ПОСТАНОВЛЕНИЕ Европейского суда по правам человека от 25.02.1997"z ПРОТИВ ФИНЛЯНДИИ" [рус. (извлечение), англ.]
[неофициальный перевод]
ЕВРОПЕЙСКИЙ
СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
СУДЕБНОЕ
РЕШЕНИЕ
Z ПРОТИВ ФИНЛЯНДИИ
(Страсбург,
25 февраля 1997 года)
(Извлечение)
КРАТКОЕ
НЕОФИЦИАЛЬНОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
ДЕЛА
A. Основные факты
Во время событий,
которые послужили основанием для жалобы в
соответствии с Конвенцией, заявитель -
финская гражданка - была замужем за X. Они
развелись в сентябре 1995 г. Оба
ВИЧ-инфицированы.
В период с декабря 1991
г. по сентябрь 1992 г. г-н X совершил ряд
преступлений сексуального характера. 10
марта 1992 г. за изнасилование он был осужден
к лишению свободы с отсрочкой исполнения, а
позже был обвинен в нескольких покушениях
на непреднамеренное убийство на том
основании, что он сознательно подвергал
свои жертвы риску ВИЧ-инфицирования. С 19
марта 1992 г. ему было известно, что
результаты анализа крови на ВИЧ-инфекцию
были положительными.
В ходе уголовных
процессов в городском суде Хельсинки ряд
врачей и психиатр, которые лечили
заявителя, были вынуждены дать показания о
заболевании заявителя. Сама г-жа Z
отказалась давать показания, а показания
врачей были необходимы, чтобы установить
дату, когда г-н X впервые узнал или имел
основания подозревать, что он был
ВИЧ-инфицирован. Кроме того, истории
болезни г-на X и г-жи Z были изъяты во время
полицейского обыска в больнице, где они оба
лечились, и фотокопии этих документов были
приобщены к материалам дела. Хотя слушания
были закрытыми, отчеты о судебных
заседаниях появлялись в крупных газетах по
крайней мере два раза.
19 мая 1993 г.
городской суд Хельсинки осудил г-на X за
покушение на непреднамеренное убийство
путем заражения и за изнасилование в общей
сложности к семи годам тюремного
заключения. Постановляющая часть Судебного
решения и его краткое основание были
оглашены. Суд решил, что полное изложение
Судебного решения и материалы дела должны
оставаться закрытыми в течение десяти лет,
несмотря на просьбы г-на X и его жертв о
более длительном сроке секретности.
Прокуратура, г-н X и его жертвы подали
апелляцию, и на слушаниях в апелляционном
суде 14 сентября 1993 г. просили, чтобы
документы суда оставались секретными на
более длительный срок.
10 декабря 1993 г.
апелляционный суд подтвердил решение
городского суда и в добавление к этому
осудил его еще по двум преступлениям, что
увеличило общий срок лишения свободы до
одиннадцати с лишним лет. Приговор, в
котором указаны полностью имена г-на X и г-жи
Z и обстоятельства их ВИЧ-инфицирования,
стал доступен журналистам. Апелляционный
суд не продлил срок секретности,
установленный судом первой инстанции.
26
сентября 1994 г. Верховный суд отклонил
кассационную жалобу заявителя; срок
секретности остался прежним; материалы
суда должны стать открытыми в 2002 г.
B.
Разбирательство в Комиссии по правам
человека
В жалобе, поданной в Комиссию 21
мая 1993 г., заявительница утверждала, что
нарушено право на уважение личной и
семейной жизни (статья 8 Конвенции). Жалоба
была признана приемлемой 28 февраля 1995 г.
В своем докладе от 2 декабря 1995 г. Комиссия
установила обстоятельства дела и
единогласно пришла к выводу, что имело
место нарушение статьи 8 и что нет
необходимости рассматривать, была ли
нарушена статья 13.
ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ
СУДЕБНОГО РЕШЕНИЯ
ВОПРОСЫ ПРАВА
I. О
предполагаемом нарушении статьи 8
Конвенции
60. Заявитель утверждала, что
она стала жертвой нарушения статьи 8
Конвенции, которая предусматривает:
"1.
Каждый человек имеет право на уважение его
личной и семейной жизни,
неприкосновенности его жилища и тайны
корреспонденции.
2. Не допускается
вмешательство государственных органов в
осуществление этого права, за исключением
вмешательства, предусмотренного законом и
необходимого в демократическом обществе в
интересах государственной безопасности и
общественного спокойствия, экономического
благосостояния страны, в целях
предотвращения беспорядков или
преступлений, для охраны здоровья или
нравственности или защиты прав и свобод
других лиц".
61. Правительство оспорило
это утверждение, Комиссия пришла к выводу,
что имело место нарушение данной
статьи.
A. О предмете спора
1.
Утверждение об утечке медицинских
данных
62. В своей жалобе в Комиссию
заявитель указала среди прочего на
бездействие финских властей, допустивших
разглашение в прессе ее полного имени как
носителя ВИЧ-инфекции, медицинского
диагноза, а также на факт расторжения с ней
трудового договора. После принятия
Комиссией Решения о приемлемости жалобы и в
свете новых данных, полученных в ходе
расследования в Комиссии, она
дополнительно к жалобе утверждала, что
информация, о которой идет речь,
просочилась в прессу при помощи полиции или
других государственных органов.
В своей
памятной записке в Суд заявитель пыталась
разъяснить свою позицию. Предмет ее жалобы -
не освещение процесса в прессе и не
увольнение ее с работы, а только утечка
информации по вине государства - ответчика.
Сам этот факт был, по ее мнению, нарушением
статьи 8.
63. Правительство, ссылаясь на
очевидность обстоятельств, считало жалобу
лишенной всякого реального содержания.
64. Комиссия не считала необходимым
рассматривать вопрос об утечке по существу,
и представитель Комиссии добавил на
слушаниях в Суде, что приведенные по
данному вопросу доказательства были
неполными.
65. Суд также не признал
установленным, что произошла утечка
конфиденциальных медицинских данных о
заявителе, за что в свете статьи 8 могло
нести ответственность государство -
ответчик.
2. Утверждение о
дискриминации
66. Заявитель утверждала в
Суде, что Решение апелляционного суда было
предвзятым не только в отношении ее бывшего
мужа по причине его расовой принадлежности,
но и также в отношении нее самой по причине
ее половой принадлежности. Вмешательство в
ее право на уважение личной и семейной
жизни объяснялось тем обстоятельством, что
она была женой негра из Африки.
67.
Правительство оспаривало вышеназванные
утверждения. Заявитель не сослалась на
статью 14 Конвенции во время рассмотрения
дела в Комиссии. Соответственно, этот
аспект дела не подлежит рассмотрению в
Суде.
68. Представитель Комиссии не
высказал никакого мнения по этой
проблеме.
69. По мнению Суда, утверждение
заявителя, что по отношению к ней имела
место дискриминация, не является
дополнением к ее жалобам, признанным
приемлемыми Комиссией; это самостоятельная
и новая жалоба, решение о приемлемости
которой Комиссией не принималось. Суд не
компетентен принять ее к рассмотрению (см.
также Решение по делу Олссон против Швеции
(N 2) от 27 ноября 1992 г. Серия A, т. 250 с. 30 - 31, п. 75,
и Решение по делу Шулер-Цграгген против
Швейцарии от 24 июня 1993 г. Серия A, т. 263, с. 20, п.
60).
3. Вывод
70. Суд ограничивает свое
рассмотрение только теми вопросами,
которые содержит жалоба заявителя, а именно
(1) распоряжение врачам дать показания в
ходе уголовного процесса против ее мужа, (2)
изъятие ее истории болезни и приобщение ее
к материалам дела, (3) решение сделать данные
материалы доступными гласности начиная с
2002 г. и (4) разглашение ее полного имени и ее
медицинского диагноза в Решении
апелляционного суда.
B. Было ли
вмешательство в право заявителя на
уважение ее личной и семейной жизни?
71. Не
подлежит сомнению, что различные меры,
против которых выдвигается жалоба,
представляют собой вмешательство в право
заявителя на уважение личной и семейной
жизни, как оно гарантировано в статье 8 п. 1.
Суд не видит оснований считать иначе.
Поэтому он должен изучить вопрос, были ли
выполнены условия п. 2 данной статьи.
C.
Было ли вмешательство оправданным?
1.
"Предусмотрено законом"
72. Заявитель
жаловалась, что все четыре оспариваемые
меры проистекали из того обстоятельства,
что медицинские данные о ней были
разглашены во время судебного
разбирательства против X, что произошло на
основании статьи 23 § 3 главы 17
Процессуального кодекса (см. п. 46 выше),
которая, по ее мнению, слишком
неопределенна и поэтому "опасна". Эта статья
не очерчивает ту группу людей, чьими
медицинскими данными можно оперировать в
уголовном процессе. Закон также не дает
права заинтересованным лицам быть
заслушанными до того, как будут приняты
такие меры, а также права оспорить их. Для
изъятия истории болезни и приобщения ее к
материалам дела даже не потребовалось
судебного решения. Таким образом, нельзя
признать, что законодательство отвечает
требованиям точности и предвидимости
закона, проистекающим из формулы
"предусмотрено законом".
73. Суд, разделяя
мнение Комиссии и Правительства, не находит
ничего подтверждающего, что оспариваемые
меры не соответствуют внутреннему праву
или что отсутствовало соответствующее
предвидение последствий данного закона,
что не отвечает качественным требованиям,
предполагаемым формулой "предусмотрено
законом".
2. Правомерная цель
74.
Заявитель утверждала, что медицинские
данные о ней не имели такого значения в деле
X, чтобы оспариваемые меры могли
рассматриваться как преследующие
правомерную цель в соответствии с п. 2
статьи 8.
75. Однако Суд не убедил этот
аргумент, который основывается на оценке
заявительницей ex post facto обстоятельств,
важных для исхода судебного
разбирательства против X. Что действительно
важно - установить, преследовали ли
компетентные власти правомерную цель
тогда, когда были приняты оспариваемые
меры.
76. В этой связи Суд согласен с
Правительством и Комиссией, что в то время
следственные действия по данному делу (см.
п. 23, 26 и 29 - 32 выше) были направлены на
"предотвращение... преступлений" и "защиту
прав и свобод других лиц".
77. Что
касается десятилетнего срока секретности,
Суд считает, что общество заинтересовано в
обеспечении прозрачности судебных
процедур и тем самым в сохранении доверия к
судам (см. п. 33, 35 и 36 выше). Данное
ограничение в соответствии с финским
законом позволяет любому члену общества
использовать свое право на доступ к
материалам дела по истечении срока
секретности. Поэтому можно сказать, как
предлагают Правительство и Комиссия, что
оно было направлено на защиту "прав и свобод
других лиц".
С другой стороны, в отличие
от Правительства и Комиссии Суд не считает,
что этот срок можно считать преследующим
цель предотвращения преступлений.
78.
Что касается разглашения полного имени
заявителя, а также ее медицинского диагноза
в Решении апелляционного суда (см. п. 36 выше),
Суд в отличие от Правительства и Комиссии
сомневается, что при этом преследовалась
какая-либо из правомерных целей,
перечисленных в п. 2 статьи 8. Однако,
принимая во внимание обстоятельства дела,
указанные в п. 113 ниже, Суд не считает
необходимым определить свою позицию по
этому вопросу.
3. "Необходимо в
демократическом обществе"
a) Доводы
выступавших в Суде
i) Заявитель и
Комиссия
79. Заявитель и Комиссия
придерживались мнения, что право заявителя
на уважение ее личной и семейной жизни в
свете статьи 8 стало объектом такого
вмешательства, которое нельзя признать
"необходимым в демократическом
обществе".
Однако их выводы по данному
вопросу расходятся. В то время, когда
заявитель утверждала, что каждая мера,
взятая отдельно, представляет собой
нарушение статьи 8, Комиссия признает
нарушение, рассматривая его в совокупности.
Представитель Комиссии объяснил, что в
связи с большой зависимостью между
различными мерами и их последствиями общая
оценка представляет лучшую основу для
установления справедливого баланса, что
важно для решения поставленного вопроса.
Имелись также определенные различия в их
доводах. Их можно суммировать следующим
образом.
80. По утверждениям заявителя,
отсутствовала разумная соразмерность
между правомерной целью, которую данные
меры преследовали, и ее интересом в
сохранении в тайне ее полного имени и
медицинского диагноза.
Что касается
указания врачам и ее психиатру дать
показания, то осуждение X по пяти, а не по
трем эпизодам в покушении на
непреднамеренное убийство не сделало
приговор более суровым и вряд ли дало
возможность его жертвам получить
возмещение ущерба. В любом случае его все
равно бы осудили за преступления
сексуального характера по остальным двум
эпизодам. Принимая во внимание обязанность
любого носителя ВИЧ-инфекции в
соответствии с финским законодательством
сообщать своему врачу о возможном
источнике болезни (см. п. 44 выше), такого рода
указания способны удерживать
потенциальных и фактических носителей
ВИЧ-инфекции в Финляндии от анализа крови и
от обращения за медицинской помощью.
Что касается изъятия истории болезни и
приобщения ее к материалам дела (см. п. 31 - 32
выше), совершенно ясно, что значительная
часть этих документов не содержала никакой
информации, которая могла бы быть решающей
при определении времени, когда X узнал о
своем ВИЧ-инфицировании. В протоколах
показаний Z в отношении X содержатся
некоторые пояснения, но их значимость была
только теоретической. Городской суд не был
обязан приобщать к делу все данные,
полученные в результате изъятия.
На
фоне этих обстоятельств неоправданно
решение сделать протоколы Суда доступными
уже через десять лет, в 2002 году.
Апелляционному суду также не было
"необходимо" в своем решении разглашать ее
полное имя и подробности о ее состоянии
здоровья и тем более передавать эти
сведения крупнейшей финской газете (см. п. 43
выше), что стало особенно губительным для
личной и профессиональной жизни заявителя.
На слушаниях в апелляционном суде адвокат X
совершенно ясно сказал, что Z не хочет, чтобы
какая-либо информация о ней была
опубликована.
81. В отличие от заявителя
Комиссия была убеждена, что данные меры
были по существу оправданны, так как
национальные власти стремились узнать,
когда X понял, что он ВИЧ-инфицирован.
Комиссия исходила из того, что
расследование покушения на
непреднамеренное убийство путем заражения
защищает важные общественные и личные
интересы.
Комиссия, как и заявитель,
придерживается того мнения, что данные меры
не сопровождались достаточными гарантиями
в свете статьи 8 п. 2.
82. Прежде всего
Комиссия отметила, что заявитель не была
заранее предупреждена ни о первом
предписании старшему врачу L дать показания
(см. п. 23 выше), ни о том, что ее история
болезни должна быть изъята и приобщена к
материалам расследования (см. п. 31 - 32 выше).
Так как она не была заранее
проинформирована должным образом о
следственных действиях, она не могла
эффективно возражать против них. В связи с
этим заявитель указала, что, не будучи
стороной в судебном деле и так как судебные
слушания были закрытыми (см. п. 23 выше), она
не имела возможности лично довести до
сведения суда свою точку зрения.
Не
совсем ясно, зачем было необходимо
заслушивать всех врачей (см. п. 23, 26, 29 и 30
выше) и какие были приняты меры, если они
вообще были приняты, чтобы ограничить
допрос и тем самым свести к минимуму
оспариваемое вмешательство.
