоровью, алименты и иные денежные суммы,
предоставленные гражданину в качестве
средства к существованию, при отсутствии
недобросовестности с его стороны и счетной
ошибки; 4) денежные суммы и иное имущество,
предоставленные во исполнение
несуществующего обязательства, если
приобретатель докажет, что лицо, требующее
возврата имущества, знало об отсутствии
обязательства либо предоставило имущество
в целях благотворительности.
Правило
подпункта 2 ст. 1109 ГК об отсутствии
обязанности возврата имущества,
переданного во исполнение обязательства по
истечении срока исковой давности,
корреспондирует правилу ст. 206 ГК, согласно
которому обязанное лицо, исполнившее
обязанность по истечении срока исковой
давности, не вправе требовать исполненное
обратно, хотя бы в момент исполнения такое
лицо и не знало об истечении давности.
Под счетной ошибкой в целях применения
подпункта 3 ст. 1109 ГК следует понимать
ошибку, допущенную непосредственно в
процессе расчета при совершении
математических действий, то есть
неправильное применение правил математики.
К счетной ошибке не относится неправильное
применение расчетчиком норм права или
ошибочное использование в расчете
ненадлежащих исходных данных (например,
неправильный выбор тарифа или коэффициента
при расчете заработной платы).
В
упомянутом выше информационном письме
практика применения ст. 1109 ГК
рассматривается в п. п. 5, 11 Обзора. Так, в
приведенном в п. 5 Обзора примере между
двумя предприятиями был заключен договор
купли-продажи ремонтного оборудования.
После передачи товара продавец выставил
счет на сумму 6000000 руб., а покупатель в счет
оплаты перечислил продавцу 200000000 рублей. По
обнаружении переплаты покупатель
предъявил продавцу требование о возврате
излишне полученных средств и уплате
процентов за весь период пользования
чужими денежными средствами на основании п.
1 ст. 395 ГК. Продавец требование в части
основного долга признал, но не удовлетворил
его в связи с отсутствием средств, а
требование об уплате процентов отклонил,
ссылаясь на то, что узнал о
неосновательности перечисления средств
лишь при получении требования об их
возврате.
Покупатель обратился в
арбитражный суд с иском о взыскании
неосновательно перечисленных сумм, а также
процентов за пользование чужими денежными
средствами за весь период пользования ими
на основании статьи 1107 ГК. Суд установил,
что переплата произошла вследствие
технической ошибки, пришел к выводу о том,
что в данном случае имеет место
неосновательное обогащение на стороне
ответчика, и удовлетворил исковые
требования в части взыскания суммы
ошибочно перечисленных средств на
основании п. 1 ст. 1102 ГК.
Ответчик пытался
возражать против иска, основываясь на
подпункте 4 ст. 1109 ГК и указывая, что у истца
отсутствует право требовать возврата
исполненного, поскольку он, перечисляя
средства, знал об отсутствии обязательства.
Однако суд обоснованно отметил, что
подпункт 4 ст. 1109 ГК может быть применен лишь
в тех случаях, когда лицо действовало с
намерением одарить другую сторону и с
осознанием отсутствия обязательства перед
последней.
В части взыскания процентов
суд удовлетворил иск за период с момента
получения ответчиком требования о возврате
излишне уплаченных средств. Однако в
материалах дела имелись доказательства
того, что ответчик узнал о
неосновательности приобретения средств до
направления ему истцом требования,
поскольку ответчик сам выставлял счет на
вполне определенную сумму, а в платежных
поручениях истца имелась ссылка на
конкретный договор и счет-фактуру. Исходя
из этого, суд кассационной инстанции
удовлетворил иск о взыскании процентов за
пользование чужими денежными средствами с
момента, когда ответчик получил от банка
соответствующие сведения о проведенной по
его счету операции.
Большой интерес
представляет п. 11 Обзора, где суд пришел к
выводу о том, что правила подпункта 4 ст. 1109
ГК не применяются к требованиям о возврате
исполненного по недействительной сделке. К
такому выводу суд пришел при рассмотрении
спора между покупателем и продавцом по
договору купли-продажи. На основании
договора покупатель перечислил сумму
аванса продавцу, а в последующем
арбитражный суд по иску покупателя
констатировал ничтожность договора.
Покупатель, в свою очередь, обратился с
иском о применении последствий
недействительности ничтожной сделки и
взыскании с продавца сумм аванса на
основании ст. 167, 1102 ГК.
Продавец в отзыве
на иск указывал, что о ничтожности сделки
покупатель не мог не знать в момент ее
совершения, поскольку при ее заключении
были нарушены требования закона. Отсюда, по
мнению продавца, следовало, что покупатель,
перечисляя суммы аванса, знал об отсутствии
обязательства, а в этом случае в
соответствии с подпунктом 4 ст. 1109 ГК
неосновательно полученное не может быть
истребовано от приобретателя. Однако суд с
ответчиком не согласился и исковые
требования удовлетворил. При этом суд
указал, что при применении последствий
недействительности ничтожной сделки
следует руководствоваться положениями п. 2
ст. 167 ГК, которые не связывают обязанность
стороны подобной сделки вернуть другой
стороне все полученное с наличием условий,
предусмотренных подпунктом 4 ст. 1109 ГК, и,
следовательно, в этом случае в силу ст. 1103 ГК
подлежат применению специальные правила,
регулирующие последствия
недействительности сделок.
Резолютивные части обоих решений никаких
возражений не вызывают, чего нельзя сказать
об их мотивировочных частях. Так, по поводу
первого из упомянутых решений следует
заметить, что суд свел воедино оба
установленных в подпункте 4 ст. 1109 ГК
основания невозврата неосновательного
обогащения, хотя сама эта норма не дает для
этого достаточных оснований. Мотивировка
второго решения также не отличается
убедительностью и заслуживает серьезного
анализа.
Напомним, что ст. 1109 ГК содержит
перечень изъятий из общего принципа
обязательности возврата неосновательного
обогащения, установленного в п. 1 ст. 1102 ГК.
Из четырех случаев, в которых приобретатель
освобождается от обязанности возвратить
неосновательно приобретенное,
принципиально новым для российского права
является лишь случай, предусмотренный
подпунктом 4 ст. 1109 ГК. Согласно этой норме
не подлежит возврату в качестве
неосновательного обогащения имущество,
предоставленное во исполнение
несуществующего обязательства, если
приобретатель докажет, что потерпевший
знал об отсутствии обязательства либо
предоставил имущество в целях
благотворительности.
Таким образом, для
применения подпункта 4 ст. 1109 ГК необходимо
наличие одного из двух юридических
составов, каждый из которых состоит из двух
юридических фактов: а) предоставление
имущества во исполнение заведомо (для
потерпевшего) несуществующего
обязательства; б) предоставление имущества
во исполнение несуществующего
обязательства в благотворительных целях.
Бремя доказывания наличия этих
обстоятельств лежит на приобретателе.
Как следует из п. 11 Обзора, приобретатель в
рассмотренном судебном деле пытался
использовать первый вариант состава - он
утверждал, что о ничтожности сделки
покупатель не мог не знать в момент ее
совершения, поскольку при ее заключении
были нарушены требования закона. При такой
позиции приобретателя не было особой
необходимости прибегать к той мотивировке
решения, которую использовал суд (на ее
обоснованности мы остановимся ниже).
В
основе позиции приобретателя лежит
признанная в российском гражданском праве
презумпция долженствования каждого - быть
осведомленным о требованиях закона, в связи
с чем, например, для применения правила ст.
168 ГК достаточно противоречия сделки нормам
объективного права независимо от
субъективного отношения обеих или одной из
сторон сделки к допущенному нарушению. При
таком подходе правомерным, возможно, было
бы утверждение приобретателя о том, что
покупатель должен был знать о ничтожности
сделки, но это вовсе не тождественно
действительному осознанию им этого
обстоятельства.
Между тем для
применения подпункта 4 ст. 1109 ГК необходимо
наличие в действиях потерпевшего прямого
умысла - он осознает отсутствие у него
обязанности передать имущество
приобретателю и, несмотря на это, намеренно
передает имущество по несуществующему
обязательству. Недоказанность
приобретателем факта заведомого осознания
потерпевшим отсутствия обязательства, по
которому передается имущество, является
достаточным условием для отказа в
применении ст. 1109 ГК.
Вернемся к
мотивировке суда в рассмотренном деле,
поскольку она представляется не вполне
корректной и в то же время выходит за рамки
рассмотренного дела. Почему суд счел, что к
последствиям недействительности ничтожной
сделки неприменимы правила подпункта 4 ст.
1109 ГК? Потому, как сказано в п. 11 Обзора, что
положения п. 2 ст. 167 ГК не связывают
обязанность стороны недействительной
сделки вернуть другой стороне все
полученное с наличием условий,
предусмотренных подпунктом 4 ст. 1109 ГК, и,
следовательно, в этом случае в силу ст. 1103 ГК
подлежат применению специальные правила,
регулирующие последствия
недействительности сделок.
Однако ст.
1103 запрещает применение норм главы 60 ГК к
требованиям о возврате исполненного по
недействительной сделке лишь в случаях,
если такой запрет установлен законом или
вытекает из существа соответствующих
отношений. То, что в ст. 167 ГК прямо не
упомянута обусловленность возврата
полученного отсутствием условий,
предусмотренных подпунктом 4 ст. 1109 ГК,
вовсе не тождественно установлению в ст. 167
ГК запрета на применение норм главы 60 ГК.
Напротив, само общее правило п. 2 ст. 167 ГК
подлежит применению в случае, если иные
последствия недействительности сделки не
предусмотрены законом. Нет оснований не
считать таким законом ст. 1109 ГК в
совокупности со ст. 1103 ГК, распространяющей
по общему правилу действие главы 60 ГК на
одно из общих последствий
недействительности сделки - возврат
исполненного по ней.
Собственно говоря,
сама передача имущества во исполнение
заведомо несуществующего обязательства во
многих случаях может быть квалифицирована
как мнимая или притворная сделка. Ведь
исполнение обязательства, являясь
юридическим действием, направленным на
прекращение обязательства, представляет
собой сделку (ст. 153 ГК). Поскольку
несуществующее обязательство не может быть
прекращено, то исполнение заведомо
несуществующего обязательства всегда
означает отсутствие у исполняющего его
лица намерения создать правовые
последствия, соответствующие исполнению
этого обязательства.
Если следовать
логике суда, то получалось бы, что первое
основание применения подпункта 4 ст. 1109 ГК
оказывалось бы в этих случаях неприменимым,
поскольку соответствующее исполнение
представляло бы собой мнимую сделку и, так
как специальные последствия мнимой сделки
в ст. 170 ГК не установлены, применению
подлежал бы все тот же п. 2 ст. 167 ГК,
исключающий применение подпункта 4 ст. 1109
ГК.
Проиллюстрировать явную неверность
такого подхода поможет следующий
гипотетический пример. Оферент (поставщик)
направляет акцептанту (покупателю)
предложение заключить договор поставки. В
отношении момента заключения договора
поставки действует общее правило,
предусмотренное п. 1 ст. 433 ГК, согласно
которому договор признается заключенным в
момент получения лицом, направившим оферту,
ее акцепта. Это правило оференту
известно.
Исходя из опыта
предшествующих отношений с акцептантом и
предложенных условий договора поставки, у
оферента есть разумные основания полагать,
что оферта будет акцептована на
предложенных условиях. Рассчитывая на это,
оферент производит поставку, не дождавшись
получения акцепта. Однако акцептант по
каким-либо причинам отказывается от оферты.
Возникает вопрос: обязан ли акцептант в
такой ситуации возвратить оференту
неосновательно полученное?
Казалось бы,
из диспозиции подпункта 4 ст. 1109 ГК должен
следовать однозначно отрицательный ответ
на этот вопрос. Ведь оференту в момент
предоставления имущества несостоявшемуся
акцептанту было известно об отсутствии
обязательства, во исполнение которого
оферент производил исполнение, и в данном
случае доказывание акцептантом этого
обстоятельства сложностей не представляет.
В то же время здесь нет недействительной
сделки - ни ничтожной, ни оспоримой
(поскольку ошибка оферента в своем прогнозе
относительно акцепта не относится к числу
заблуждений, имеющих существенное
значение, - п. 1 ст. 178 ГК). Поэтому доводы суда,
приведенные в решении в отношении возврата
полученного по недействительной сделке,
оказываются в данном случае неприменимы.
Получается, если следовать подходу суда,
что предоставивший имущество по мнимой
сделке недобросовестный потерпевший имеет
право на его возврат, а потерпевший,
добросовестно допустивший ошибку в своих
расчетах, такого права не имеет. Вряд ли
такое положение можно счесть
соответствующим намерениям законодателя,
поэтому подход суда к п. 2 ст. 167 ГК как к
норме ГК, запрещающей применение
