Предпосылки обеспечения интересов потерпевшего в уголовном процессе
Никого другого, кроме следователя (или
иного лица, осуществляющего производство
по делу), просто не существует. И нет никакой
необходимости что-то (или кого-то)
придумывать или подразумевать.
4.
Анализируя ч. 8 ст. 42 УПК, Конституционный
Суд пришел к выводу, что ее предназначение
состоит не в том, чтобы ограничить число
лиц, "участвующих в уголовном
судопроизводстве В КАЧЕСТВЕ ПОТЕРПЕВШИХ..."
(выделено мной. - В.Б.), а в том, чтобы
определить круг близких родственников
погибшего, которые могут претендовать на
участие в производстве по уголовному делу в
этом процессуальном качестве, т.е. в роли
потерпевшего. При этом, как считает КС РФ,
если преступлением затрагиваются права и
законные интересы нескольких лиц, никто из
них не может быть лишен возможности
судебной защиты. В этих заключительных
строках описательной части Определения
выражена сущность позиции КС РФ по
изначально поставленному перед ним
вопросу. Однако обоснованность этих
выводов вызывает сомнения.
Во-первых,
указанные лица (близкие родственники
потерпевшего) не могут участвовать в
производстве по делу в качестве
потерпевших, так как им не причинен
уголовно наказуемый вред. Их участие -
результат перехода к ним по велению
законодателя ряда прав потерпевшего (ст. 42
УПК).
Во-вторых, нельзя утверждать о
недопустимости лишения лица
процессуальных прав, которых у него еще не
было.
В-третьих, отсутствие предпосылок
к участию лица в уголовном
судопроизводстве не равнозначно лишению
лица права на защиту вообще, так как
уголовно-процессуальные средства защиты -
далеко не единственные и не
универсальные.
В-четвертых,
представляется несостоятельным выдвинутый
критерий разграничения близких
родственников потерпевших на имеющих право
и не обладающих правом на
уголовно-процессуальную деятельность в
зависимости от того, затрагиваются
преступлением или нет их права и интересы.
Такой критерий не просто не основан на
законе. Он еще и практически невыполним.
Можно a priori допустить, что смерть человека в
результате преступления, как правило,
причиняет имущественный или моральный вред
(а порой - тот и другой) всем близким
родственникам пострадавшего. Но это - не тот
вред, на причинение которого были
направлены противоправные деяния и за
наступление которого законодатель
установил уголовную ответственность.
Например, объектом такого преступления, как
умышленное убийство, является жизнь
человека. Поэтому потерпевшим от этого
преступления может быть лицо, на жизнь
которого было совершено покушение, а не
кто-то другой вместо него. Следовательно,
признавать в качестве потерпевшего кого-то
(одного или нескольких лиц) нет
уголовно-правовых оснований, хотя их
интересы в указанном или подобных случаях
могут быть нарушены. Однако они подлежат
защите не в уголовно-процессуальном, а в
ином порядке (например, в порядке
гражданского судопроизводства). Прав был В.
Савицкий, когда писал: "Если бы
родственникам убитого вред причинялся
непосредственно, то они в обычном порядке
признавались бы потерпевшими и не было бы
никакой необходимости в конструировании
специальной нормы, наделяющей их правами
"потерпевшего" <*>. Тем более не было бы
надобности особо оговаривать в законе, что
в указанных случаях права потерпевшего,
предусмотренные ст. 42, переходят к близкому
родственнику.
--------------------------------
<*> Савицкий В.М. Потерпевший от
преступления: расширение прав, усиление
процессуальных гарантий // Советское
государство и право. 1986. N 5. С. 80.
Согласно
ч. 8 ст. 42 УПК РФ по уголовным делам о
преступлениях, последствием которых стала
смерть лица, права потерпевшего,
предусмотренные этой статьей, переходят к
одному из его близких родственников. Таким
образом, закон определяет основание
наделения указанных лиц процессуальными
правами, предусмотренными ст. 42 УПК. Его нет
надобности специально отыскивать: оно
прямо указано в законе. Это близкое родство
с жертвой преступления, а круг близких
родственников, как известно, определен
законом (п. 4 ст. 5 УПК).
Желая усилить
обоснованность своей позиции,
Конституционный Суд утверждает, что
близкий родственник потерпевшего "имеет
право на защиту своих прав и законных
интересов в ходе уголовного
судопроизводства..." в случае причинения ему
вреда, "наступившего в результате
преступления смертью близкого
родственника...".
Допуская подобное
утверждение, Конституционный Суд не совсем
последователен, так как в приведенных
фрагментах из Определения речь идет о
косвенном вреде, наступившем в результате
смерти потерпевшего. В то же время он (КС) в
Определении признает, что УК РФ
устанавливает ответственность за
причинение уголовно наказуемого, т.е.
непосредственно причиненного
преступлением вреда. Дополнительная
аргументация здесь вряд ли требуется, так
как об этом уже подробно сказано.
Вместе
с тем представляется необходимым обратить
внимание еще на одно имеющее практическое
значение положение из Определения КС РФ N
131-О. Суть его состоит в том, что, по мнению
суда, "отказ в признании лица потерпевшим от
преступления и в обеспечении его прав
возможен <*> лишь при отсутствии
соответствующих оснований, т.е. в случае,
если права и законные интересы этого лица
НЕПОСРЕДСТВЕННО (выделено мной. - В.Б.) не
были затронуты деянием, в связи с которым
ведется предварительное расследование или
судебное разбирательство". Этот тезис
противоречив и может вызвать негативные
последствия на практике. С одной стороны,
преступления вроде бы увязаны
непосредственно с содеянным. С другой
стороны, вместо вреда как последствия
совершения преступления указано нечто
другое. Предлагается решать вопрос в
зависимости от того, затронуты ли
непосредственно деянием права и законные
интересы человека. Таким образом, имеет
место замена одних оснований другими, не
указанными в УПК.
--------------------------------
<*> Термин "возможен" неудачен, так как
предполагает возможность иного
решения.
Между тем из закона следует: в
случае причинения непосредственно
преступлением вреда нескольким лицам
(близким родственникам потерпевшего или
лицам, не имеющим к нему отношения), все они
должны быть признаны потерпевшими, причем
не на основании ч. 8 ст. 42 УПК, а в
соответствии с ч. ч. 1 и 2 этой статьи. И не
имеет значения ни характер причиненного
вреда (физический, имущественный,
моральный), ни степень родства с лицом,
смерть которого наступила.
Из смысла
положений ч. 8 ст. 42 УПК следует, что закон: 1)
по делам о преступлениях, вызвавших смерть
лица, считает последнего потерпевшим; 2)
допускает в случае смерти потерпевшего
переход его прав, предусмотренных ст. 42 УПК
РФ, к одному из близких родственников; 3) не
отождествляет понятия потерпевшего и его
близкого родственника; 4) констатирует
переход к близкому родственнику не всего
процессуального статуса потерпевшего, а
только тех прав, которые обозначены в ст. 42
УПК.
При этом законом не предусмотрено
(и не может быть предусмотрено) вынесение
постановления о признании потерпевшим его
близкого родственника, что иногда бывает на
практике и с чем (вольно или невольно)
солидаризировался Конституционный Суд РФ.
Между тем в УПК РФ указано не о
трансформации понятия потерпевшего, а
всего лишь о переходе его прав другому
лицу.
Действующий УПК предусмотрел
переход указанных прав к одному из близких
родственников потерпевшего; прежний Кодекс
не ограничивал их число (ч. 4 ст. 53 УПК РСФСР).
Основываясь на Определении N 131-О, есть
основания полагать, что Конституционный
Суд РФ отдал предпочтение решению
рассматриваемого вопроса в варианте,
который ближе к положениям УПК РСФСР 1960 г.
Тем самым он, казалось бы, поставил под
сомнение правомерность установки ч. 8 ст. 42
УПК РФ. Но ожидаемый логический вывод не
последовал: Конституционный Суд сделал
вывод, что ч. 8 ст. 42 УПК не исключает
возможности наделения правами
потерпевшего нескольких близких
родственников лица, смерть которого
наступила в результате преступления.
Он
счел возможным отметить, что его выводы не
исключают право федерального законодателя
предусмотреть иное регламентирование
оснований, условий и порядка наделения
правами потерпевшего тех или иных лиц.
Представляется, это положение не столько
ориентирует федерального законодателя,
сколько свидетельствует о неуверенности КС
РФ в правильности позиции, представленной в
Определении N 131-О. К тому же указанное
суждение ни к чему не обязывает
федерального законодателя, который, как
известно, не спешит вносить изменения в
законы даже тогда, когда постановлением КС
РФ те или другие нормы признаны не
соответствующими Конституции РФ <*>. Есть
такие "грехи" законодателя и в части норм
УПК РФ (см. Постановление КС РФ N 18-П от 8
декабря 2003 г. о неконституционности,
например, ч. 4 ст. 237 и ч. 9 ст. 246 УПК РФ).
--------------------------------
<*> См.: Закатнова А.
Одиннадцать забытых решений
Конституционного Суда РФ обнаружили в
законах депутаты Госдумы // Российская
газета. 2005. 28 июля.
Конституционный Суд РФ
запрос Волгоградского гарнизонного
военного суда признал не подлежащим
дальнейшему рассмотрению в своем
заседании, так как для разрешения
поставленного заявителем вопроса, по его
мнению, не требуется вынесения итогового
решения в виде постановления. Вместе с тем в
Определении вопреки буквальному смыслу
закона указано, что положение ч. 8 ст. 42 УПК
РФ не может рассматриваться как
исключающее возможность наделения
процессуальными правами более одного
близкого родственника лица, чья смерть
наступила в результате совершения
преступления.
В заключение
представляется возможным сделать вывод:
аргументы, положенные КС РФ в основу
решения, содержащегося в Определении N 131-О
от 18 января 2005 г., представляются
необоснованными. Сообразно этому конечные
выводы, по меньшей мере, спорны.
Видимо,
путь решения проблемы не в том, чтобы искать
среди близких родственников потерпевшего
"самых близких", а в том, чтобы исследовать
возможность решения поставленного вопроса
на пути решения проблемы обеспечения прав
человека и гражданина, что, в свою очередь,
предопределяет исследование вопроса о
соответствии ч. 8 ст. 42 УПК РФ Конституции РФ.
А этот вопрос может быть решен лишь
постановлением Конституционного Суда РФ в
соответствии со ст. 71 Федерального
конституционного закона "О Конституционном
Суде Российской Федерации".
Законность,
2005, N 11
