Вопросы кодификации норм международного гражданского процесса в россии
бы, видимо, быть объяснены, если бы по
экономическим спорам АПК обеспечивал более
широкую возможность ее применения, чем ГПК
по иным спорам. Но анализ соответствующих
законодательных норм не позволяет сделать
такое заключение.
Юрисдикционный
иммунитет иностранного государства.
Российское законодательство до сих пор
твердо стояло на позициях абсолютного
иммунитета иностранного государства,
признавая его юрисдикционный иммунитет
независимо от характера действий. Однако в
последние годы позиция России в этом
вопросе претерпела определенные изменения,
что нашло отражение в новых АПК и ГПК. Но
степень отхода от прежней позиции в этих
кодексах далеко не одинакова.
Статья 401
ГПК закрепляет (как и ранее ст. 435 ГПК РСФСР
1964 г.) абсолютный иммунитет иностранного
государства применительно ко всем видам
юрисдикционного иммунитета: иммунитету
судебному, иммунитету от предварительных
мер и от исполнительных действий. Вместе с
тем предусматривается возможность иного
регулирования в международном договоре
Российской Федерации или в федеральном
законе (в прежнем ГПК о такой возможности не
упоминалось).
Значительно дальше идет
ст. 251 АПК, согласно которой "иностранное
государство, выступающее в качестве
носителя власти, обладает судебным
иммунитетом по отношению к предъявленному
к нему иску в арбитражном суде в Российской
Федерации, привлечению его к участию в деле
в качестве третьего лица, наложению ареста
на имущество, принадлежащее иностранному
государству и находящееся на территории
Российской Федерации, и принятию по
отношению к нему судом мер по обеспечению
иска и имущественных интересов". Отсюда
следует, что государство, выступающее в
ином качестве (не "носителя власти"), в
частности в качестве коммерсанта, такими
иммунитетами не будет пользоваться. Что
касается иммунитета от принудительного
исполнения судебного акта, то здесь
положения ст. 251 остаются прежними, правда, с
допущением возможности иного
регулирования в федеральном законе.
Новая редакция ст. 251 АПК означает
значительное продвижение к признанию
Россией принципа ограниченного
(функционального) иммунитета иностранного
государства. Согласно этому принципу
государство пользуется иммунитетом, если
действует как суверен, и не пользуется
таковым, если выступает в качестве частного
лица, занимаясь коммерческой деятельностью
(заключение внешнеэкономических сделок,
эксплуатация торгового флота и т.п.). В
последнем случае возможно предъявление к
нему исков, применение принудительных мер в
отношении его собственности. Концепция
ограниченного иммунитета широко
распространена в мире, она отражена в
законах Австралии, Аргентины, США,
Великобритании, Канады, Пакистана и ряда
других стран, принята в практике Австрии,
Бельгии, Греции, Италии, Франции, ФРГ и
других европейских стран, отражена в
Европейской конвенции об иммунитете
государств 1972 года <*>.
--------------------------------
Вопросы, касающиеся
концепции ограниченного иммунитета
иностранного государства, рассмотрены
также в монографии И.О. Хлестовой
"Государственный иммунитет: позиции
неоднозначны", включенной в информационный
банк согласно публикации // Бизнес-адвокат.
2000. N 12. <*> См. подробнее: Хлестова И.О.
Проблемы юрисдикционного иммунитета
иностранного государства
(законодательство и практика). М.,
2002.
Принципиальное различие в позициях,
выраженных в АПК и ГПК относительно
иммунитета иностранного государства,
представляется неоправданным. Вопрос об
иммунитете, имеющий принципиальный
характер, не может, на наш взгляд, решаться
по-разному применительно к отдельным
ветвям судебной власти.
Процессуальная
право- и дееспособность иностранных
физических и юридических лиц. В ГПК впервые
специально урегулирована гражданская
процессуальная право- и дееспособность
иностранных граждан и лиц без гражданства
(ст. 399) и иностранных организаций (ст. 400):
если ранее в таких ситуациях, как и в других
процессуальных вопросах, применялось
российское процессуальное
законодательство, то теперь определяющим
признается личный закон. Тем самым
регулирование приближено к коллизионным
нормам ГК РФ о гражданской право- и
дееспособности (ст. 1196, 1197) и Семейного
кодекса РФ о брачной дееспособности (ст.
156).
Понятие личного закона физического
лица раскрывается в п. 2 - 4 ст. 399 ГПК.
Основной признак - гражданство лица; в
некоторых ситуациях личный закон
определяется исходя из места жительства
лица. Определение понятия личного закона в
ст. 399 ГПК формально совпадает с
регулированием в ст. 1195 ГК, хотя в последней
используются свойственные международному
частному праву коллизионные привязки к
иностранному материальному праву, а в ГПК
речь идет о подлежащем применению
процессуальном праве - одном из
немногочисленных случаев, когда в изъятие
из основного применяемого в российском
праве принципа - lex fori - закон допускает
применение иностранных процессуальных
норм. Постановку в вопросах процесса
коллизионной проблемы российская доктрина,
как правило, отвергает.
Процессуальная
дееспособность иностранной организации
подчиняется тоже ее личному закону,
понимаемому как право страны, в которой
организация учреждена (ст. 400 ГПК). И здесь
можно констатировать формальное
совпадение с регулированием в ГК (согласно
п. 1 ст. 1202 ГК личным законом юридического
лица считается право страны, где оно
учреждено). Надо заметить, что понятие
личного закона используется в ГПК только в
отношении право- и дееспособности; далее в
этом Кодексе о нем ни разу не упоминается (в
ГК введение этого понятия обоснованно, так
как сфера действия личного закона
распространяется и на другие отношения -
определение права на имя, опеку и
попечительство и др.). В Семейном кодексе
понятие личного закона не используется.
АПК гражданскую процессуальную право- и
дееспособность иностранных лиц
специальной нормой не регулирует и не
оперирует понятием "личный закон". Отсюда
следует, что определяющими являются
российские процессуальные нормы. Можно
вместе с тем указать на норму п. 3 ст. 254 АПК,
согласно которой "иностранные лица,
участвующие в деле, должны представить в
арбитражный суд доказательства,
подтверждающие их юридический статус и
право на осуществление
предпринимательской и иной экономической
деятельности".
Таким образом, в вопросе
определения право- и дееспособности
иностранных лиц в положениях ГПК и АПК нет
единства: если в ГПК закреплен переход от
применения в этом вопросе российского
закона к применению личного закона, то в
АПК, в общем, сохранены прежние позиции.
Установление содержания иностранного
права. Процессуальные вопросы, связанные с
порядком установления существования и
содержания подлежащего применению судом
иностранного права, регулируются ст. 14 АПК.
Из ее содержания следует, что суд в принципе
применяет иностранное право ex officio; если
получение необходимых сведений
затруднительно, он обращается с запросом в
Министерство юстиции РФ либо иные
компетентные органы или организации
(имеются в виду, в частности, Министерство
иностранных дел РФ, российские консульства
за границей). Участники процесса как по
просьбе суда, так и по собственной
инициативе могут представлять суду
необходимые документы, подтверждающие
содержание норм иностранного права, и
оказывать суду содействие иным образом. По
требованиям, связанным с осуществлением
сторонами предпринимательской и иной
экономической деятельности, обязанность
доказывания содержания норм иностранного
права может быть возложена судом на
стороны. Если содержание норм иностранного
права, несмотря на предпринятые меры, в
разумные сроки не установлено, суд
применяет российское право. В ГПК нормы,
подобной приведенной выше, нет. В то же
время в общем аналогичные правила включены
в ГК (ст. 1191) и СК (ст. 166). При этом ст. 1191 ГК,
как и ст. 14 АПК, содержит новое для нашего
законодательства правило о возможности
возложения судом "бремени доказывания"
содержания норм иностранного права на
стороны по предпринимательским спорам.
В отсутствие регулирования в ГПК суды общей
юрисдикции при установлении содержания
норм иностранного права будут, очевидно,
обращаться к ст. 1191 ГК или (при рассмотрении
споров в сфере семейных отношений) к ст. 166
СК.
Вопрос о регулировании порядка
установления содержания иностранного
права не является столь острым, как,
например, вопрос об иммунитете государства.
Но нельзя не обратить внимание на
непоследовательность в избрании способов
кодификации соответствующих правил:
регулирование, по существу сходное,
осуществлено раздельно в ГК, СК и АПК, а в
ГПК отсутствует.
Признание и исполнение
иностранных судебных решений. По этим
вопросам в нормах АПК и ГПК проявляется
большее сходство, что во многом объясняется
общими "корнями" - правилами Указа
Президиума Верховного Совета СССР от 21 июня
1988 г. "О признании и исполнении в СССР
решений иностранных судов и арбитражей",
которые во многом воспроизведены в обоих
кодексах. Хотелось бы все же сделать
несколько замечаний в связи с определением
круга, условий и порядка признания и
исполнения решений. Принципиально важный
вопрос о круге подлежащих признанию и
исполнению в России иностранных судебных
решений в обоих кодексах решается в
зависимости от того, имеется ли со страной,
суд которой вынес решение, международный
договор на этот счет <*> (ст. 409 ГПК, ст. 241
АПК). Исполнение иностранных решений лишь
при наличии соответствующего
международного договора следует из ч. 3 ст. 6
Федерального конституционного закона от 31
декабря 1996 г. "О судебной системе Российской
Федерации". Законодатель, как видно, не
отступил от применявшегося и ранее
принципа, хотя при разработке кодексов
высказывались и обосновывались
предложения о допущении признания и
исполнения и при отсутствии международного
договора, если соблюдена взаимность, то
есть если в стране, суд которой вынес
требующее исполнения решение, акты
российских судов исполняются. Первый
вариант проекта ГПК, разработанный в
Министерстве юстиции РФ и опубликованный в
1995 году, содержал правило о признании и
исполнении решений иностранных судов, "если
это предусмотрено международным договором
Российской Федерации или при наличии
взаимности" (приложение N 3 к проекту
Кодекса). Несмотря на очевидную позицию
законодателя, в литературе, а иногда и на
практике поддерживается точка зрения о
возможности исполнения иностранных
судебных решений и при отсутствии
международного договора, если соблюдена
взаимность <**>. Законодательство, к
сожалению, не дает такой возможности - для
расширения круга исполняемых решений, по
нашему мнению, необходимо изменение
позиции законодателя.
--------------------------------
<*> И ранее, и сейчас
имеются в виду международные договоры,
прямо указывающие на взаимное признание и
исполнение судебных решений, - указание в
договоре на обеспечение свободного доступа
граждан и организаций договаривающихся
государств в суды другого государства
нельзя рассматривать как договоренность о
взаимном признании и исполнении решений.
<**> См.: Муранов А.И. Международный
договор и взаимность как основания
приведения в исполнение в России
иностранных судебных решений. М., 2003. С. 87.
Автор утверждает, что отсутствие
законодательного закрепления взаимности
"не должно влиять на право федеральных
судов использовать его на практике" и при
отсутствии международного договора.
В
подходе к определению круга подлежащих
исполнению судебных решений положения АПК
и ГПК, однако, несколько различаются, а
именно: ст. 241 АПК, указывая, как и ГПК, на
исполнение решений при наличии
международного договора, допускает и
альтернативу - наличие федерального закона.
Едва ли федеральные законы,
предусматривающие исполнение в России
решений судов страны, с которой нет на этот
счет международного договора, могут быть
приняты при наличии нормы ч. 3 ст. 6
упомянутого Федерального конституционного
закона "О судебной системе Российской
Федерации".
С принятием новых ГПК и АПК
внесена определенная ясность в спорный
вопрос о порядке исполнения иностранных
судебных решений, вынесенных по спорам,
связанным с предпринимательской и иной
экономической деятельностью, активно
обсуждавшийся в доктрине и вызывавший
затруднения на практике. Вопрос ныне решен,
исходя из разграничения
подведомственности между судами общей
юрисдикции и арбитражными: критерий,
использованный для разграничения
подведомственности судов общей юрисдикции
и арбитражных судов по рассмотрению и
разрешению ими дел, применен и к признанию и
исполнению иностранных судебных решений.
Решения по упомянутым делам вводятся в
действие в России арбитражными судами по
правилам гл. 31 АПК, а по всем другим делам -
судами общей юрисдикции на основании
правил ГПК. При этом закон не придает
значения тому, какой суд вынес за границей
решение (общей юрисдикции или
хозяйственный). Для разграничения
подведомственности важен лишь (на наш
взгляд, это вытекает из закона) характер
спора.
В каждой из ветвей судебной
власти действует свой порядок введения
иностранных решений в действие.
Принципиальных различий эти порядки,
однако, не имеют - в обоих случаях
применяется система выдачи экзекватуры.
Вместе с тем в литературе отмечается, что в
отношении экономических споров в рамках
региона со стабильными экономическими
связями наиболее подходящий механизм -
упрощенный порядок исполнения иностранных
судебных решений <*>. В отношениях России
с Белоруссией уже действует Соглашение от 17
января 2001 г. "О порядке взаимного исполнения
судебных актов арбитражных судов
Российской Федерации и хозяйственных судов
Республики Беларусь", согласно которому
судебные решения "не нуждаются в
специальной процедуре признания и
исполняются в таком же порядке, что и
судебные акты судов своего государства на
основании исполнительных документов судов,
принявших решения" (ст. 1). Исполнение
иностранных судебных решений без всякой
процедуры и какой-либо даже минимальной
проверки их судом нечасто встречается в
мировой практике и может расцениваться как
самая высокая степень доверия к решениям
судов другого государства. "Бесспорный"
порядок исполнения предусмотрен и в
Соглашении стран СНГ от 6 марта 1998 г. "О
порядке взаимного исполнения решений
арбитражных, хозяйственных и экономических
судов на территориях государств -
участников Содружества" (Россия это
Соглашение не ратифицировала). Вместе с тем
в литературе не без основания указывается
на определенные "издержки" введения
упрощенного порядка и подвергаются критике
оба эти соглашения <**>.
--------------------------------
<*> См.: Нешатаева
Т.Н. Указ. соч. С. 151.
<**> См.: Муранов А.И.
Новый порядок взаимного исполнения актов
арбитражных судов России и хозяйственных
судов Белоруссии. Соглашение от 17 января 2001
г.: значение и проблемы // Московский журнал
международного права. 2003. N 4.
Что касается
перечня случаев, когда в признании и
исполнении иностранных судебных решений
может быть отказано, то в обоих кодексах
