Конституционный суд россии в европейском правовом поле
В.Д. ЗОРЬКИН
Зорькин Валерий Дмитриевич -
Председатель Конституционного Суда
Российской Федерации, доктор юридических
наук, профессор, заслуженный юрист РФ.
Статья подготовлена на основе выступления
на церемонии открытия нового судебного
года в Европейском суде по правам человека.
Страсбург, 21 января 2005 г.
1.
Конституционный Суд Российской Федерации -
национальный
судебный орган,
осуществляющий защиту прав и свобод
человека и гражданина посредством
конституционного
судопроизводства
согласно общепризнанным принципам и
нормам
международного права и в
соответствии с Конституцией
Создание в
1991 году Конституционного Суда России -
специального института судебного
конституционного контроля - явилось одним
из конкретных подтверждений
приверженности новой России европейским
правовым ценностям. При этом данный
институт рождался непросто. В ожесточенных
парламентских, научных и общественных
дискуссиях о статусе органа
конституционного контроля, его
законодательном оформлении диапазон
взглядов распространялся от придания этому
институту статуса вспомогательного
консультативного органа при парламенте до
возложения конституционно-контрольной
функции на суды общей юрисдикции, внедрения
американской модели судебного
конституционного контроля. В итоге,
учитывая близость развивающейся правовой
системы России к континентальной
(романо-германской) правовой семье, была
избрана европейская модель
конституционной юрисдикции,
конституционного судопроизводства.
Полномочия Конституционного Суда как
судебного органа конституционного
контроля, самостоятельно и независимо
осуществляющего судебную власть
посредством конституционного
судопроизводства, как это определено в
действующем Законе о нем 1994 г., направлены
на обеспечение верховенства и прямого
действия Конституции России на всей
территории страны, на защиту основ
конституционного строя, основных прав и
свобод человека и гражданина.
Конституционный Суд Российской Федерации в
своей деятельности руководствуется
исключительно Конституцией; подчиняться
только ей клянутся судьи Конституционного
Суда, принося присягу при вступлении в
должность. Именно Конституция, в
соответствии с ч. 1 ее ст. 15, имеет высшую
юридическую силу, ей не могут противоречить
законы и иные правовые акты, принимаемые в
Российской Федерации. В то же время,
согласно Конституции РФ права и свободы
человека и гражданина в Российской
Федерации признаются и гарантируются
согласно общепризнанным принципам и нормам
международного права и в соответствии с
Конституцией (ч. 1 ст. 17); эти принципы и
нормы, а также международные договоры РФ
являются составной частью ее правовой
системы; при этом международный договор
имеет приоритет перед законом в случае их
коллизии (ч. 4 ст. 15).
Отсюда следует, что
положения Конституции, закрепляющие
конкретные права и свободы человека и
гражданина, должны толковаться
Конституционным Судом согласно
общепризнанным принципам и нормам
международного права.
Российская
Конституция заключает в себе механизм,
позволяющий вводить в отечественную
правовую систему новые принципы и нормы,
равно как и международные договоры по мере
их возникновения, а также обновлять
существующие - по мере их развития.
Так,
в настоящее время в правовую систему России
инкорпорирована Европейская конвенция о
защите прав человека и основных свобод
(ЕКПЧ), вступившая в силу для России 5 мая 1998
г.
В заявлении, сделанном при
ратификации Конвенции, было сказано, что
Россия "признает ipso facto и без специального
соглашения юрисдикцию Европейского суда по
правам человека обязательной по вопросам
толкования и применения Конвенции и
Протоколов к ней в случаях предполагаемого
нарушения Российской Федерацией положений
этих договорных актов, когда
предполагаемое нарушение имело место после
их вступления в действие в отношении
Российской Федерации". Как одна из Высоких
Договаривающихся Сторон, Россия связана
обязательством исполнять окончательные
постановления Европейского суда по спорам,
в которых она является Стороной.
Российское государство, подписавшее
Конвенцию, признает взятые на себя
ограничения и подчиняется правам человека,
принципам правового государства и
демократии.
Следовательно, права и
свободы, закрепленные ЕКПЧ, поскольку она
является международным договором, и
решения Европейского суда по правам
человека (ЕСПЧ), в той степени, в какой они
выражают общепризнанные принципы и нормы
международного права, являются составной
частью российской правовой системы.
Регулирование прав и свобод человека в
России осуществляется прежде всего
Конституцией, а кроме того - основанными на
ней законами. Однако такое регулирование не
должно противоречить Конвенции. Задача
российских судов и в том числе
Конституционного Суда - гарантировать
права человека, будь то свобода прессы,
неприкосновенность собственности и
личности, права человека в сфере уголовного
процесса и т.д. Конституционный Суд
защищает основные права, гарантированные
Конституцией, которые по существу такие же,
как права человека в Конвенции, за
соблюдением которой следит Страсбургский
суд. И Конституция, и Конвенция исходят из
того, что общепризнанные в современном
правовом государстве основные права и
свободы человека неотчуждаемы и
принадлежат каждому от рождения.
Вследствие этого Конвенция занимает особое
место по сравнению с традиционными нормами
международного права и международными
договорами. И Европейским судом, и
господствующей среди юристов доктриной она
характеризуется как "конституционный
инструмент европейского правопорядка".
Уникально место Конвенции и в России. В силу
ч. 4 ст. 15 Конституции Конвенция включена в
российскую правовую систему в качестве
международного договора и пользуется
приоритетом по отношению к федеральным
законам. В то же время можно утверждать, что
Конвенция в силу ст. 15 и 17 Конституции
действует в качестве конституционного
инструмента признания и защиты прав и
свобод человека и гражданина.
Перечень
гарантируемых Конституцией прав
соответствует Конвенции о защите прав
человека и основных свобод, а в части
социально-экономических прав выглядит
существенно шире. Исключением является
предусмотренное Конвенцией запрещение
рабства (ч. 1 ст. 4), не упомянутое в
Конституции. Кроме того, в соответствии с ч.
2 ст. 20 Конституции "смертная казнь впредь до
ее отмены может устанавливаться
федеральным законом в качестве
исключительной меры наказания за особо
тяжкие преступления против жизни при
предоставлении обвиняемому права на
рассмотрение его дела судом с участием
присяжных заседателей". Россия подписала,
но не ратифицировала Протокол N 6 и не
подписала Протокол N 13 к Конвенции, таким
образом, не приняв на себя обязательство о
полном запрещении смертной казни. Однако в
настоящее время - в силу решения
Конституционного Суда - смертная казнь не
может применяться.
Следует отметить,
что одним из Постановлений
Конституционного Суда РФ (Постановление от
14 марта 2002 г. N 6-П) фактически были сняты обе
оговорки, сделанные Россией при
ратификации Конвенции о защите прав
человека и основных свобод. Эти оговорки
касались внесудебного ареста в
соответствии с действовавшими на тот
момент редакциями
Уголовно-процессуального кодекса и
Дисциплинарного устава Вооруженных Сил РФ.
Тем самым Конституционный Суд РФ побудил
органы, издавшие эти акты, внести в них
необходимые изменения.
2. Роль
Конституционного Суда России в
обеспечении
взаимосвязи национального
и международного права
Практика
Конституционного Суда демонстрирует
тенденцию, предопределяемую Конституцией,
к возрастанию роли судебной власти в
упрочении взаимодействия между
национальной и международной правовыми
системами, в обеспечении все более
активного вхождения России в международное
правовое пространство, в том числе в
правовое поле Европы.
Целям
согласования национального и
международного права служит прежде всего
полномочие Конституционного Суда
проверять конституционность не вступивших
в силу для Российской Федерации
международных договоров (п. "г" ч. 2 ст. 125
Конституции). Признание такого договора
конституционным открывает дорогу для
завершения через парламент процедуры
вступления его в силу для Российской
Федерации и включения как составной части в
правовую систему страны. В противном случае
международный договор либо отдельные его
положения не подлежат введению в действие и
применению. Все это необходимо для
избежания коллизий между национальным
правом и международными обязательствами
страны. Другое конституционное полномочие
Конституционного Суда - разрешение споров о
компетенции, которые могут касаться споров
между органами государственной власти
Федерации и ее субъектов в связи с
заключением международных договоров
Российской Федерации.
Однако роль
Конституционного Суда в обеспечении
взаимодействия национальной и
международной правовых систем не
ограничивается участием только на стадии
вхождения международно-правовых норм в
национальную правовую систему посредством
парламентской процедуры.
Международно-правовой аспект присутствует
при разрешении Конституционным Судом
многих других дел, предметом которых не
являются сами международные договоры.
Признавая закон или иной нормативный акт
либо отдельные их положения
соответствующими или не соответствующими
Конституции, он в своих решениях нередко
констатирует противоречие или, наоборот,
соответствие оспариваемых законоположений
общепризнанным принципам и нормам
международного права, в том виде, как они
получили выражение в Европейской
конвенции.
В практике Конституционного
Суда с самого начала его деятельности
утвердился подход, когда общепризнанные
принципы и нормы международного права
используются в качестве эталона,
сообразуясь с которым в государстве
осуществляются права и свободы человека и
гражданина, закрепленные Конституцией.
Конституционный Суд не только привлекает
международно-правовую аргументацию в
качестве дополнительного довода в пользу
своих правовых позиций, вырабатываемых на
основе Конституции, но и использует ее как
для разъяснения смысла и значения
конституционного текста, так и для
выявления конституционно-правового смысла
проверяемого законоположения.
Конституционный Суд РФ, вырабатывая с
применением международно-правовых
аргументов правовые позиции, носящие общий
характер и обязательные для судов, других
государственных органов и должностных лиц,
на практике реализует конституционное
положение о принадлежности
международно-правовых принципов и норм к
российской правовой системе. Придавая
своему решению дополнительный вес за счет
международного права, Конституционный Суд
демонстрирует, что считает международное
право важным критерием, которому должны
соответствовать законодательство и
практика судов. Нередко решение
Конституционного Суда с содержащимися в
нем правовой позицией и толкованием
конституционно-правового смысла
проверяемого закона ориентирует
законодателя, суды, граждан в отношении
применения международного права
соответственно при совершенствовании
законодательства, решении дел, отстаивании
собственных прав.
Так, в декабре 2003 г.
федеральным законодателем был исключен
институт конфискации как дополнительный
вид наказания из уголовного
законодательства. Это значительно
ограничило возможности выполнения
Российской Федерацией своих
международно-правовых обязательств по
целому ряду конвенций, участницей которых
она уже является (Конвенции Совета Европы
об отмывании, выявлении, изъятии и
конфискации доходов от преступной
деятельности от 8 ноября 1990 г.; Конвенции ООН
о борьбе против незаконного оборота
наркотических средств и психотропных
веществ от 20 декабря 1988 г.; Международной
конвенции о борьбе с финансированием
терроризма от 9 декабря 1999 г.; Конвенции ООН
против транснациональной организованной
преступности от 15 ноября 2000 г.) и которые
готовятся к ратификации (Конвенция Совета
Европы об уголовной ответственности за
коррупцию от 27 января 1999 г.; Конвенция ООН
против коррупции от 31 октября 2003 г.).
Конституционный Суд в своем Определении от
8 июля 2004 г. N 251-О отметил, что в настоящее
время институт конфискации имущества в
сфере уголовной юстиции регулирует норма,
содержащаяся в п. 1 ч. 3 ст. 81 УПК Российской
Федерации (институт конфискации имущества,
признанного вещественным доказательством
по уголовному делу). Данная норма, будучи по
своей природе и сущности нормой
уголовно-процессуального законодательства
как самостоятельной отрасли в системе
российского законодательства, имеет
собственный предмет правового
регулирования - институт вещественных
доказательств в уголовном
судопроизводстве. Как таковая данная норма,
обеспечивая выполнение Российской
Федерацией принятых на себя
международно-правовых обязательств
применительно к сфере
уголовно-процессуального
законодательства, не подменяет и не может
подменять собой нормы уголовного закона,
которыми и только которыми конфискация
устанавливается в качестве уголовного
наказания, и, соответственно, не исключает
урегулирование вопросов конфискации в
сфере уголовного законодательства с учетом
предписаний названных Конвенций.
Исходя из указанной правовой позиции,
урегулирование вопросов конфискации в
сфере уголовного законодательства
предполагает не просто восстановление
исключенной ст. 52 Уголовного кодекса в
прежнем виде, а введение уголовно-правового
института конфискации в новой редакции,
соответствующей требованиям названных
Конвенций.
Другой пример. Проверяя
положение ст. 1070 Гражданского кодекса РФ,
согласно которому вред, причиненный при
осуществлении правосудия, возмещается в
случае, если вина судьи установлена
приговором суда, вступившего в законную
силу, КС постановил, что данное положение не
противоречит Конституции, поскольку на
основании этого положения - по его
конституционно-правовому смыслу - подлежит
возмещению государством вред, причиненный
при осуществлении правосудия посредством
гражданского судопроизводства в
результате принятия незаконных судебных
актов, разрешающих спор по существу. Данное
положение в его конституционно-правовом
смысле и во взаимосвязи со ст. 6 и 41
Конвенции о защите прав человека и основных
свобод не может служить основанием для
отказа в возмещении государством вреда,
причиненного при осуществлении
гражданского судопроизводства в иных
случаях (а именно когда спор не разрешается
по существу) в результате незаконных
действий (или бездействия) суда (судьи), в
том числе при нарушении разумных сроков
судебного разбирательства, - если вина
судьи установлена не приговором суда, а
иным соответствующим судебным решением.
Заметим, что ссылка на Конвенцию в этом
решении дана не только в мотивировочной, но
и в резолютивной его части.
3. Значение
решений Европейского суда по правам
человека
для практики Конституционного
Суда России
В силу ст. 32 Конвенции о
защите прав человека и основных свобод
Европейский суд по правам человека имеет
право решать все вопросы, касающиеся
толкования и применения положений
