Притязания государств на пространства мирового океана: историко-правовые вопросы
естественного права, применяемые к
поведению и делам наций и суверенов. М.:
Госюриздат, 1960. С. 203 и далее.
<**>
Хиггинс и Коломбос. Указ. соч. С. 53.
<***>
Оппенгейм Л. Международное право. Т. I.
Полутом 1. М.: Гос. изд-во иностранной
литературы, 1948. С. 96 - 97.
Что же касается
вопросов приобретения государственной
территории, то Г. Гроций нашел, что
приобретение совершается или путем
завладения (occupatione derelicti), или посредством
договора (pactionibus), или же через завоевание
(victoriae jure). Как отмечал Э.К. Симсон, за Г.
Гроцием "последовали почти все без
исключения писавшие в то время по
международному праву" <*>. В то же время
Лентнер выделял так называемую occupatio maritima,
что вызывало возражения Э.К. Симсона,
считавшего, что нет необходимости
создавать "особенные правила на тот случай,
когда оккупация совершается
мореплавателями, поскольку оккупация всех
колоний совершилась исключительно
посредством морских экспедиций" <**>. Сам
Э.К. Симсон приходил к выводу о том, что
территориальный состав всех государств
основывается "в конце концов на завоевании"
<***>.
--------------------------------
<*>
Симсон Э.К. Указ. соч. С. 118.
<**> Там же.
С. 170: Э.К. Симсон приводил интересные
примеры с уступкой (csesio), в результате одной
из которых Швеция по договору от 10 августа
1877 г. уступила Франции о. Сэнт-Бартелеми, и
добровольным подчинением, в результате
которого Курляндское герцогство 17 марта 1795
г. подчинилось России.
<***> Там же. С.
123.
Концепция res communis не была единственной
использовавшейся для обоснования свободы
открытого моря. Для этого же применялась и
противоположная концепция - res nullius (Ж.
Жидель), а также отрицались обе эти
концепции (П. Фошиль). Ряд авторов, в
частности профессор С.В. Молодцов, отмечали,
что все "эти концепции находятся в явном
противоречии с содержанием того, что они
призваны обосновывать, то есть с самим
понятием открытого моря" <*>. Применение
концепции res communis в международном морском
праве отражало лишь самый общий подход
государств к статусу открытого моря,
который впоследствии был определен
множеством обычно-правовых, а затем и
конвенционных норм. Ее применение означало
лишь, что открытое море находится в общем
пользовании, в отличие от других
территорий, которые могут быть объектом
национального присвоения.
--------------------------------
<*> Молодцов С.В.
Указ. соч. С. 90 - 91.
В дальнейшем уже в
середине XX в при обсуждении статуса и
международно-правового режима пространств
Мирового океана развивающиеся страны
обосновывали свою позицию ссылками на
концепцию res communis, что тем не менее не
помешало некоторым из них подвергнуть
национальному присвоению обширные
пространства открытого моря.
И. Сельден
в своем труде Mare clausum (1675 г.), написанном им по
поручению английского правительства,
оспаривал аргументы Г. Гроция и поддерживал
право английских королей на присвоение
морских пространств, прилегающих к берегам
Великобритании. Он таким образом пытался
примирить "особое право" Великобритании на
море с общими требованиями свободы
мореплавания <*>. Такая же идея
проводилась одним из наиболее известных
последователей Сельдена - Ф. Мидоусом,
который в своих "Наблюдениях относительно
власти и суверенитета над морями",
опубликованных в 1689 г., полностью
поддерживал мысль, что "море является
публичной собственностью английской
короны", но в то же время заявлял, что,
"поскольку оно является дорогой, оно
открыто и для нужд всех наций" <**>. На
первый взгляд такая конструкция может
показаться достаточно абсурдной. Однако
при ее рассмотрении все-таки следует
избегать такого упрощенного подхода,
который позволил бы увидеть в идее Ф.
Мидоуса только лишь абстрактное
построение. Здесь уместно вспомнить
положение, выдвинутое В.С. Нерсесянцем, о
том, что чисто теоретико-логическое
изображение объекта познания, без учета
исторической обусловленности самих
теоретических категорий, может привести
лишь к конструированию самодовлеющих
абстрактных схем, оторванных от реальной
истории <***>. Очевидно, здесь должны
всесторонне учитываться те конкретные
исторические условия, которые могли
способствовать возникновению подобных
концепций.
--------------------------------
<*> О
попытках ряда латиноамериканских
государств посредством национального
законодательства и двусторонних
соглашений установить в XX в. режим mare clausum
см.: Новое в международном морском праве /
Отв. ред. М.И. Лазарев. М., 1972. С. 158 - 172.
<**> См.: Хиггинс и Коломбос. Указ. соч. С. 51 -
53.
<***> См.: Нерсесянц В.С. История и
современность (об укреплении взаимосвязей
юридических дисциплин исторического и
теоретического профиля) // Методология
историко-правовых исследований. М.: ИГПАН
СССР, 1980. С. 42.
Свобода открытого моря
вообще представляет собой одну из тех (по
мнению С. Вышнепольского, одну "из старейших
и запутаннейших" <*>) проблем
международных отношений и международного
морского права, которой на протяжении ряда
столетий чрезвычайно много внимания
уделяли политики, юристы, экономисты,
военные. Необходимо при этом упомянуть и то,
что свобода открытого моря неоднократно
являлась в межгосударственных отношениях
одним из поводов для начала войн,
сопровождавшихся морскими сражениями.
Такими были, в частности, англо-испанская и
англо-голландская войны XVI - XVII вв.,
англо-американская война 1812 г., Гражданская
война в США 1861 - 1865 гг., Первая и Вторая
мировые войны <**>. Свобода открытого моря
также являлась и одним из условий
заключения мирных договоров. Так, о свободе
открытого моря говорилось в послании
президента США В. Вильсона об условиях
заключения мира с Германией (январь 1918 г.)
<***>, в Атлантической хартии (август 1941 г.),
на Потсдамской конференции глав трех
держав - СССР, США и Англии (1945 г.).
--------------------------------
<*> Вышнепольский С.
Свобода морей в эпоху империализма //
Советское государство и право. 1949. N 1. С. 13;
См. также: Колодкин А.Л. История
международного морского права: Основные
вопросы // Современное международное
морское право: Режим вод и дна Мирового
океана / Отв. ред. М.И. Лазарев. М.: Наука, 1974. С.
15 - 34.
<**> См.: История военно-морского
искусства. Т. 1. М.: Воениздат, 1953. С. 107 - 130.
<***> См.: Четырнадцать пунктов Вильсона:
(Пункт 2: "свобода морей" - "абсолютная
свобода судоходства"): Дипломатический
словарь. Т. 3. М., 1973. С. 573 - 574; См. также: Мешера
В.Ф. Из истории принципа "свободы морей" в
связи с "Проектом статей о море".
К началу
XIX в притязания на суверенитет над морями
были повсюду ограничены. Если раньше
государства претендовали на утверждение
своей власти над морями и океанами, то в
дальнейший период их суверенитет
распространяется только на полосу морских
вод, непосредственно примыкающих к их
берегам. В 1661 г. К. Джентили назвал эти воды
территориальными, рассматривая их как
составную часть прибрежного к морю
государства.
/"Транспортное право",
2005, N 2/
В конце XIХ - начале XX в. многие
государствоведы, в частности немецкий
государствовед Г. Еллинек, при рассмотрении
соотношения "территория - население -
власть" отдавали приоритетное место
территории. В этот же период мировые
державы, в основном с помощью своих флотов,
поделили почти всю территорию земного шара
<*>. Причем страны, обладавшие сильными
флотами, смогли захватить большую часть
этих территорий. Так, например, Англия,
начав колониальные захваты еще в 1583 г. (о.
Ньюфаундленд), на протяжении трехсот лет - к
концу XIX в. сумела захватить колонии,
превышающие по площади метрополию более
чем в девяносто раз. Односторонние
притязания на пространства Мирового океана
сопровождали на протяжении веков
колониальную экспансию многих государств.
3. Бжезинский, не раскрывая до конца суть
экспансионистской политики, писал, что
европейский заокеанский империализм якобы
был достигнут только лишь "за счет
беспрерывных заокеанских географических
открытий и расширения морской торговли"
<**>.
--------------------------------
<*> А.Д.
Агеев между тем отмечал усиление тенденции
к экспансии, происходившей в то время, когда
территориальный раздел мира в основном уже
завершился. (См.: Агеев А.Д. Экспедиция М.
Льюиса и У. Кларка и ее освещение в
американской историографии //
Экспансионистская политика США в первой
половине ХIХ века / Под ред. С.Ф. Хроленка.
Иркутск, 1981. С. 10).
<**> Brzezinski Z. The Grand
Chessboard. American Primacy and Its Geostrategic Imperatives. N. Y.,
BasicBooks, 1997. P. 31.
В начале XX в. наиболее
развитые капиталистические державы
приступили к переделу уже поделенного мира,
к борьбе за перераспределение сфер
политического и экономического влияния. К
началу Первой мировой войны произошли
значительные перемены в расстановке
политических сил в мире. Итоги же Второй
мировой войны внесли еще более
существенные изменения в расстановку сил
на международной арене. Происходившие в 50 -
60-е гг. XX в. расширение объемов и географии
морских перевозок, создание мощных военных
флотов, значительное расширение круга
субъектов морских отношений привели к
качественным сдвигам в оценке места и
значения Мирового океана в международных
отношениях. Все это нашло также свое
выражение и закрепление в приоритетных
направлениях внешнеполитической
деятельности ведущих морских держав.
Столкновения интересов и возможность
возникновения конфликтов между ними
потребовали неотлагательно провести
кодификацию норм международного морского
права, прежде всего в части, касающейся
режима и статуса морских пространств <1>.
Одним из таких шагов стало принятие на I
Конференции ООН по морскому праву в 1958 г.
Конвенции об открытом море <2>. В то же
время стали появляться особые толкования
свободы открытого моря. Так, Л. Мартин писал,
что "свобода передвижения морем
представляет собой принцип, исходя из
которого сильный может иметь доступ к
слабому" <3>. По мнению А.Н. Силинга, США
всегда рассматривали свободу морей как
"возможность делать в открытом море все, что
угодно" <4>.
--------------------------------
<1> Подробнее см.: Корецкий В.М. История
систематизации международного морского
права // Очерки международного морского
права / Под ред. В.М. Корецкого и Г.И. Тункина.
М.: Госюриздат, 1962. С. 3 - 46; профессор С.А.
Малинин справедливо отмечал, что под
термином "морское пространство" следует
понимать не только воды Мирового океана, но
и расположенное под ними морское дно (можно
лишь добавить еще - и его недра (А.О.). (См.:
Малинин С.А. Классификация морских
пространств согласно Конвенции по морскому
праву 1982 г. // Проблемы ответственности в
международном морском праве: Сб. науч. тр.
ЦНИИМФ. Л.: Транспорт, 1983. С. 56).
<2>
Конвенция об открытом море 1958 г. //
Международное право в документах. М., 1982.
<3> Цит. по: Алексеев В.Н., Иванащенко Л.А.
Международная безопасность и
международный правопорядок в Мировом
океане // Международная безопасность и
Мировой океан / Отв. ред. Л.А. Иванащенко и
Ю.М. Колосов. М.: Наука, 1982. С. 39.
<4>
Силинг А.Н. Нарушение империалистическими
государствами свободы мореплавания и
рыболовства в открытом море. М.: Госюриздат,
1963. С. 5.
Прокламации президента США Г.
Трумэна о континентальном шельфе и о
прибрежном рыболовстве <1> занимают
совершенно исключительное место в истории
международного морского права. Они, как
писала А. Холлик, "возвестили о начале
послевоенной борьбы за ресурсы океана и
положили начало функциональному разделу
Мирового океана" <2>. Рассматриваемая
инициатива Соединенных Штатов являлась по
сути акцией, направленной на изъятие
значительной части прибрежных ресурсов из
сферы действия свободы открытого моря.
После этой декларации в течение десяти лет
аналогичные акты были приняты Аргентиной,
Доминиканской Республикой, Саудовской
Аравией, Ираном, Пакистаном, Гондурасом,
Чили и некоторыми другими государствами.
Существенную роль в этом вопросе сыграли
Декларация Сантьяго, принятая 18 августа 1952
г. (Чили, Эквадор и Перу), и Декларация
Санто-Доминго, которая была принята 9 июня
1972 г. странами бассейна Карибского моря. В
соответствии с Декларациями
провозглашалось в "качестве принципа своей
международной морской политики", что каждое
из этих государств обладает "суверенитетом
и исключительной юрисдикцией" над морским
пространством не менее 200 морских миль,
включая соответствующую поверхность
морского дна и его недра. Декларация
Сантьяго явилась фактически первой
попыткой придания "международного"
характера односторонним акциям,
направленным на пересмотр действующего
права. Предпринятые действия названные
страны объясняли "долгом правительств"
сохранить и обеспечить для своих народов
естественные богатства морских
пространств, прилегающих к их берегам <3>.
Тенденция к расширению юрисдикции
прибрежных государств получила в свое
время всестороннюю оценку в советской
международно-правовой доктрине. В
частности, как отмечал профессор М.И.
Лазарев, "растут экспансионистские
устремления... государств, вызванные
увеличением их фактических возможностей
действовать в Мировом океане (например,
претендовать на установление 200-мильных
территориальных вод)" <4>.
--------------------------------
<1> Полное название
- "Политика США в отношении естественных
ресурсов дна и недр континентального
шельфа" (Presidential Proclamation N 2667, 2668 of 28 Sept. 1945).
<2> Цит. по: Сагирян А.А. Мировой океан в
международной стратегии США (особенности
формирования общенациональной политики).
М.: Наука, 1991. С. 47.
<3> См.: Словарь
международного морского права / Отв. ред.
Ю.Г. Барсегов. М.: Международные отношения,
1985. С. 50 - 51.
<4> Современное
международное морское право. Режим вод и
дна Мирового океана / Отв. ред. М.И. Лазарев.
М.: Наука, 1974. С. 298; подробнее о неправомерных
претензиях ряда государств на 200-мильное
территориальное море см.: Сперанская Л.В.
Правовые проблемы режима территориальных
вод // Океан, техника, право / Отв. ред. М.И.
Лазарев и Л.В. Сперанская. М.: Юридическая
литература, 1972. С. 52 - 77.
К 1958 г.
односторонние акты о континентальном
шельфе приняли уже более 20 государств <*>.
Так было положено начало процессу
"ползучей" юрисдикции в послевоенной
международно-правовой практике государств,
остановить который уже не удалось в ходе I и
II Конференций ООН по морскому праву и
против которой пришлось безуспешно
бороться самим Соединенным Штатам в
течение почти тридцати последующих лет. В
связи с этим нельзя согласиться с мнением
Л.Л. Любимова, что "само создание и признание
этого института (континентального шельфа. -
А.О.) не вызвало каких-либо серьезных
противоречий" <**>. Важным является то, что
