Незаконное вооруженное формирование не является разновидностью преступного сообщества
РАЗНОВИДНОСТЬЮ ПРЕСТУПНОГО
СООБЩЕСТВА
Н.И. САЛЬНИКОВА
Сальникова
Н.И., адвокат городского филиала Иркутской
областной коллегии адвокатов.
В ст. 208 УК
РФ установлена ответственность за
организацию незаконного вооруженного
формирования (далее - НВФ) или участие в нем.
В сравнении со ст. 77.2 УК РСФСР 1960 г.
названная норма претерпела изменение,
связанное с исключением из текста
уголовного закона положений,
предусматривавших наказание за совершение
в составе НВФ умышленных действий,
сопряженных с массовым насилием над людьми
или причинением иных тяжких последствий (ч.
2 ст. 77.2), либо повлекших гибель людей (ч. 3 ст.
77.2).
Исходя из существующей редакции ст.
208, рассматриваемое преступление
выражается только в создании (руководстве)
или участии в вооруженном формировании, не
предусмотренном федеральным законом.
Указания на его организацию с целью
совершения каких-либо посягательств в
диспозиции ч. 1 статьи, в отличие от ст. ст. 209,
210, не содержится. Не говорилось о цели и в
диспозиции ч. 1 ст. 77.2 УК РСФСР. Вместе с тем,
если в соответствии с ранее действовавшим
законодательством регламентировалась
ответственность за совершение преступных
деяний участниками вооруженных
формирований ("...совершенные в составе..."), о
чем сказано выше, и, следовательно, понятием
"НВФ" охватывались объединения и иные
вооруженные группы, преследующие как
правомерные (выполнение функций охраны
физических лиц, определенных объектов и
т.п.), так и преступные цели, то из смысла ст.
208 вытекает, что по УК РФ для вооруженного
формирования не характерна цель,
предполагающая совершение преступлений.
Комментарий к Уголовному кодексу
Российской Федерации (под ред. В.М. Лебедева)
включен в информационный банк согласно
публикации - М.: Издательство "Юрайт", 2004
(издание третье, дополненное и
исправленное). Не разделяем поэтому точку
зрения, согласно которой "действия в связи с
участием в незаконном вооруженном
формировании, содержащие другие составы
преступлений (убийства, уничтожение
имущества, захват заложников и т.д.),
квалифицируются для участников... их
совершивших, по совокупности со ст. 208 УК"
(Комментарий к Уголовному кодексу
Российской Федерации: Научно-практический
комментарий / Отв. ред. В.М. Лебедев. М., 2001. С.
419).
Если перечисленные деяния связаны с
участием в незаконном формировании, что
можно понимать как соответствие этих
преступлений планам его деятельности, то
подобное объединение либо изначально
являлось не вооруженным формированием, а,
например, бандой или преступным
сообществом при наличии других необходимых
признаков, либо преобразовалось в таковые,
и содеянное участниками подлежит
квалификации в первом случае по ст. ст. 209
или 210 (при наличии реальной совокупности -
по обеим статьям) и статьям, содержащим
признаки составов названных выше
преступлений, во втором - дополнительно по
ст. 208.
По обозначенной выше причине не
согласимся также с тем, что участие в
формировании может выражаться в совершении
актов взрывов, поджогов или иных действий,
создающих опасность гибели людей,
причинения значительного имущественного
ущерба, и влечь квалификацию содеянного по
ст. ст. 205 и 208 УК (см.: Павлинов А. Чем
незаконное вооруженное формирование
отличается от банды // Российская юстиция.
2000. N 4. С. 45).
Участие в вооруженной
группе, созданной для осуществления актов
терроризма, не подпадает под признаки
деяния, предусмотренного ч. 2 ст. 208, и должно
оцениваться по соответствующей статье
уголовного закона (и ее части) в зависимости
от формы объединения соучастников
(организованная группа или преступное
сообщество (преступная организация)).
Учитывая приведенные ранее доводы, не
совсем правильным представляется
утверждение о том, что отсутствие указаний
в УК относительно целей создания
незаконного формирования означает
необязательность этого признака
преступления (см.: Павлинов А. Указ. соч. С. 4).
Толкование ст. 208 в системе со ст. ст. 209, 210 и
ее сопоставление с аналогичной нормой
прежнего УК позволяет прийти к
противоположному заключению. Необходимо
иметь в виду содержание целей, выдвигаемых
вооруженной группой, для верной
квалификации действий виновных лиц.
Считаем, данный субъективный признак
(правомерность целей организации
формирования) является основным,
позволяющим разграничить состав,
закрепленный в ст. 208, и смежные с ним
составы преступлений. Не имеет значения
лишь то, какой именно целью, в рамках
правомерной, продиктовано создание
(руководство или участие) незаконной
вооруженной группы.
Итак, особенностью
НВФ выступает отсутствие цели совершения
преступлений. Между тем в специальной
литературе получила распространение точка
зрения, сторонники которой конститутивным
признаком исследуемого состава
преступления предлагают считать
преступное сообщество (преступную
организацию) (см., например: Уголовное право.
Часть Общая. Часть Особенная: Учебник / Под
общей ред. Л.Д. Гаухмана, Л.М. Колодкина и С.В.
Максимова. М., 1999. С. 156; Российское уголовное
право. В 2-х томах. Том 1. Общая часть / Под ред.
А.И. Рарога. М., 2002. С. 293). Иными словами,
вооруженное формирование отнесено к
разновидности указанной формы
соучастия.
Полагаем, изложенная позиция
ошибочна, и прежде всего потому, что входит
в противоречие с требованиями уголовного
закона, определяющего в ч. 4 ст. 35 УК РФ одним
из обязательных признаков преступного
сообщества цель - совершение тяжких или
особо тяжких преступлений. В ст. 208 такая
цель не упоминается.
Если все же принять
за основу приведенный тезис и, значит,
допустить, что совершение вооруженными
группами преступлений указанных категорий
как цель их создания подразумевается, хотя
прямо и не обозначена в диспозиции статьи,
неизбежно возникает несколько вопросов.
Во-первых, о целесообразности включения в
УК ст. 208, т.к. при этом допущении норма
приобретает качество дублирующей состав
организации преступного сообщества
(преступной организации), признаки которого
позволяют квалифицировать по ст. 210 в том
числе создание вооруженных преступных
сообществ, в силу чего конструирование
самостоятельного состава, отличающегося от
основного лишь по признаку вооруженности,
оказывается не оправданным ни с
теоретической, ни с практической точки
зрения.
Второй вопрос, связанный с
причислением вооруженного формирования к
разновидности преступного сообщества,
возникает, если раскрыть содержание
понятия "НВФ" посредством понятия
"преступное сообщество": "незаконное
вооруженное преступное сообщество", или
"вооруженное преступное сообщество, не
предусмотренное федеральным законом"
(признак "незаконное" не может быть поглощен
признаком "преступное", поскольку
вооруженное формирование в
рассматриваемом подходе к проблеме
определяется в качестве разновидности
преступного сообщества, а в этом случае
отграничительными признаками
"формирования преступного сообщества",
выделяющими его из родового понятия,
следует считать названные законодателем в
ст. 208, т.е. не только вооруженность, но и
незаконность).
"Незаконное" в ст. 208
означает образованное вопреки
предписаниям Федеральных законов ("Об
обороне", "О внутренних войсках МВД РФ", "О
милиции" и т.д.), регламентирующих основания,
порядок создания и деятельности
вооруженных структур и воинских
формирований.
Допустимо ли
употребление применительно к преступному
сообществу критерия "не предусмотренное
федеральным законом"? Думается, ответ на
поставленный вопрос должен быть
отрицательным, т.к. иной подход приведет к
абсурдному выводу: существуют преступные
сообщества, не предусмотренные и
предусмотренные законом. Отличие
незаконного формирования от преступного
сообщества заключается в том, что его
деятельность не урегулирована федеральным
законодательством, а не преступна (т.е. не
направлена на совершение преступных
деяний), но функционирование такого
объединения тем не менее представляет
общественную опасность, поэтому действия
по созданию и участию в нем признаются
уголовно наказуемыми.
Некоторыми
авторами в рамках анализируемой концепции
в зависимости от поставленной цели
("политической (противодействие
центральной власти), бытовой (охрана тех или
иных структур)") проводится различие между
формированиями общественно-опасными и
общественно-полезными, причем создание и
участие в последних рекомендуется
декриминализировать путем включения в ст.
208 "антисоциальной цели, которая должна
соответствовать целям преступного
сообщества" (Козлов А.П. Соучастие: традиции
и реальность. СПб., 2001. С. 334, 335).
По нашему
мнению, приведенная позиция неприемлема
вследствие своей противоречивости: с одной
стороны, вооруженное формирование
определяется как преступное сообщество, с
другой же стороны, выделяется формирование,
и значит, преступное сообщество, с
социально полезными целями, но согласно ч. 4
ст. 35 данной форме соучастия свойственна
цель совершения тяжких или особо тяжких
преступлений, не совместимая, полагаем, с
правомерной целью. Непоследовательно и
предложение изменить закон, сузив пределы
действия нормы указанием на цель
преступного сообщества, поскольку
утверждается, что в ст. 208 УК РФ получила
отражение именно эта форма совместного
совершения преступлений.
По поводу
политических целей хотелось бы заметить,
что образование вооруженных формирований,
деятельность которых направлена на
противодействие центральным органам
власти, посягает, считаем, на такой объект
уголовно-правовой охраны, как основы
конституционного строя и безопасность
государства (глава 29 УК), в связи с чем
верной представляется оценка действий по
организации таких групп, например, по ст. 279
(вооруженный мятеж). В случае пресечения
совершенного организатором на этой стадии
(объединение и вооружение участников групп
для осуществления мятежа) требуется, кроме
того, ссылка на ч. 3 ст. 30 УК.
Следует
особо отметить, что вооруженные
объединения, созданные с целью свержения
или насильственного изменения
конституционного строя либо нарушения
территориальной целостности РФ,
безусловно, не равнозначны вооруженному
формированию, о котором речь идет в ст. 208,
хотя в литературе термин "НВФ" нередко
употребляется при толковании названной
нормы (ст. 279), причем не всегда можно
однозначно сказать, чем вызвано
употребление данного понятия в указанном
контексте. В этой связи необходимо
пояснить: если его использование
обусловлено тем, что оно служит
обозначением объединений нескольких лиц,
имеющих оружие, которые создаются в
процессе подготовки к вооруженному мятежу,
такое оперирование понятием некорректно,
поскольку УК вкладывает в него достаточно
определенное содержание; если же тем самым
дается правовая оценка организации данных
вооруженных групп, то указание на ст. 208
ошибочно. Расхождение между
уголовно-правовым значением исследуемого
термина и его трактовкой не только
противоречит УК, но и усложняет задачу
уяснения действительного смысла нормы,
следовательно, не способствует
единообразному применению уголовного
закона в практике судебно-следственных
органов. Как пример приведем следующую
трактовку ст. 279: "Допускаемое в теории при
описании свойств преступного поведения
отступление от очерченных статьей 208
пределов обоснованности именования
вооруженной группы незаконным вооруженным
формированием подтверждается
характеристикой общественно-опасных
действий, связанных с организацией
вооруженного мятежа, представленной в
работах отдельных авторов" (Балеев С.А.
Ответственность за организационную
преступную деятельность по российскому
уголовному праву: Дис... канд. юрид. наук.
Казань, 2000. С. 131).
Квалификация
преступных деяний дополнительно по ст. 208
допустима, если имела место реальная
совокупность (в случае изменения целей
незаконного формирования с правомерных на
указанные в ст. 279 УК РФ).
Не можем
поддержать и высказанное А.П. Козловым
сомнение относительно обоснованности
введения в УК ответственности за
организацию и участие в формировании,
ставящем перед собой социально полезные
цели. Выдвижение НВФ подобных целей не
устраняет их общественной опасности,
которая заключается не только в
функционировании различных по числу
участников групп, располагающих оружием,
приобретенным, как правило, незаконно, и
действующих вне контроля со стороны
государственных органов, но и в
существовании вероятности преобразования
таких объединений при определенных
условиях в банды или преступные сообщества
либо использования их для совершения иных
преступных деяний.
Кстати сказать,
организация или участие в незаконных
формированиях признается преступлением и в
зарубежном уголовном законодательстве.
Так, подобная ст. 208 УК РФ норма
предусмотрена в УК ФРГ. В отличие от первой,
в § 127 уголовного закона Германии кроме
создания вооруженной группы при отсутствии
на то права, руководства и участия в ней,
особо выделяются также снабжение группы
оружием или деньгами, иная ее поддержка (см.:
УК ФРГ / Пер. с нем. М., 2001. С. 88).
Учитывая
вышеизложенное, в рамках обозначенной в
настоящей статье проблемы приходим к
следующим выводам.
1. НВФ не может
рассматриваться в качестве разновидности
преступного сообщества.
2. Более того,
поскольку вооруженное формирование не
преследует цели совершения не только
тяжких либо особо тяжких, но и преступлений
другой категории, с нашей точки зрения, нет
правового основания связывать его с
институтом соучастия, регламентирующим
ответственность за объединение двух или
более лиц для совместного совершения
общественно опасного деяния. Ошибочно
поэтому представление о действиях,
выражающихся в создании (руководстве)
незаконного формирования, как об одной из
организованных форм преступной
деятельности, обособленных в
самостоятельный вид преступления, подобно
организации банды или преступного
сообщества (преступной организации) (см.,
например: Балеев С.А. Указ. соч. С. 25, 131).
Неверно и утверждение о том, что
"формирование в большинстве случаев
выступает как одно из проявлений
необходимого соучастия" (Галиакбаров Р.Р.
Уголовное право. Общая часть: Учебник, 1999. С.
229). Создание НВФ, как и руководство им, во
всех случаях не является организационной
преступной деятельностью в смысле ч. 3 ст. 33
УК.
У вооруженного формирования иная
юридическая природа. Факт множественности
участников деяния в ст. 208 используется
законодателем только как признак
объективной стороны преступления и не
имеет того уголовно-правового значения,
какое придается соучастию, т.е. ни действия
по организации или участию в незаконном
формировании, ни само НВФ не могут
оцениваться с точки зрения конкретизации
общих положений института соучастия, в том
числе касающихся форм совместного
совершения преступлений. Объединение
нескольких (многих) субъектов в незаконную
вооруженную группу представляет собой
стечение (возможно обозначение понятия с
обращением к иным терминам, например
"множественности" участников
посягательства, также употребляемого в
уголовно-правовой доктрине) нескольких лиц
в одном преступлении (одну из его
разновидностей), отличающееся от соучастия
отсутствием какого-либо из обязательных
признаков последнего (см. подробнее о
понятии стечения нескольких лиц в одном
преступлении, например: Галиакбаров. Указ.
Соч. С. 220 - 228). Применительно к незаконному
формированию данное отличие состоит в
отсутствии соглашения на объединение его
участниками своих усилий с целью
совершения преступлений, и в этом смысле
действия по организации или участию в НВФ
характеризуются меньшей общественной
опасностью в сравнении с совместной
деятельностью соучастников, изначально
преследующих цель совершения одного либо
нескольких преступных деяний.
ССЫЛКИ НА
ПРАВОВЫЕ АКТЫ
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЗАКОН от
06.02.1997 N 27-ФЗ
"О ВНУТРЕННИХ ВОЙСКАХ
МИНИСТЕРСТВА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ"
(принят ГД ФС РФ
25.12.1996)
"УГОЛОВНЫЙ КОДЕКС РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ" от 13.06.1996 N 63-ФЗ
(принят ГД ФС
РФ 24.05.1996)
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЗАКОН от 31.05.1996 N
61-ФЗ
"ОБ ОБОРОНЕ"
(принят ГД ФС РФ
24.04.1996)
ЗАКОН РФ от 18.04.1991 N 1026-1
"О
МИЛИЦИИ"
"УГОЛОВНЫЙ КОДЕКС РСФСР"
(утв.
ВС РСФСР 27.10.1960)
Российский следователь,
2005, N 3
